Сборник - Фантастика 1972

– Нет, - возразил я, - хочу жить и умереть в своем времени. Каждый родится в том времени, в котором ему суждено.

– Ну уж и суждено? А случай? Про случай вы забыли. Каждый человек - сын случая.

Тут что-то оборвалось и быстро замелькало, словно лента старенького фильма.

Я проснулся. На этот раз проснулся уже не во сне, а наяву.

Но явь была более необычной, чем сон.

Вместо купе старенького поезда я оказался на берегу своего детства.

Мир возвращался в прошлое и возвращал меня вместе с тропой, которая вела к дому на холме.

Уж не перевел ли часовой мастер на станции не только часы, но и само время, чтобы продемонстрировать свое волшебное искусство, а заодно дать мне возможность побывать в моем прошлом?

Я шел, и лес шел вместе со мной, и где-то ржала лошадь, соединяя своим ржанием две разорванные половинки времени, вдруг поменявшиеся местами.

Лошадь ржала из прошлого, и все забытые запахи шли ко мне навстречу, и я остановился, чтобы взглянуть на ветряную мельницу, крылья которой уже вертелись, как в тот день, когда я надолго покинул этот край.

Воздух был свеж и сладок.

Я остановился у пруда и увидел мальчика с удочкой, ловившего окуней.

Этот мальчик был я, словно мое бытие раздвоилось. Я замедлил шаги, и сердце мое билось, ощущая всю парадоксальность невозможного, обретшего вдруг реальность, как в сказке, которую вдруг начала рассказывать захотевшая пошутить жизнь.

Над дачным поселком висела разовая пыль. Поселок был устроен всего лет пять назад, и молодые яблони поднялись чуть выше человеческого роста. Крыши времянок блестели под солнцем. Розовая пыль медленно оседала на крыши, на листву и искрилась, словно иней.

Сооружение на краю поселка спасатели назвали “замком”. Говорили, что утром оно и на самом деле было схоже с готическим замком, украшенным острыми башенками и флюгерами. Теперь же сооружение вообще ни на что не было похоже. Розовая, с желтоватыми потеками глыба ростом с трехэтажный дом пузырилась наростами, между которыми образовались впадины и ямы.

Метрах в ста, за линейкой сосен, пролегало шоссе. Пораженные странным зрелищем шоферы останавливали машины. Грикуров уже вызвал милицию, и милиционеры, маясь от жары, перехватывали любопытных, не пускали к поселку.

Жители ближайших дач были выселены. Часть вещей они перетащили в дальние дома, остальные так и остались лежать на траве. Все это было похоже на пожар, розовую пыль при некотором воображении нетрудно было представить дымом, а дачников, расположившихся на матрацах, в соломенных креслах и на старых кушетках, принять за погорельцев. Не хватало лишь нервозности, страха, суматохи, присущих большому пожару.

Грикуров не успел позавтракать. Лишь выпил чашку холодного вчерашнего чая. Внизу ждала машина, и приехавший за ним молодой человек стоял в прихожей и волновался. Разумеется, дачники не отказались бы накормить Грикурова, но сами не предложили, а просить он не стал - рабочие тоже были голодны, а посланный на “газике” в станционную столовую старшина до сих пор не вернулся.

Грикуров подошел к палатке, в которой устроились химики, но войти в нее не успел.

– Кушак приехал, - сказал сзади молодой человек.

Говорил он тихо и со значением, и обладал завидной способностью всем своим видом показывать, что знает больше, чем может сказать.

– Кто приехал?

– Кушак. Николай Евгеньевич. Из Ленинграда.

– Ясно, - сказал Грикуров, поворачиваясь к дороге, где скопилось уже несколько “газиков”, “Волг”, стояла красная пожарная машина и “скорая помощь”. Санитары дремали под кустом сирени.

Пожарники играли в волейбол с девчатами из поселка.

У вновь приехавшей серой “Волги” стоял, глядя зачарованно на замок, высокий мужчина в слишком теплом, не по погоде костюме, с плащом, перекинутым через руку.

Грикуров подошел к нему. Кушак протянул узкую прохладную кисть, потом достал из кармана мокрый платок и вытер пот со лба и узкой лысины.

– В Ленинграде, знаете, дождь, - сказал он, словно оправдываясь. - Трудно предположить, что где-то может стоять такая жара.

– А вы плащ в машине оставьте, - посоветовал Грикуров.

– Правильно, спасибо. Ведь машина подождет?

– Подождет.

– Ну и запустили вы его, - сказал Кушак. - На какую глубину он уходит?

Они подошли к замку, и он нависал над ними, как бочка над муравьями. Рядом была глубокая яма, возле которой валялась лопата.

– Вот видите, на два метра мы углубились, потом бросили.

Навстречу шагнул похожий на мельника бригадир бурильщиков.

Брови, волосы на голове, ресницы его были светло-розовыми. Розовая пыль пятнами покрывала комбинезон.

– Зарастает, - пояснил он. - Если заряд заложить, успели бы.

– Сам понимаешь, что нельзя, - сказал Грикуров.

– А так - мартышкин труд, - сказал бригадир. Он сплюнул. Плевок был розовым.

– Отзывается? - спросил Грикуров.

– Стучит, - ответил молодой человек, шедший на полшага сзади.

– Сначала у нас возникло мнение, что звуки представляют собой нечто подобное азбуке Морзе, однако затем мы пришли к выводу, что первоначальное заключение ошибочно…

– Знаю, - сказал Грикуров, чтобы остановить молодого человека.

Кушак покосился на блестящий портфель молодого человека, к которому почему-то не приставала пыль.

– Вы давно знакомы? - спросил Кушака Грикуров.

– Много лет, - сказал Кушак.

Со стороны Москвы показался вертолет. Вертолет летел низко и чуть в сторону. Но в полукилометре пилот, видно, заметил замок и свернул к поселку.

– Я его вызвал, - сказал Грикуров. - У нас один парень забрался почти до самой вершины, но пришлось вернуться. Мне кажется, что наверху есть отверстие. А то бы он задохнулся.

Молодой человек выглядел обиженным.

– Может, ему с вертолета обед спустить? - спросил бригадир монтажников.

Он взмахнул рукой, показывая, как обед попадет к человеку, заключенному в замке. Взлетела розовая пыль, и молодой человек отстранился, оберегая портфель и костюм.

– Как его зовут? - спросил Грикуров.

– Вы не знаете?

– Знаем фамилию. Вольский. Правильно?

– Да. Вольский. Гриша Вольский. Никогда не знал его отчества.

– Григорий Вениаминович, - подсказал молодой человек. - Он является владельцем садового участка. Однако там мог оказаться кто-то другой?…

– Нет, - улыбнулся Кушак. - Это именно он. Когда его обнаружили?

– Часов в шесть утра его сосед позвонил в Москву. Со станции.

– В шесть сорок, - подсказал молодой человек.

– Сосед рано встал, собрался на рыбалку. И вдруг увидел, что; на крайнем участке стоит розовый термитник. Термитник метров в пять высотой.

– Это сосед сказал, что термитник?

– Да, он инженер, работал в Гвинее и видел термитники, - объяснил Грикуров. - А мне вот не приходилось.