Элизабет Линн - Танцоры Аруна (Хроники Торнора)

Элли оторвала голову от подушки.

— И Кел знает, кто ты. Он же не слепец.

Из-за оконной рамы показался краешек лунного диска. Керрис отодвинулся в тень.

Его разбудили звонкие птичьи трели. Голуби в Торноре не умели петь, они ворковали под кровлями и на карнизах. Под голубиные речи хорошо спалось. Впрочем, южные пернатые певуньи именно так влияли на шири. Керрис не стал никого будить, натянул штаны и рубаху и пошел в сад. Ступни погружались в густую росистую траву. Знакомая красная птаха перелетала с куста на куст, сверкая в солнечных лучах.

Керрис вспомнил о предстоящем визите к дяде и, не дожидаясь, пока поднимутся остальные, решил его нанести. Пошел в дом, свернул постель и сунул в сверток кинжал, подаренный Жозеном. Потом обулся и вышел. Не хотелось встречаться с братом и Сефером. Нужно было обдумать ночной разговор без помех. На окно наверху он не стал смотреть. Как это Элли говорила: «Он не слепой, знает, кто ты».

Керрис взялся за подбородок-приличная щетина отросла, надо бы побриться. И все же, кто он такой? Калека, писарь, а может, колдун?

Неподалеку от площадки ему встретилась птица совсем неожиданной окраски: вся голубая с черными полосками на крыльях. Макушка колонны Хранителя блестела на солнце. Увидев колодец, Керрис вспомнил, что не умывался, и свернул с дороги. Ополоснув лицо, поднял голову и встретился взглядом с женщиной в зеленом с золотом одеянии. Седые волосы были густы, как белая овечья шерсть. Лицо покрывала сетка морщин.

— Пусть мир и ши пребудут с тобой.

— Того же и вам, — ответил Керрис. В той стороне котловины, куда вчера показывал Кел, он пытался отыскать знакомые очертания. — Где тут усадьба Ардита, не подскажете?

Крепкой рукой она за плечо повернула его к востоку.

— Видишь те березы, а рядом крыша над домом Ардита, самая островерхая в округе.

— Благодарю.

— Доброго пути. — Морщинки побежали по бледно-розовому лицу-женщина улыбнулась, взглянув живыми темными глазами. — Мои пальцы уже не так послушны. Набери мне воды.

— Сейчас. — Свесился в колодец, зачерпнул и подал ведро старухе.

Держась указанной дороги, он вышел в поля. На луговине уже паслись коровы. Границы земельных наделов отмечали ряды деревьев-сосны, березы, кипарисы. Немало полей было скошено-озимую пшеницу успели обмолотить и ссыпать в амбары. На нескошенных полях качались созревающие колосья-их час тоже недалек.

В котловину верхом на пестрой лошади спускалась женщина. Возле седла поблескивало что-то, но оружие это или мирное сельское орудие-трудно было сказать наверняка.

Из города цель его путешествия казалась значительно ближе. Керрис полез вверх по склону. Перебрался через ручеек, впадающий в прозрачный пруд. В глубине воды мелькали стайки красноперых рыб. После стольких дней он впервые оказался вдали от людей и наслаждался одиночеством. И кинжал по ноге не колотился. От густой смеси запахов, мокрой земли, навоза и хвои хотелось чихать. Жирная земля липла к подошвам. Среди деревьев он заметил пятнистую олениху с двумя детенышами. Оленята переступали на ножках, не толще куриных косточек. Появление человека вспугнуло мать, и только белый хвостик мелькнул в чаще. Малыши скакнули за ним.

Все это-моя родина. Он никак не мог приучить себя к такой мысли, сколько об этом ни думал.

К Керрису приближался человек в соломенной шляпе, вроде тех, что носят крестьянки Галбарета. В веревочной сетке прохожий тащил живых кроликов.

— Я ищу имение Ардита.

— А нашел его самого, — добродушно ответил человек и приподнял шляпу. — Я-Ардит. — Под шляпой оказались густые каштановые волосы. За поясом торчали руковицы грубой кожи. Глаза у Ардита были светло-карие, как горный гранит. — Ты-Керрис, сын Элис. Мы знали, что Кел привез тебя, и ждали к себе вчера вечером. Дети видели тебя на площадке. — Он махнул рукой, приглашая. — Входи. — За ним невдалеке стоял дом с островерхой крышей. — Лиа тебе обрадуется.

— Спасибо.

— Что же Кел не пришел?

— Я не стал его дожидаться, — ответил Керрис после паузы. — Кел спит еще.

Этот дом был намного больше жилища Сефера. Подстать была и гостиная внизу-просторная, светлая, невысокий стол, полы застелены тростниковыми матами, на циновках-толстые подушки.

— Пойдем поздороваться с бабушкой. — Ардит повел его в глубь дома.

В кухне под очагом что-то кипело в медном горшке. Была еще и печь, обложенная изразцовой плиткой. Возле нее стояло кресло с наброшенным полосатым одеялом.

— Бабушка, — позвал Ардит. Угол одеяла шевельнулся, из-за него выглянула старушка. Розовая кожа проступала сквозь жиденькую седину, плечи горбились. Она неподвижно смотрела перед собой утратившими цвет глазами.

— Бабушка, это Керрис, сын Элис. — Губы старушки искривились и шевельнулись. — Дай ей руку, — шепнул Ардит. — Она не видит и хочет потрогать тебя. Это мать матери Лиа.

Из-под одеяла появилась сухонькая ручка. Керрис взял морщинистую ладонь, и его рука показалась ему большой и сильной. Бабушка Лиа невразумительно бормотала.

— Она говорит, что рада встретиться с тобой. Этот дом построила она со своей дочерью-матерью Лиа. Ей памятно то время, когда в долине еще не селились…

Стремительные легкие шаги и появление высокой темноволосой женщины прервали рассказ дяди.

— Дорогой, — заговорила она с порога. — Тази заперлась в детской и отказывается мне открывать!

Кролики шлепнулись на пол.

— Вот я ей задам. Лиа, сейчас же… — Ардит умолк, видя, что до него уже нет дела.

Лиа увидела Керриса, подбежала и заключила его в объятия, крепко прижав к груди.

— Ах, как ты похож на Элис, — заключила она после того, как выпустила племянника из рук и хорошенько оглядела.

В волосах тети, густых и пышных, проблескивала седина. На ней были широкие коричневые штаны и кремовая рубаха, расшитая разноцветными зигзагами.

— Ты повидал бабушку?

— Да. — Керрис ощущал неловкость. К тому же добродушный Ардит их оставил.

— Это мать моей матери. Вы не родня, но она хорошо знала вашу семью. Присаживайся, — она приглашала к столу.

— Спасибо, — сказал Керрис и сел. Зачем было сюда являться? Непонятно. — Вы дружили с моей мамой? — спросил он, собравшись с духом.

— Она была мне как сестра, несмотря на разницу в возрасте. Мне исполнилось восемь лет, когда она родила первенца. Я была девчонкой и думала, все дети одинаковы. Теперь у меня четверо своих, и я знаю, это совсем не так.

Застучали каблучки по ступеням. С крутой лестницы в кухню сбежала девочка. Малютка с сердитым лицом, не обратив внимания на постороннего, проскочила мимо и отворила дверь. За ней мелькнули зеленые полоски грядок. Дверь захлопнулась. Лиа вздохнула. По лестнице спускался Ардит.