Сборник - Фантастика 2002. Выпуск 3

– Оу, Ломаефф!!! Гуд дэй! Кам хиа!

Гляжу - из тамбура надувного купола машет мне рукой не кто-нибудь, а сам Брюс Морган Тейлор, гроза и начальник Мак-Мёрдо. Три года назад я у них гостил по обмену, тогда Брюс еще не был начальником станции, а руководил научниками. Старый знакомый. Перед расставанием все-таки выцыганил у меня каэшку, треух и унты, а я потом кланялся завхозу, проклиная свою доброту. Этих иностранцев учи-учи, а они все равно не понимают прелести натурального меха, так в синтетике и мерзнут.

Не все, конечно. При случае некоторым удается склонить наших полярников на невыгодный натурообмен. Носил я американские ботинки на меху, знаю! Обуй в них лошадь - у нее копыта отмерзнут и отвалятся за милую душу.

Теперь, понятно, в Антарктиде морозы не те, но Тейлор все равно прилетел в моих старых унтах. Сберег полезную вещь.

– Брюс!

Хлопнули по рукам. Гляжу - он делом занят: мастерит из швабры председательский молоток. Лично устроил швабре радикальную ампутацию, никому не доверил. Мог бы взять любую железяку, хоть ледоруб, и колотить в свое удовольствие по сковородке - ан нет. Не тот уровень, не та марка. Всеантарктический Конгресс как-никак! Ответственность перед потомками и мировым сообществом!

Доска, по которой стучать, уже тут - принесена с камбуза, и капустный лист к ней прилип. Ладно, сойдет и такая. Зато с ножовкой Тейлор обращаться не мастак. Казалось бы, три прямых распила - и готова вполне достойная киянка. А у него…

– О! - говорю с восхищением. - Это культовый предмет для отпугивания злых духов?

– Это молоток.

– В геометрии Лобачевского, вероятно. Могу я попробовать?

– Только осторожно. Майкл вторую швабру ни за что не пожертвует.

Майкл Уоррен - начальник станции Амундсен-Скотт и хозяин некогда самого южного на планете попугая. Я с ним (не попугаем) пока не был знаком, но угрозу воспринял серьезно. После моих десятиминутных трудов огрызок швабры приобрел некоторое сходство с требуемым инструментом.

– На, владей. Может, как раз тебе и пригодится.

– Что ты имеешь в виду? - сразу насторожился Тейлор.

– Что тебя изберут председателем. Может, да. А может, и нет. Сам как думаешь?

Я-то посмеиваюсь, а у него улыбка приросла к лицу, как макияж. Чи-и-и-из! А под улыбкой идет серьезная работа:

– Думаю, это было бы естественным шагом. Наша делегация самая многочисленная. Граждан США на континенте больше всего. Если же оценить наш вклад в изучение континента…

– Чего-о? Каких это граждан США? Ты, вероятно, хотел сказать «выходцев из США»? А кто Антарктиду открыл? Ваши Недлтон и Палмер, да? Опоздали они, родимые! Беллинсгаузен и Лазарев успели раньше. Из-под носа увели приоритет. А там еще французы с Дюмон-Дюрвилем…

Я уже не могу - хохочу, и только по моему смеху Брюс начинает догадываться, что я не

всерьез его «опускаю» и председательского места для себя не домогаюсь. Смех смехом, а я все-таки реалист, хоть и впутавшийся в фантастическую историю. Даже у Шеклтона шансы на председательство больше моих, потому что он англосакс, а я русский. Западная политкорректность так далеко не простирается.

Тейлор - председатель? Хм. А почему бы и не Тейлор? Уж лучше он, чем какой-нибудь бразилец, уругваец или поляк, которых никто и слушать не станет. Разве что китайцы начнут мутить воду насчет американской кандидатуры - а они могут, их делегация многочисленна…

– Ты сам не против? - спрашивает Брюс вроде бы небрежно, а на самом деле с плохо скрытым напряжением в голосе.

– Твоей кандидатуры? Я-то не против, если ты не против Свободной Антарктиды…

Мы ударили по рукам. Я не стал выяснять позицию китайцев по вопросу о председателе, да и не было на это времени. Я впрягся в лямку, и до заката мы с Ерепеевым работали, как на аврале. Шутка ли - завтра нам предстояло создать основы антарктической государственности, а как прикажете это делать, если семьдесят душ делегатов не обеспечены ночлегом, горячей пищей, санитарными удобствами и прочее, и прочее… Конечно, аборигены станции слегка потеснились, но все равно на ночь наш «зал заседаний» был обязан превращаться в простую ночлежку. Так было даже лучше, поскольку отпадала надобность в стульях, креслах и прочих там скамьях - где лежал ночью, там и сиди днем. Лишь для председателя притащили вертящийся стул и конторский стол с тумбой.

А надо было еще расконсервировать и запустить резервный дизель, наладить освещение, разместить в куполе десяток калориферов и одновременно подумать о вентиляции, дабы не задохнуться ночью в атмосфере из собственной углекислоты… Надо было спешно строить новое отхожее место, пусть холодное и неудобное, зато с высокой пропускной способностью. А напилить снегу? А повысить производительность камбуза примерно вдвое? Работы - уйма, и большую ее часть пришлось сделать до темноты, так что вкалывали все. Тейлор, пожалуй, старался даже больше других, и, как я понимаю, не без умысла. Он был прав. Хочешь пользоваться уважением - не только руководи, но и вкалывай лично. Сачков в Антарктиде не ценят.

Зашабашили уже ночью. Солнце упало вертикально, как подброшенный булыжник. Вышел на воздух - дух захватило. Звезды - как в планетарии. Туманность Треугольника видна простым глазом - ей-ей, не вру! В меру морозно и в меру сухо. Снег под ногами не скрипит с истеричным поросячьим подвизгиванием, а солидно так похрюкивает. А главное - дышишь спокойно и нисколько не задыхаешься. На экваторе высоту в два километра над уровнем моря организм воспринимает совершенно иначе, чем на полюсе. Приборы тоже. Почему? Если не знаете, объясню: потому что на атмосферу действует та же центробежная сила, что не дает земному геоиду превратиться в аккуратный шарик. Как сейчас помню свою первую и единственную акклиматизацию на Востоке… бр-р!..

Зато есть чем хвастаться. Такого экстрима уже не будет на нашей планете нигде и никогда.

В куполе укладывались спать. Ерепеев, забравшись в спальник, уже храпел на надувном матрасе, а я вдруг почувствовал, что мне чего-то не хватает. Ну конечно! Где-то тут обретаются украинцы, а я с ними еще не познакомился.

Хохлы в Антарктиде - особая песня. Когда англичане решили больше не содержать станцию Фарадей по причине отсутствия на ней ВПП, что вывоз тамошнего имущества введет их в изрядные расходы, а бросить жалко, они сделали дипломатический ход - подарили станцию Украине, благо дареному коню в зубы не смотрят, даже если это не конь, а полудохлый ишак. Зачем Украине нужен антарктический довесок, от которого одни убытки и никакой прибыли, никто не понял, но дар был принят с благодарностью.

Ничего удивительного, да и случай был не первый: точно так же поляки некогда взяли у нас станцию Оазис и переименовали в Добровольский. А потом уже сами основали станцию Артцовский близ нашего Беллинсгаузена.