Райдо Витич - Игры с призраком. Кон третий.

Женщина зажмурилась, зубы стиснула: только не это, пожалуйста, только не это! Мне нельзя слепнуть! От паники внутри все дрожало и страх заполз в сердце: слепота это конец!

`Тихо! Спокойно. Главное, успокойся. Ты видишь, просто сейчас ночь', - начала упрямо убеждать себя. Закрыла глаза и принялась внушать своему организму, что он крепкий, сильный и может справиться с любой проблемой, победить любую болезнь. Главное ведь верить, главное, не отчаяться. Вот если это случиться — тогда действительно, конец.

`Нет, ничего не потеряно, все хорошо, все вполне разрешимо. Это всего лишь черная полоса. Она проходит'…

А в голове уже всплывают картинки давно минувших лет и так четко встают перед глазами, что невольно слезы наворачиваются. Но плакать нельзя, нельзя!

`Возьми себя в руки, мокрица! Ну'!

Не думать о плохом. Не верить, что все кончено, что она выкинута из жизни Ричарда и детей, не нужна ему.

Не верить, что ослепла к довершению всех бед и стала беспомощной как котенок.

Не бывает безвыходных ситуаций. Все можно изменить кроме смерти…

А если умерла любовь?

Ричард смотрел в темноту лежа на постели: еще одна ночь в одиночестве, еще один день в пустоту, еще один миг жизни под откос. Кому это надо? Зачем он мучается, заставляя себя жить? Какой смысл в его существовании? Душа мертва, а тело, глупое приложение к ней, ничего не может и не хочет. Глазам плевать, на что смотреть, желудку, что принимать, ногам куда идти.

Какого черта оно еще дышит, двигается?!

Ричард зажмурился, напоминая себе: Паул. Братец должен заплатить по огромному счету.

`Прости, Анжина, мне придется задержаться, прости, любимая'…

В ту ночь ему приснился ужасный сон. Он увидел жену, как наяву, но на лице Анжины, над губой виднелся рубец. Ричард точно знал, откуда, как она его получила. Это он ударил ее!

Ричард отпрянул от ужаса и острого как нож у горла, чувства вины.

И тут же проснулся весь в поту.

Нет, не может быть, — уставился перед собой. Но как наваждение, как продолжение сна наяву опять привиделось лицо Анжины со злосчастным шрамом над губой. И захотелось рвануть в отведенные Шерби покои, где он обитал вместе с клон и убедиться — шрам на ее лице, а никак не на Анжинином.

Ричард сел и тряхнул волосами: что за вздор? И мысль холодком: а если, правда?

Король схватил трубку телефона и набрал номер Косты.

— М-мм?

— Мне нужны данные по клону.

— Э-э-э, Ричард?… Э-э-э…

— Не мямли, Коста!

— Нет, я пытаюсь понять, что вдруг, и что именно тебя заинтересовало.

— Ты собирал ее?

— Именно: собирал, — вздохнул в трубку. — Насколько удачно, поручиться не могу. Сил ты не жалел и ее понятно, тоже.

Ланкранц поморщился и поспешил прервать друга:

— Она точно, клон?

— Странный вопрос, Рич, приснилось что ли, что-то? — проворчал. — Кто она, по-твоему? Призрак усопшей королевы? С чипом в гипоталамусе? Знаешь, если бы были сомнения, если бы даже можно было сказаться слепым и проигнорировать программный чипсет, забыть о захоронении на Лефевре, то ответь, пожалуйста, на один вопрос: как бы выжила далеко нездоровая и не крупная женщина, после того как встретилась с «лиссером»? Я, конечно, неплохой специалист, но не кудесник. Ребят вон вытащить не могу, а тут, прости… э-э-э… в общем, человек бы не выжил. Кстати, раз уж заговорили на эту тему: чип клона поврежден и возможны сбои в программе.

— Что это значит?

— Может случиться, что угодно. Понятия не имею куда, когда и как ее заклинит, но что в любой момент она может выкинуть вам коленца — гарантирую. Она и раньше неоднозначна была, сам помнишь, а что сейчас творить начнет…

— Понял, — глухо ответил король и отключил связь.

Вот и все, никаких чудес и поблажек от судьбы.

А он, что таить, готов был примириться с клеймом негодяя и зверя, лишь бы Анжина была жива. Он бы любую муку выдержал, в чем угодно покаялся — только бы это ее вернуло. Пусть бы она обиделась на него, прогнала, вычеркнула из своей жизни и памяти, пусть бы развелась и разорвала все отношения, разлюбила, нашла другого — что угодно бы делала — только бы жила. Он бы выдержал. Снес, стерпел, примирился… только бы она была жива. Жива!

Ричард скрипнул зубами и откинул телефон прочь: в бездну иллюзии.

Ланкранц прошел на завтрак в столовую и хмуро уставился на одинокий прибор. Отчего-то именно сегодня ему было невыносимо оставаться одному, а мысль о тишине и покое вызвала нервную дрожь.

— Позови Пита, — бросил слуге.

— Господин изволит еще спать.

— Тогда Криса.

— Господин Войстер занят и просил его не беспокоить…

— А ты побеспокой!

— Господин граф на встрече с представителем галактического совета по вашему указанию.

Ричард помрачнел, обдумывая услышанное и приказал:

— Позови Шерби.

— Но…

— Я сказал: пригласи на завтрак Шерби!

— Хорошо, Ваше Величество, его сейчас же пригласят, — тут же склонился слуга и вышел, оставив короля.

Кирилла удивило и насторожило приглашение. Он шел на кухню взять завтрак для себя и Анжины и с большим удовольствием дошел бы, чем увиделся с Ланкранц, лучше бы остался вовсе голодным, чем провел десять минут в обществе короля за завтраком. Однако выбора ему не дали — двое охранников смотрели на него подгоняя взглядами и видно, оставлять не собирались.

— Я не могу и не хочу…

— Это приказ. Тебя велено доставить в столовую.

Пришлось смириться и пойти, хотя бы для того, чтобы лично отказать королю в своем обществе за столом.

Даже самый сильный человек может стать слабым, ведь не даром говорят, что вода камень точит.

Анжина смотрела сквозь туман на силуэты вещей и понимала, что теряется, начинает поддаваться панике и терять себя. Как снег за шиворот проникла мысль, что у нее ничего не осталось. Все к чему она стремилась, ради чего жила обращено в прах и сколько бы она не убеждала себя, что это не так и можно еще что-то сделать, побороться, потягаться с судьбой, было в пустую. Надвигающаяся слепота стала последней точкой в осознании. Последним болевым порогом психики.

Пока она видела, она могла, пока могла — имела цели, а потому шла и боролась. Но если стала не нужна Ричарду достаточно сильной и здоровой, если ничего она с тем не могла поделать зрячей, то что она сделает слепой?

Она не нужна Ричарду — само по себе страшно, но если не допускать эту мысль до осознания, не принимать как вердикт, то надежда еще будет жить и вести вперед, давать силы на жизнь. Но слепота перечеркивает все, отбирает надежду. Теперь Анжина сама не сможет вернуться к Ричарду, не посмеет. И не может, не имеет права допустить, чтобы Кирилл и без того ставший негласной нянькой ей, верный друг, прекрасный человек, замечательный мужчина который может устроить свою личную жизнь, карьеру положил себя на уход за калекой, слепой, никчемной женщине. Она не простит себя.