Сборник - Фантастика, 1978 год

Грагги на Поляне ударили первый раз.

Миччи приподнялся на локте и, склонив голову, рассматривал одним глазом принесенный ветром клочок бумаги. Тьоу придвинулась, свесившись с валуна почти параллельно земле, и с болью притронулась к этой раздробленной, вываренной и засохшей жизни. Ей стало жаль незнакомое загубленное дерево, ведь в лесу хватает всякой бросовой хвои и листьев. Она подкинула клочок на ладони, дунула, бумага взлетела, едва не зацепив Дилля. Старик с отвращением изогнулся, пропуская ее мимо, и следил за ней до тех пор, пока ее снова не принял не умчал ветер. Потом тяжело вздохнул:

– Сорят люди. Однажды выпустят по недомыслию злую силу - и тю-тю наша планета! Вместе с нами. Мне-то в мои годы не страшно. За вас обижаюсь. Я тут на досуге задумался. Вот человек подминает природу, а сам изменяться не хочет. Тави, наоборот, так гнулись и сливались с ней, что почти потеряли себя. И теперь потихоньку угасают. А ведь мы живем на одной Земле. И путь у нас с человеком в общем один. Неужели же мы не можем помочь друг другу? Чувствую сердцем, права молодежь, вместе держаться следует, вместе веселей. А разумом не могу принять человека с его солнцем и его скоростями. Нет, жили мы без него пягь миллионов лет - и еще проживем!

– Оно конечно, в родных лесах тави еще ого-го! - сказал, появившись невесть откуда, Зииц. - А вот в космос голышом не выбежишь! Так что устарели твои теории, дядюшка. Кончай брюзжать!

И, не слушая тяжелого стариковского вздоха, накинулся на бедного Миччи - задевать Тьоу ему не хотелось.

– А ты когда-нибудь сдвинешься с места? На Поляне все готово, ждут вот таких осторожненьких…

– Ох и суетливое поколение! - Дилль сердито засопел. - Где гарантия, что Излучение не убьет наш изнеженный Разум?

– Человек наша гарантия, вечник! Человек Думающий!

– Да-да-да. То самое теплокровное существо, которому в жару жарко, а в холод не согреться, которому ничего не стоит смахнуть с планеты целые семейства растений и животных… Для него остальной мир просто не имеет значения…

Дилль задумался, стоя на одной ноге и потирая ушибленную ступню, Тьоу укоризненно посмотрела на Зиица, взяла старика под руку:

– Тебе по-прежнему не хочется на Поляну, дядюшка?

– Чего я там не видел, девочка? Высаженный вашими руками экран? Нам повезло: излучение не успел открыть человек. Оцепленные свинцом и бетоном, здесь пролегли бы километры радиоактивной аппаратуры. Такова цена однобокой машинной логики.

– Но ведь мы старше людей на пять миллионов лет!

– И вдруг возмечтали о молодости? Оставь, милая. Сказки хороши, пока они не превращаются в быль. Чего нам сейчас ре хватает?

– Общения, добрый ты наш злюка! - Тьоу обняла Дилля за плечи, но он вырвался и отступил: - Без этого мы, старики, в общем, можем уже обойтись А вы… Ладно, ребятки, шагайте. Вот и матери с веснятами потянулись. Скоро начнется. А мои дурные мысли пусть останутся здесь, со мной…

“Эх, оптимисты! Любопытство в вас всегда впереди опасения!” - Дилль безнадежно махнул рукой и попятился в свою покосившуюся, скрипучую, засыхающую сосну. Прежде чем скрыться окончательно, он сказал:

– Мы веселый, жизнерадостный народ. Для нас естественны мечты о дружбе. Но человек никого не хочет, кроме себя. Он неконтактен. И едва мы откроем свое существование, объявит нам войну. Ради собственного счастья, в угоду беспечному эгоизму, из зависти - какая разница? Главное - он не успокоится, пока не изведет и не сможет после этого навсегда забыть последнего из нас. За перекрестком улицы снова расходятся - имейте это в виду…

Деревья вокруг пушились легким белым маревом отдаваемого тепла. Дорога, которую им предстояло пересечь, успела остыть и лежала впереди темной полосой с тлеющими кое-где на ней черточками корней. Под яблочным дичком хозяйственно фыркал еж.

– Жалко старика, - задумчиво проговорила Тьоу после некоторого молчания. - Один остается…

– Привыкнет, - неуверенно предположил Зииц.

– Скорее всего завянет… - Миччи сильно растягивал слова, сдерживая зевоту: грусть снова навеяла на него сон.

– Идем, идем, лежебока! - Зииц ухватил его под мышку, - А то задремлешь!

– Я не сплю. Я думаю.

– Истинный тави, ленивый и созерцательный! - Тьоу взяла Миччи с другой стороны и вдвоем с Зиицем поставила его на ноги. - Для тебя лишнее беспокойство даже просыпаться и двигаться, не то что с человеком дружить! Ну, работай, работай ножками, миленький…

– Уж если искать лентяев, то не среди нас, - возразил Миччи, уныло покоряясь друзьям. - Мы против людей метеоры! Вон там, послушай, петляют по лесу твоя девчонка с приятелем. Еле-еле до дороги добрели - полчаса километр. По мне, лучше до смерти на солнце вялиться, чем так ползать. Стремительные и беззвучные дельфины во время плавания не расталкивают и не рвут воду - они скользят в ней, слегка колебля. Вот так же мы ходим по лесу, А у человека волны, брызги и шум…

– Но ведь он сухопутный, Ми!

– Хорошо. А в лесу?

Тьоу прислушалась. Далеко на Поляне Грагги ударили дважды. Зииц ахнул и, будто подстегнутый, кинулся на звук.

– А в лесу? - переспросила тавинка и снова замерла, наполовину высунувшись из кустов. Стало слышно, как нежится листва под лунными лучами, как за ближними деревьями выбираются на дорогу Лорка и Толик, Посыпалась земля, крякнул берег канавы от грузного прыжка, зашуршали камешки. Скрипели и терлись одна о другую недогруженные корзинки.

– Дядя Толя, а почему вы бороду носите?

– Ой, ты не поверишь. Собирал в прошлом году грибы, упал, мох к подбородку и приклеился. Не оторвать.

– Ну вы же и выдумщик! Прямо Фантомас какой-то!

Они приближались, и Тьоу бесшумно попятилась.

– Быстро стемнело, правда, дядя Толя? Только луна, задевая деревья, качается. И дорога будто ледяная светится. - Лорка поежилась.

– Замерзла?

– Нет. Я подумала, как леснятам ночью скучно в лесу. И мокро, если дождь…

– Может, у них кожа непромокаемая? Из плаща?

– Да, вы шутите, а сами небось в дупле и часа не просидите?

– Зачем же в дупле, когда есть палатка? Ярко-желтая, с алюминиевыми стойками…

Навстречу с радостным визгом выкатился черный комок: - Ой, смотрите, кто нас встречает! Чуня! Чунька!

– Отыскал!… Откуда ты, лохматый?

Широкие, щеточками, собачьи лапы оттолкнулись от земли, послышались мягкие шлепки и счастливый Лоркин голосок: - Ну уж, сразу и в нос лизаться! Не стыдно?

“Еще чего! - визгливо проскулил Чунька. - Я знаешь как по тебе соскучился? Говорил ведь, чтоб взяла с собой. Мало ли какие звери в лесу?”

– Ишь-ишь, разошелся. А когти убери, песенька, куртку порвешь.

“До куртки ли, если в ней хозяйка?”

– Юрка не обижал? - Толик потрепал пса чзо шее.

“Да ну его, вашего Юрца! Вцепится в шерсть - и катай его по траве. Или приляжешь в тенечке, а он тут как тут”.