Сергей Гатаулин - Вирус

Хочешь отправить письмо на тот свет - пожалуйста, только дождись, пока бородатый батюшка или степенная матушка хлопнет печатью. Затем - в другую очередь: еще печать, и корреспонденция оприходована.

Духовный конвейер ползет, вращая малыми шестернями: здесь - свечку, там - иконку. Бухгалтерия работает четко, без сбоев, как часовой механизм. Помогает многовековая практика.

Дмитрий осмотрелся, ошеломленный мгновенным перемещением, вспомнил Пугачева.

Откуда-то сбоку, неслышно ступая по мраморному полу, появился молодой человек крепкого сложения. Большой, нескладный, безбородый детина. Борода не выросла еще - годы не те.

Черная ряса, несмотря на немалый рост хозяина, касаясь пола, путается под ногами. Кажется, парень еще не привык к своему одеянию - или одеяние не привыкло к нему.

Увалень, одним словом.

Выглядит вольно: нет в его взгляде напускного смирения, характеризующего кротость нрава.

- Отец Михаил ждет вас, - пропел подросток-переросток, глядя прямо в глаза Потемкину. - Прошу за мной.

Дмитрий взглянул в глаза молодого человека и понял, что тот не так молод, как показалось вначале: взгляд задумчивый - непростой.

- Меня ли, батюшка? - удивился Потемкин, подражая встречающему его божьему человеку.

- Тебя, Дмитрий, сын мой, тебя! Давно ждем.

Искорка, мелькнувшая где-то в глубине темных глаз, быстро разгорелась, осветила радостное лицо, и монах весело подмигнул изумленному Димке.

- Осторожнее на лестнице, - прошептал крепыш, опуская глаза.

Монашек спрятал взгляд, повернулся и, не оглядываясь, двинулся в сторону дубовой двери. Массивные створки со скрипом разошлись, пропуская вошедших молодых людей на лестницу, ведущую к кабинетам второго этажа.

Здесь, по-видимому, располагались кельи священников, занимавших более высокое положение.

Когда-нибудь простые монахи, подметающие скромными рясами мраморный пол, смогут занять особые комнаты. Когда-нибудь, но не сейчас. Пока благодати не хватает.

В одну из таких «скромных келий» загадочно улыбающийся крупногабаритный монашек и провел Потемкина.

На пороге Дмитрий внимательно огляделся. Массивный стол, стоящий посреди комнаты, терпел на себе многочисленные распятия, иконы и иконки, ворох предметов непонятного назначения. Терпел и не прогибался от старости, ибо старость его была благородная - по-настоящему дубовая. Всенепременное Евангелие в добротном, тисненом золотом переплете лежало в центре стола, за которым восседал почтенный, седой как лунь старец.

Длинные белоснежные, отсвечивающие серебром волосы, ниспадающие на хрупкие плечи, туманной дымкой окутывали голову батюшки. Доброе лицо, внимательные глаза - прямо Дедушка Мороз перед вручением новогодних подарков.

Посмотрев в глаза вошедшему Потемкину, старичок приветливо кивнул, ласково поздоровался. Дмитрий поежился.

- Сын мой Дмитрий, не стану лукавить: мы ждали тебя, - пропел святой отец и как бы невзначай качнул пальцем стеклянный стержень метронома, затерявшегося среди церковных безделушек, живущих на большом столе.

«Тук-тук!» - раздалось в сухом воздухе.

- Скажу даже более, - продолжал старичок, вплетая слова в завораживающий стук метронома, - мы сделали все для того, чтобы ты пришел к нам. Мне не хотелось бы произносить это слово, но мы тебя вынудили прийти к нам.

«Тук-тук, тук-тук».

- То есть вы меня загоняли, как волка на охоте: с флажками и трубами, - возмутился Дмитрий, но его желание рассердиться мгновенно разбилось о добрейшую физиономию милого старика.

В голове возникли слова, просящиеся наружу. Хотелось пожаловаться умудренному опытом, пожилому человеку на все несчастья последних дней.

Усталость потянула голову к столу, налившиеся свинцом веки дрогнули, поползли вниз. Еще мгновение, и...

«Тук-тук! Тук-тук» - стучит молоточек, не желая останавливаться.

- Как хочется спать... спать..

«Бум-бум-бум!» - гремят удары, отдаваясь болью в голове. Выталкивая сладкую дрёму, боль заполняет голову.

«Черт! Старичок гипнотизировал меня», - Дмитрий затряс головой, пока мозги не прояснилась, а мысли не вернулись в прежнее русло. Пришедшая злость, вцепилась острыми зубами, разрывая на части остатки идиотского добродушия.

- Получается, батюшка, что вся эта кутерьма - приманка? - яростно бросился в бой Дмитрий. - Встреча в подъезде, мертвый верзила на асфальте, взрыв ракеты в квартире, выстрел снайпера - все это нужно было для загона матерого?

- Великие дела, как правило, не обходятся без жертв, но ракета... - Батюшка удивленно вздернув брови.

Выдохнул и уверенно, без тени сомнения, продолжил:

- Никаких ракет! Нам только нужно было уточнить ваши возможности молодой человек, узнать насколько далеко вы зашли в своем перерождении.

Батюшка замолчал, качнул головой. Белоснежная шевелюра на мгновение вспыхнула сияющим нимбом.

- Ты ведь не первый и не последний. Вопрос только в том, как ты распорядишься тем, что получил?

- О чем это вы? Что получил? - пришло время удивляться Димке.

- А вы крепкий орешек, Дмитрий Потемкин, несмотря на вашу молодость, - уводя разговор в сторону, уважительно продолжил отец Михаил и остановил метроном. - Думаю, физически вас уничтожить уже невозможно. Пси-коррекции вы не поддаетесь.

Старец опять сделал паузу, будто ожидая вопроса собеседника.

Дмитрий молчал.

- Вы нам нужны! Не смущайтесь - просите все, что пожелаете, - предложил святой отец.

- Мы многое можем, - улыбнулся он.

- Лот первый - Потемкин! - скривился Дмитрий, злясь на священника, который похоже был уверен в его согласии.

Метроном замолчал, но шум в голове усилился, и теперь уже, он стал похож на гул надвигающегося водного потока, вместе с которым приближалась опасность.

Неожиданно в глазах потемнело, в ушах заревел ураган. Резкая пульсирующая боль ударила в затылок, сжимая спазмом мышцы шеи.

Вспышкой молнии высветились в мозгу миллионы незнакомых картинок, сменяя замысловатые символы. Чужие мысли заполняли мозг, чужая боль затопила тело. Слезы наворачивались на глаза, но Потемкин лишь сморщил нос. Тряхнул головой, прогоняя возникшие из ниоткуда переживания.

«О боже!» - беззвучно взревел он, когда страдания стали невыносимыми.

Прикосновение жгучих языков неупорядоченной информации сбивало с толку, мешая видеть и слышать. Окружающие предметы отодвинулись, теряя привычные очертания.

- Держись, напарник! - успокоил голос, прорываясь сквозь гул в голове.

Боль и шум исчезли, но ощущение опасности осталось.

Дмитрий огляделся по сторонам, пытаясь сосредоточиться. Невидящий взгляд уперся в расплывчатое белое пятно, которое, проявившись, оказалось седой шевелюрой старца.

- Сын мой, молод ты, но должен понимать, сколь важные времена настают, - раскачиваясь в кресле, вещал святой отец.