Сборник - Фантастика, 1985 год

Чекарс вскочил из кресла и забегал по тесной кабине, возбужденно обхватив себя руками за плечи. Потом остановился перед экологом и неожиданно почти спокойно спросил: - Хочешь, чтобы решение принял я? Сказал “да” или “нет”? Не тот случай, Стае. У любого решения могут быть слишком серьезные последствия. Каждый из нас троих должен сделать свой выбор. Решать будем голосованием, так что мнения поровну не разделятся.

Стае тоже встал, устало кивнул.

– Когда будем голосовать, Боб?

– Завтра, в полдень. Устраивает?

– Да, зачем тянуть. С Наташей кто поговорит, ты?

– Нет, скажи ей сам. Но… Постарайся не влиять на ее решение. Пусть она выскажет свое мнение, а не присоединится к твоему. Или моему.

– Хорошо.

– До завтра, Стае. - Немного поколебавшись, пилот протянул Кирсанову руку, и впервые с того раза, когда их знакомили накануне полета, они обменялись крепким мужским рукопожатием.

В ту ночь кораллы светились сами по себе, без прожектора.

Цвета пестрыми волнами перекатывались по рифу, взлетали на утесы - и вдруг наверху тускнели, а загорались однотонным сплошным ковром по всему дну. Иногда в темной воде вспыхивали праздничные гирлянды, обвитые вокруг невидимых новогодних елок.

Время от времени пестрые беспорядочные узоры начинали складываться во что-то напоминающее подобие геометрической фигуры, но сходство было отдаленным, почти неуловимым, и его вполне можно было приписать игре собственного воображения.

Несколько раз на склоне напротив окна эколога гирлянды превращались в написанное радужными буквами слово “Наташа”. И это было странно, даже чудовищно: на дне инопланетного океана читать обычное, земное имя девушки. Но Стае, помня, как накануне сам выводил эти буквы лучом прожектора на кают-компании, понимал, что объяснить явление можно чем угодно: остаточной флюоресценцией, например, или наличием у кораллов какой-то световой памяти, и что любое, самое фантастическое объяснение будет куда правдоподобней, нежели видеть в переливах осмысленные сигналы.

Другие члены экспедиции тоже смотрели, каждый из окна своей каюты, на цветовое безумие, бушующее в море вокруг дисколета, и думали о том, что все возможно в этом странном мире, и разница лишь в степени вероятности одного предположения по сравнению с другим.

Всем было ясно, что в объяснение загадочному поведению кораллов можно выдвинуть сотни гипотез, но любую из них - и самую разумную, и самую немыслимую - можно опровергнуть или подтвердить только фактами. Фактами, которых у них нет. И без которых придется принимать решение.

Свечение продолжалось около пяти часов и прекратилось под утро, когда солнце, проснувшись, приоткрыло над горизонтом лучистый оранжевый глаз. Люди больше не видели пляшущих огоньков, которые не давали им спать всю ночь, и легли немного отдохнуть. Но бортовые камеры еще некоторое время фиксировали слабые голубые вспышки, усталым пульсом вздрагивающие в колючем коралловом теле.

Чекарс включил бортжурнал на запись, кашлянул и начал сухо, официально:

– Открываю наше чрезвычайное собрание. Результат голосования, какой бы он ни был, будет иметь силу приказа и будет обязателен для всех членов экипажа. Собственно, мы можем сразу приступить к голосованию, но я хочу сказать два слова. Решение, которое предстоит нам сейчас принять, человеку выпадает принимать раз в жизни. Нам известны факты, если их можно назвать фактами, и каждый из нас имеет право и основание толковать их по-своему. Напомню вам последствия двух возможных решений: или гибель всех нас, трех разумных существ с планеты Земля, или гибель коралловой колонии, в которой мы допускаем носителя разума планеты Кайобланко. Мы могли бы отложить решение на три месяца, но ни один из нас не видит в этом смысла: если мы взлетаем, надо выполнять программу по Кайонегро и скорее везти домой результаты, если мы не взлетаем - что ж, сто дней мы.можем удовлетворять свое любопытство. В общем, надо решать. - Чекарс обвел товарищей взглядом. - Кто первый? Кирсанов?

Стае помедлил. Пробарабанил пальцами по столу.

– Я за то, чтобы остаться.

– Сергиенко? - повернулся Чекарс к девушке.

Не поднимая глаз, Наташа еле слышно выговорила:

– Я считаю, мы должны лететь…

– Значит, я…-Пилот засунул руки в карманы. Помолчал секунду: он так не хотел, чтобы его слово стало решающим. - Ладно. Мое мнение - надо взлетать. Таким образом, принимается решение: взлетать. Но… - предупредил он вздох облегчения у Наташи и колючую реплику, готовую вырваться у Стаса… - Но мы не должны пренебрегать даже самой малой надеждой на нейтральное решение…

– А что, есть какая-то надежда? - не выдержала Наташа.

– Есть. Ночью я провел некоторые расчеты. Если мы стартуем не со дна, а с уровня поверхности, температура воды в придонном слое повысится всего до плюс пятидесяти девяти. У рифа появляются шансы выжить.

– Но как нам подняться? Разве пропеллеры не поломаны?

– Поломаны. У верхнего винта отбиты две лопасти. И починить его нельзя. Но мы можем отрезать две симметричные лопасти у нижнего. И если нам удастся оба винта ненадолго синхронизировать, что почти невозможно, то появится шанс приподняться над дном, может быть, даже до самой поверхности.

– А если мы не сумеем их… синхронизировать? - запнувшись, спросила девушка.

– Тогда начнется такая вибрация, что через две-три минуты ось отвалится. Ось не жалко, но за это время могут выйти из строя многие приборы, может даже разладиться основной двигатель, а это, сами понимаете, конец и нам и кораллам. Поэтому, как только вибрация приблизится к критической, я включаю реактор и даю газ. Будем надеяться, что до этого успеем подняться над дном достаточно высоко.

Стае с сомнением покачал головой:

– Надежда совсем слабая, Боб. Рифовые кораллы живут при температуре от восемнадцати до тридцати пяти градусов. Любые отклонения вверх или вниз их убивают.

– Это на Земле…

– Внешне они почти неотличимы от земных. И пределов их жизнестойкости мы не знаем.

“Так узнай!” - чуть не сорвалось с языка у Роберта, но он вовремя осекся: конечно, он, Стае, не может экспериментировать на организмах, в которых предполагается разум…

– И все же это наш единственный- шанс, - сказал Чекарс. Пото,м добавил: - Наш и их.

Вдвоем Стае и Роберт вытащили из кладовой покалеченные винты, подровняли огрызки лопастей у верхнего пропеллера, срезали две лопасти у нижнего. Получилась пара пропеллеров довольно жалкого вида, с двумя лопастями под прямым углом друг к другу на каждом.

Потом они влезли в скафандры, выплыли наружу. Быстро закрепили винты на оси таким образом, чтобы сверху они выглядели как один целый пропеллер. Сложили инструменты и, стараясь не разговаривать, избегая смотреть по сторонам - словно что-то стыдное, недостойное готовилось их руками, - вернулись на борт дисколета.