Райдо Витич - Игры с призраком. Кон второй.

— Слово свое не забудь. При всех обещалась после сечи сватов моих ждать.

— Угу.

`Сватов-то ждать обещала, да так же, что замуж выходить не собираюсь, говорила. Напомню', - подумала.

— Вечерять милости просим, да ратью вставать, — провозгласил Любодар.

— Разбор полетов закончен, — хмыкнула Халена, умиляясь здешним жителям. Ничего всерьез не воспринимается. Знать, сильно стукнуть надо, чтоб дошло. Плохо, что князя учить одного не приходится — людей его прежде всего уроки жизни коснутся.

— Пошли вечерять, Халена! — чрезвычайно довольный хохотнул побратим. На руки девушку поднял.

— А ну, поставь, откуда росла! — взбрыкнула. И Миролюб добавил кулаком в ребра:

— Аще раз, в зубы дам! — заверил.

— Ну, чё вы баруздите? — обиделся Гневомир, но Халену из рук выпустил.

— Чай, не девка проста, лапать-то! Совсем, знать, разум потерял, буслай!

— Ты полайся! Ишь, кулаками тыкать удумал! Ща, как тыкну, до коновязи низом пойдешь, — пригрозил, кулачищем перед носом Миролюба покрутив.

Тот надулся, но связываться не стал: больно надо! Дурень он и есть дурень, ему слово — он два! Да еще грозит, наян!

Взглядом высказал все, что думает, и пошел, Халену чуток подталкивая вперед себя.

— Вот лисья душа! — вздохнул побратим, следом потопал.

Глава 11

Стемнело, когда на позиции выступать начали. По-мнению Халены — глупость чрезвычайная. Нет, чтоб засветло место будущей стоянки разведать, позиции занять и знать, кто впереди, что ждет. Нет, ночью, во тьме лесом идти, неизвестно куда, неизвестно, навстречу к кому!

Лютичи стоят тьмой. А тьмой ли? А лютичи ли? А только ли впереди? А позади не окажутся ли еще одной тьмой?

Но оказалось, зря волнуется. Князья малые отряды еще днем отправили, и те своих ждали на краю поляны, где бой поутру предстоит принять. И разведка уже донесла — напротив лютичи не тьмой, а двумя расположились. А росков нет. И в тыл никто не ударит, потому как, пару ратей по украинам поставили — росничи да улеги.

И все равно, не нравилось происходящее Халене, а больше всего то не по душе было, что предатель так и остался фигурой неизвестной. И думай на кого хочешь, и жди выпада — то ли в спину, то ли напрямки. И как того скверника выявить?

Рати расположились по опушке. Кто в траве залег, дремать до свету, кто с лошади не слез, глаз не сомкнул.

Халена на поле перед собой смотрела — любовалась. Серебрился ковыль, волнами ложился, шумел под дланью ветра. Красиво, дух захватывает, и не верится даже, что через несколько часов не ветер его гнуть будет, а лошадиные копыта мять, тела мертвые устилать.

И почему жизнь в мире невозможна, почему только так, а не иначе решаются вопросы? Почему вместо хлебов приходится убирать мертвых, а жатву не людям, а смерти устраивать?

Печаль от того Халену одолевала, тихая и глубокая, как небо над головой.

`Бог ли ты, Гром, человек, возможно, скоро увидимся', - посмотрела на звезды: `Гневомир сказал, что только когда умру, с тобой увижусь. Может, и суеверие это, но если иначе с тобой не свидиться, то я согласна хоть и так. Как ты там, Гром? Весел ли, печален? Обо мне думаешь или вовсе не знаешь? Чем живешь ты? В таком ли мире, в ином? Может у тебя есть иная правда, кроме смерти? Может ты знаешь, как жить по справедливости, без битв, не зная предательства, подлости и страха? Смерти не ведая, зла не множа?

Кто б ответил ей?

Звезды немы, а люди сами правды не знают.

Как светать стало, войско поднялось, позиции заняло.

Халена, Ярую поглаживая, внимательно предстоящее поле боя оглядела. На том краю чужаков видно — черно все по краю — пешие, конные. Ни разу она лютичей не видела. Казались они ей похожими на степняков, отчего-то именно такими ее воображение их рисовало. Но ошиблось — обычные мужчины — волосы русые, усы, бороды. Одежда только, как униформа, у всех одна — черная. И не тьма их, тем более не две. Значит остальные в лесу засели. Эти основные силы примут, а те под конец в сечу бросятся. А у племен в резерве часть любавичей, да улеги с росничами.

— Да, не Светозар с Мирославом здесь командуют, — протянула задумчиво.

— Чего кручинишься? Смурная ты, гляжу, кой дён ходишь. Аль на сердце что? — полез к ней Велимир выспрашивать. Конем своим Ярую сдвинул, потеснил.

— Куды прешь? — тут же возмутился Гневомир.

— А ну, осади! — погнал в сторону мужчину Миролюб.

— О, молодь! Резвы вы зрю шибко. Кабы по уху не вкусили.

— Ну, ну, погрози, — хохотнул Гневомир.

— Что ж вам все спокойной жизни-то нет? — укоризненно спросила Халена. — Сейчас вон враги пойдут, с ними задирайтесь, со своими-то зачем?

— А затем, Солнцеяровна, чтоб шибче жару ворогам задать. Эк, ты не скумекала?! — засмеялся Велимир.

— Ох, и манеры у вас, други.

— Чего это сказанула опять? — качнулся к ней Гневомир, требуя перевода.

— Не воспитаны вы, господин мирянин. Зело задиристы и легкомысленны! — рявкнула тому в ухо.

— Чё городишь, поди разбери, — пожал тот плечами. Приосанился, глядя на проскакавшего мимо строя Любодара. — Сейчас двинемся. Готова что ль, Халена?

— Я как холера, всегда готова… и нежданна, — высказала себе под нос, хмуро на двинувшийся к ним строй лютичей поглядывая. И наддала коня, стремясь за остальными, что по крику князя вперед двинулись.

— Ну, ежели что, лихом не поминай, а поплачь, как обещалась.

— Рано помирать собрался. Ты еще женишься, детей народишь и умрешь старым, старым, — пообещала побратиму, меч вынимая.

— С тобой! А иначе не согласный я! — выхватил меч побратим и рванул навстречу лютичам.

Кого бить они такой толпой собрались, Халена так и не поняла.

Стена на стену. Только одна стена хлипка сильно: одного с коня долой, другого и пеших с размаху, мечом как косой.

Кажется, только в бой ринулись, как он и закончился. И жарко-то особо не было. То ли порубились, то ли проигрались. Халена все подмогу лютичей ждала, да вот и последних посекли, а никто не появился.

Меч о черную рубаху мертвого лютича вытерла, огляделась — кто песню поет, радуясь победе, кто мечом в небо тычет — ура! Кто похохатывает, глядя на остатки врагов, зажатых своими. Кто в гурт сбивается, кто раны перевязывает, а кто и в траву опять залег на отдых, пока князь сбор не объявил. И все довольны — победа. И кто б подумал — а над кем? И как бы не победить, если две тьмы против от силы восьмисот человек? А где обещанные тьмы лютичей ходят? Куда они делись? Разведка ошиблась или это маневр врагов?

— Что это было? — с тревогой спросила у Миролюба. Тот, судя по виду, не меньше нее озадачен был. Меч молча в ножны сунул, на девушку уставился:

— Не ведаю. Сказывали, втрое их боле.

— Вот- вот, куда же они делись?

— Испужались?

— Сам-то в это веришь?

Парень промолчал.