Сборник - Фантастика, 1966 год. Выпуск 1

– Ничего еще не случилось. Всего сорок минут, как перешли на стационарный режим.

– Как анализы?

– Напряжение кислорода в оттекающей плазме понизилось до сорока миллиметров ртутного столба. Температура в прямой кишке - плюс два.

– Какой обмен? Прикинули?

– А как же! Чтрбы Юра да не сосчитал! Примерно около трех процентов нормы. Да, Юрка?

– Все-таки плазма с трудом обеспечивает доставку кислорода.

– Когда будет повышенное давлейие, тогда обеспечит. Много кислорода пойдет через кожу. (Это я так думаю, я так хочу.) - Неизвестно, как еще это отзовется на тканях, которые будут в поверхностных слоях, с высоким парциальным давлением кислорода…

– При низкой температуре ничего.

(Но это нужно еще проверить. А успеем ли мы?) - Моча есть? Я что-то не обратил внимания.

– Ни капли. Как только перешли на стационарный режим с низкой производительностью - как отрезало. Искусственная ночка необходима.

– Это так и предполагалось. А что, ребята, не отвыкнут органы работать после долгой стоянки? Как вы думаете?

Молчат. Соображают, можно ли откровенно сказать. Мне предстоит это проверить - отвыкнуть.

– Ну что скрывать - мы этого не знаем. Нужно, чтобы в целости сохранились сложные молекулярные структуры, которые обеспечивают специфическую функцию клеток - сокращение сердца, секрецию мочи.

(Спасибо - разъяснил.)

– Хорошо бы провести хотя бы несколько дополнительных опытов.

Это Юра говорит, задумчиво. (Хорошо ли?…)

– Мы не будем проводить этих опытов. Просто не успеем.

(Больница. Задыхаюсь. Нет. Проверите потом. Если не подтвердится, то просто выключите АИК.) Не нужно обсуждать этих общих вопросов. Давай детали.

– Скажите лучше, что нужно изменить и доработать.

Обрадовались:

– О, мы многое изменим! (Пауза, удовольствие на лице Юры. Творец.) - Во-первых, у нас скоро будет мембранный насос с электромагнитным приводом, который обеспечит синхронную работу с сердцем. Во-вторых, налаживается автоматика к АИК - регулирование производительности по потребности в кислороде в зависимости от давления в венах, артериях. Можно задать разные программы управления - включаться с перерывами или непрерывно.

(Все это я знаю, но молчу. Приятно посмотреть. Завидую: ему еще кажется, что он все может.)

– Хорошо, но каковы перспективы улучшения качества самого насоса и оксигенатора? Чтобы они не разрушали кровь?

– Для нового АИК получим самый лучший пластик. Поверхности будут шлифованы по высшему классу точности.

Почти такая же гладкость, как у собственной сосудистой стенки.

– Да, все очень хорошо. Но от сегодняшнего опыта до настоящей машины для анабиоза очень далеко. Очень!

(Не успеть. И они тоже думают, но молчат.) Вадим хмурится.

Юра: - Не так уж далеко. Бочку для саркофага на авиазаводе заканчивают. Я был там позавчера - отличный цилиндр из толстого оргстекла. Выдерживает давление в пять атмосфер. Кондиционер для камеры тоже скоро получим. Будем давать любую температуру и влажность. Новый АИК, автоматика…

– А почка?

– Почкой Семен Иванович заведует.

Назревает конфликт. Не зря он сегодня ходил в лаборатории, как чужой. Старался не мешать. Плохой? Нет, просто не тянет. И может быть, не понимает этого.

– Вы бросьте эти разговоры. Семена можно использовать только для выколачивания заказов по почке, а не для ее создания, наладки или привязки.

Вадим вступается: - Да это он так, треплется. Мы следом: почку делают. По тому проекту, который с вами согласовывали. Она мало отличается от стандартной малой модели, поэтому можно надеяться, что получим в срок.

(Позвольте, какой срок? Я, кажется, не назначал срока. Значит, советовались с Давидом. Неприятно. Почему? Логика. Нужно планировать.) Кофе вкусный. Туман в голове совсем рассеялся.

– Кто это кофе такой варил?

– Н-ну! Вы не знали? У нас же есть теперь мощная кофеварка. Коля сделал в мастерской. Все к кофе пристрастились. Из других отделов ходят, заваривают.

– А что говорят о нашем анабиозе в институте?

– Об анабиозе ничего. Мы же делаем установку для оживления, для искусственного управления жизненными функциями.

– Вот еще и поэтому нельзя проводить длительных опытов.

Когда они все вместе, говорит всегда Вадим. Юра вообще молчаливый, редко его удается раззадорить.

– А вы часто ссоритесь?

– Каждый день.

– Почему? Юра, пророни словечко.

– Ва же сами знаете, что с нам невозможно. Все оценки очень субъективны, действия непоследовательны. Тип с повышенными эмоциями. (Как книжно он выражается!) Но быстро миримся.

– Это я мирюсь. Он бы неделю дулся.

Приятно видеть их. Но им нужно идти. Опыт. Сейчас бы получилась хорошая беседа. Всегда так: когда хочется поболтать, нет времени. Время есть - нет настроения.

– Вам, наверное, пора идти?

– Что вы нас гоните? Мы всего десять минут сидим. Да, Юрка?

– Не беспокойтесь, Иван Николаевич. На новый режим будем переходить через пятнадцать минут. А до тех пор там справятся без нас.

– Надеетесь, значит?

Вадим: - Не очень чтобы очень, но в некоторых пределах. Знаете, какой народ теперь?

– Будто ты знаешь, какой был раньше?

– В книжках же пишут. Я книжки читаю. Короленко, например, “История моего современника”. Чернышевский. Народовольцы. Идейные молодые люди были. А у нас? Чуть опыт затянулся - “Отгул давай!”, или: “Зарплата мала, уйду на завод”. Это больше Юркины кадры - на завод. Моим податься некуда: физиологу везде восемьдесят рублей.

– Брось, Вадим. Работают, не уходят. Тоже с тобой им не мед. Сегодня одно делают, завтра, глядишь, новое придумал - сиди до ночи, переделывай. Потом вообще не появляешься, они без дела слоняются… Нет, не мед.

– Ты мне критику тут не разводи. Все равно не тот народ.

– “Вот были люди в наше время…” Увлеченные. Они оба увлеченные, по по-разному.

А молодежь, наверное, всегда была одинакова. Возрастные особенности психики накладывают отпечаток на убеждения.

Молодость решительна. Зрелость осторожна. Нет, не все так просто. Произошли изменения в идеях, в культуре, в воспитании, и молодежь на это реагирует больше, чем взрослые.

Спросить: - Скажи, Вадим, что тебя движет в жизни?

Вадим: - Да ничего. Просто живу. Получаю удовольствие от работы. Мне нравится раскрывать, как вы выражаетесь, программы деятельности клеток, органов, организма.

– А для чего?

– Ну просто нравится. Конечно, приятно, если врачи используют наши идеи и будут вылечивать больных. Но главное - это сам процесс искания.

Юра: - А ты, Вадим, неразборчив.

– Ну и что? Верно, всеобщими теориями не задаюсь, как ты. Но правила в жизни у меня твердые: работай честно, на всю железку. И на ноги себе наступать не давай. В том числе и таким типам, как наш директор.