Сергей Гатаулин - Сапиенс , как вирус

Система, пока он размышлял, загрузилась, но управляющая программа, не пожелала продолжать прерванную операцию. Механическая рука шевельнулась — угрожающего вида игла еще больше погрузилась в череп спящего пациента. Потемкин попытался подать на взбунтовавшееся устройство электрический сигнал, приводящий в движение управляющие моторы. Миниатюрные движки загудели, но однорукий хирург не шевельнулся.

Сбросив куртку, Дмитрий схватил лежавший на соседнем столе скальпель, и быстро отвинтил пластиковую крышку, скрывающую передаточный механизм; раздвинул разнокалиберные шестерни, стараясь ничего не сломать, вытащил проникший в голову «младшего» Потемкина щуп. Для того чтобы тот разжал свои микроскопические клешни и отпустил едва заметную плату, пришлось открутить еще полтора десятка болтиков, сместить несколько штифтов, и только после этого цепкая клешня отпустила бесполезную микросхему.

"Полдела сделано, — решил поражающийся своей ловкостью техник. — Теперь все в обратном порядке. Закрепить горошину плейта, вернуть щуп в черепную коробку, разжать клешни и ждать пока внешняя оболочка биоэлектронной конструкции творчеков растворится. После этого семечко биоинтерфейса начнет создавать устойчивые связи с клетками головного мозга.

А может ограничиться устранением последствий неудачной попытки вживления чипа, и на этом закончить? — спросил себя Потемкин. — Может тогда обезумевшая Вселенная успокоиться, — попытался трезво мыслить Дмитрий, но в тот же миг в голове родилась другая — не менее разумная мысль. — А если не успокоиться, кто же тогда будет спасать наш дом?"

То, что он делал, можно было бы назвать слесарной сборкой, потому, что хирургу, использующему методы, отдаленно напоминающие приемы Филиппинских хиллеров, приходилось спаивать нервные окончания, удалять поврежденные чипом отмирающие клетки. Он облучал, резал, склеивал. Благо до этого, он успешно попрактиковался на организме Трофима. В общем, как сказали бы хакеры: "лудим, паяем, починяем!"

Только когда был запаян последний кровеносный сосуд, закручен последний болт однорукого механизма, Потемкин расслабленно вздохнул полной грудью и, найдя пузырек с нашатырем, промокнул им большой кусок ваты.

— Пора вставать братишка, — прошептал он, поднося едкий кусок к носу " крайне близкого" пациента.

Димка, лежащий на столе, дернулся, отворачиваясь от источника пронзительного, едкого запаха.

— Что случилось? — спросил он, с трудом поднимая тяжелую голову. Несколько секунд смотрел в потолок, кривясь от боли и, лишь потом, продолжил:

— Получилось?

Пытаясь подняться, пошатнулся, но устоял на подгибающихся ногах.

Потемкин отошел в сторонку и в этот момент двойник повернулся и лениво посмотрел сквозь него совсем не удивленным взглядом. Словно смотрел на свое отражение в стекле.

— Нужно уходить, — прошептал вчерашний Потемкин, фокусируя затуманенный взгляд на зеркальной поверхности.

Отражающая дверь неожиданно отворилась, и на пороге возник мужчина в голубом халате. Что-то в его внешности говорило о том, что он не доктор… и не пациент.

"Техник!" — вспомнил Потемкин, пытаясь сдвинуться чуть-чуть в сторону — на доли секунды во времени, но получилось лишь слегка переместиться в пространстве.

Время стало для него категорией абсолютной, вынуждая двигаться по раз и навсегда проложенной колее.

"Странно, но на техника этот мордоворот тоже не очень походит", — подумал Потемкин, ощущая себя гвоздем, забитым между двух деревянных стенок. Он оглянулся и только когда увидел висящий на плечиках белый халат, понял, что находится в шкафу для одежды медперсонала.

Маленький светлый лучик, просачивающийся сквозь тонкую перегородку, привел его к небольшому отверстию, через которое он мог наблюдать за кабинетом.

— Ты как сюда попал? — послышалось из-за стены.

— Точно так же, как и все: по записи, — рыкнул в ответ его голос.

Хлопнула дверь.

Дмитрий вжался в стену, приник к отверстию, но доступная щель не давала широкого обзора: сквозь нее была видна лишь малая часть комнаты и совсем не та, которую Потемкин желал видеть. Недолго думая он решился и, шагнув сквозь деревянную перегородку, появился за спиной странного техника.

Дмитрий замер, следя за каждым движением коренастого мужчины, он старался не пропустить момент, когда тот будет поворачиваться. Незнакомец подошел к механической руке, внимательно осмотрел каждый стык в конструкции, каждый винтик, пощупал иголку.

Дмитрий, стараясь оставаться незамеченным, бесшумно следовал за ним, оставаясь за спиной, он совершал едва заметные прыжки в пространстве.

Техник уверенным движением отключил питание комплекса и вытянул из компьютера бокс сменного винчестера.

Дмитрий почему-то не очень удивился, когда мужчина достал из кармана точную его копию и мгновенно заменил извлеченное устройство.

В действиях незнакомца прослеживалась система. Он вначале исследовал программно-медицинский комплекс, ища следы воздействия на него: как механического, так и программного. Закончив осмотр и спрятав в карман предполагаемые «улики» мастер несколькими движениями восстановил работоспособность системы, перекрестился и быстро удалился.

"Божьи дети", — решил Потемкин.

Скрипнула дверь.

А это еще кто?

На пороге показался полковник Коваль и тут же растаял, вместе с окружающим его антуражем. Исчез зеркальный кабинет со сложной аппаратурой. Растворился странный хирургический "однорукий хирург". Померк солнечный, хоть и не яркий, свет, пробивающийся сквозь оконное стекло.

Мелькнуло мрачное болото, появившись из ниоткуда, оно дохнуло на молодого человека промозглой сыростью.

Ударом шквального ветра Дмитрия встретил следующий мир. Его бросило в сторону, едва не размазав по каменному склону. Появилась и исчезла скала, торчащая над бушующим океаном. Брызги пены, отрывающиеся от бушующих бурунов, взлетая высоко в воздух, касались разгоряченного лица. Но и в этом мире он долго не задержался. На мгновенье солнце погасло, и на глаза надвинулись пылающие галактики, взрывающиеся сверхновые, мертвые туманности, засасывающие излучение и материю черные дыры.

— Вокруг тебя мир сходит с ума, — услышал Дмитрий голос Бейрута.

Затем и сам хакер появился перед ним — длинный, напряженный, сухой.

— Ты живая аномалия, отклонение от всех известных законов, — продолжал он, нервно поглядывая на подрагивающее мироздание.

Дмитрий тоже посмотрел на созревающий программатор. "Созревающий!?" — уцепился он за мелькнувшее в голове слово.

Не понимая, что же именно показалось важным в едва обрисовавшейся мысли, он попытался сосредоточиться.