Райдо Витич - История темных лет

— Никогда не говори никогда. Никто не знает, что будет, как. И они не знали, не могли знать, что тебя ждет. Для них это было просто замужество сестры, выгодное для обеих сторон. Женщины созданы для семьи и брака, это их предназначение, так устроен мир. Если бы нам было дано все знать заранее, можно было предотвратить многое: войны, смерти, болезни, несчастья, но человеку не дано видеть будуще. Каждый лишь звено в цепи событий и четко выполняет лишь то, ради чего написана его роль, как в пьесе. Только в жизни никто не знает, во что выльется та или иная реплика, то или иное действие. Мы просто живем и делаем то, что считаем правильным на тот или иной момент. Невозможно точно предугадать будущее и изменить прошлое, нужно просто быть честным перед самим собой и нести свою ношу, не перекладывая на плечи других. В этой пьесе не будет подсказок из зала, и никто за тебя не отыграет твою роль.

— Ты хочешь сказать, что моя роль — роль тряпки, о которую можно вытереть ноги и выкинуть за ненадобностью? Роль бессловесной рабыни, над которой можно безнаказанно издеваться? Роль шлюхи, которую можно насиловать и над которой можно спокойно глумиться с молчаливого согласья более привилегированных персонажей? Может быть я должна гордиться ею и радоваться тому, что по ходу этой пьесы узнала, что такое боль, животная похоть, извращенная жестокость, подлость, предательство, насилие, зверство, голод и холод, одиночество и ничтожность, унижение и… ненависть?!!.. Кому же мне сказать спасибо за эту очаровательную постановочку о приобретении самого негативного жизненного опыта, о количестве дерьма в человеческой особи?!.. Наверное, я должна быть безмерно счастлива, что именно мне доверили эту шикарную роль, и я ее отыграла? Только мне очень жаль, что я не умерла, что не вынесло у меня мозги вместе с памятью о том, что было!!.. Но я постараюсь подпортить финал своим «братьям». На это, слава богу, у меня сил еще хватит.

Анжина обессилено смолкла. Сердце сдавила боль, в горле запершило. Если б она могла плакать… но все слезы были выплаканы давным-давно, и ей осталась лишь бессильная ярость до дрожи в каждой клеточке тела и усталость от бесплодного хождения в лабиринте вопросов — почему и за что.

— Мне очень жаль, — прошептал Ян, накрыв ее руку своей ладонью. — Извини, но мне глубоко наплевать на твою жалость! — опалила его взглядом девушка, отдернув руку, — я не знаю, что это такое! У людей нет жалости и сострадания! Порядочность, милосердие, благородство, честность — труха, пустой звук, достояние истории, раритет, покрытый пылью! Сегодня большую ценность представляют — беспринципность и умение успокоить собственную совесть, а еще лучше, если она напрочь отсутствует! Если в моральные качества человека кроме этого «достоинства» входят еще и цинизм, умение подставлять, интриговать, изощренно изводить и унижать, изживать неугодных… умение прикрывать маской вечных ценностей духовную нищету и уродство, применять в своих сиюминутных амбициозных целях любое средство, от лести до откровенно низкой подлости, а потом еще и оправдать самого себя, обелить в глазах окружающих — вот такому «человеку» в наше время цены нет! У всех остальных два выхода: либо стать такими же, либо исчезнуть со сцены и жить в пыли театрального занавеса, выполняя роль реквизита, в надежде на то, что извечные ценности, сданные за ненадобностью в ломбард, будут когда-нибудь выкуплены и извлечены на свет.

— Ты судишь с высоты своего жестокого опыта, но нельзя все и всех мерить одной меркой. Человеческая порода более многообразна, чем тебе представляется. Пройдет время, и ты забудешь прошлое, боль притупится, и тогда, может быть, ты сможешь по-другому воспринимать людей и окружающий мир. Время лечит.

— Лечит?.. Забуду? Когда?! Представь, что тебя сутки трахает взвод солдат, потому что твоему другу не хватило денег на какую-нибудь очень «нужную» безделушку и он удачно тебя продал!!.. Когда ты сможешь это забыть? А понять и простить?

— Что ты говоришь, девочка? — растерялся Ян. — Говорю то, что думаю! Меня насиловали два года, все, кому хотелось поиздеваться, удовлетворить свои извращенные фантазии. Меня ни на минуту не оставляли одну, чтобы я не смогла наложить на себя руки. Избивали до полусмерти, вытворяли со мной такое, что не укладывается в голове у нормального человека! Я узнала ценность воды и человеческой жизни, когда попала на плантацию флессона в качестве рабыни… Люди — кучка голодных, больных, оборванных скелетов и каждый — сам за себя. Поможешь кому, его у тебя на глазах забьют до смерти, чтобы не повадно было помогать и другим в назиданье… Я знаю, что такое голод: когда не просто хочешь есть, а голодаешь. Ешь раз в неделю, а то и в две, когда помойка — накрытый стол для тебя, и ты копаешься в смрадной куче отходов в надежде найти кусочек засохшего хлеба, недоеденного крысами, отвоевываешь каждую крошку у насекомых…А хочешь, я скажу тебе, что такое человеческая жестокость и сострадание? Жестокость — это когда тебя с остервенением пинает стая таких же, как ты, бездомных и нищих. И не за вину, а… потому что ты один и просишь милостыню на их территории. А сострадание — это когда более беззащитные и слабые, чем ты, голодные дети делятся с тобой последним куском, последней крошкой и не жалеют ни тепла ни добра… Я знаю, что такое отчаянье… когда любишь и не можешь, не имеешь права любить!.. Потому что твое прошлое перечеркнуло будущее и может, запачкать самого близкого тебе… Я знаю, что такое убить человека, сознательно убить, с наслаждением всадив заряд в лоб… и не иметь, потом угрызений совести, а испытывать лишь чувство глубокого удовлетворения!.. И небольшое сожаление, что убить можно лишь раз… Я знаю, что чувствует человек преданный за преданность, знаю, как тяжело подниматься, когда нет сил и желания, как тяжело не сломаться, не сойти с ума, не продать собственную душу за кусок хлеба или за минутное избавление от боли, не утратить человеческих качеств и не изгадить собственную душу бесчестным поступком, не опуститься на самое дно, спасая… никчемное тело… Как ты думаешь, когда я смогу это забыть? — спросила Анжина с ужасающим спокойствием.

— Не знаю, — потрясенно прошептал Ян и прикрыл ладонью глаза. — Не знаю…

До самого вечера они не сказали друг другу и слова. Ян виновато посматривал на девушку, словно именно он обрек ее на страдание, и следил за ее физическим состоянием через аппаратуру. Анжина же сожалела, что разоткровенничалась и чувствовала себя неуютно.

К вечеру с помощью горничной она перебралась на балкон и расположилась в уютном кресле с "Галактическим вестником" в руках. Она увлеченно листала красочные страницы, отметив про себя, что журнал старый, от 12 алдера, а сегодня 22 монтера. Неужели прошло почти четыре месяца с того дня, как она оказалась на пляже, сколько же она провалялась в постели?