Сборник - Фантастика, 2004 год

– Браво! - сказал я.

– И еще, - продолжала Джемма, собирая из вазочки остатки мороженого, - номер зарегистрирован за мисс Ревеккой Дэниэл Браун, проживающей по адресу: Шестая улица, дом пятьдесят три, Окленд, Калифорния.

– А это вам откуда известно? - поразился я.

– Я навела справки. Думала, что вам это может когда-нибудь пригодиться.

– Но вы ни разу даже не намекнули…

– Вы ни разу не поинтересовались!

Джемма положила ложечку и подняла на меня наконец свой взгляд.

– Вы отвезете меня домой или вызовите такси? - спросила она.

– Отвезу, конечно, - сказал я, хотя больше всего на свете мне хотелось в этот момент остаться одному и набрать номер, который я уже успел выучить наизусть. Господи, все это время - недели, месяцы! - Джемма носила в сумочке этот листок, а я мучился вопросом, который даже и не думал задать вслух…

Я наверно должен был говорить Джемме комплименты, но всю дорогу до ее дома молчал, потому что не мог сказать тех слов, какие ей хотелось услышать, и пустого разговора о приятно проведенном вечере тоже вести не хотел, Джемма меня прекрасно понимала, она села не рядом со мной, а на заднем сиденье, и смотрела в окно. Когда мы подъехали, она вышла из машины, сказав "спасибо", будто таксисту. Каблучки процокали по ступенькам, я подумал, что напрасно ее обидел, нужно было все-таки найти слова, пусть не те, что она ждала, но похожие, всегда есть какая-то замена, женщины это прекрасно понимают…

Я набрал номер.

– Слушаю!

– Добрый вечер, - сказал я.

Молчание.

– Добрый вечер, - повторил я. - Скажи что-нибудь, чтобы я убедился в том, что говорю с нужным мне человеком.

– Ты знаешь, - сказала Ревекка, - я почему-то была уверена, что ты позвонишь. Не знаю, как ты узнал мой номер…

– Ты ждала моего звонка?

– Как поживаешь, Дин? - спросила Ревекка, не отвечая на вопрос.

Я тоже предпочел не отвечать на вопрос, на который все равно не смог бы ответить так, как мне того хотелось.

– Похоже, - сказал я, - что Бойзен не выполнил своей миссии. Не вижу, чтобы зла в мире стало хотя бы чуточку меньше.

– Дин, - сказала Ревекка, - ты просто не знаешь, о чем говоришь. И совсем не то хочешь сказать.

– Ты тоже была в этой… - я поискал правильные слова, - я не могу описать словами, это было слишком страшно… если ты меня понимаешь.?

Ревекка молчала.

– Значит, была, - заключил я. - Нам нужно увидеться. Хотя бы для того, чтобы вместе пережить этот кошмар. Ты слышишь меня?

Молчание.

– Я буду у тебя к утру, - сказал я. - Есть рейс в три двадцать.

– Я же просила…

– В семь я могу быть у тебя.

– Хорошо, - сказала Ревекка.

Мне показалось, или в ее голосе действительно прозвучало облегчение?

Не нужно было лететь ночью, но мне не терпелось увидеть Ревекку, я рад был, что она не сказала "нет", мне казалось, что если я не полечу немедленно, то к утру она передумает и я не застану ее дома или она вовсе исчезнет. Пока я ехал в аэропорт, пока оформлял билет, пока проходил контроль, мне удавалось преодолевать сонливость, но едва я опустился в кресло, как тут же уснул - мы еще не взлетели, я надел на глаза повязку и - погрузился в кошмар.

– Мистер! Проснитесь, мы уже на земле! - женский голос тряс меня за плечо, я понимал, что, видимо, все-таки вернулся, но глаза говорили обратное - в полной темноте голос звучал, как необратимость судьбы, возвращавшей меня туда, куда я не хотел, где был ужас, где я был мертв, где я вообще был не я…

Я сорвал с глаз повязку и только тогда очнулся. Стюардесса наклонилась ко мне и участливо смотрела в глаза.

– Вам плохо? Хотите, чтобы я вызвала врача?

– Нет, - сказал я.

Сказал? Скорее, подумал, а может, действительно произнес вслух, я еще не совсем понимал, что жив.

Салон самолета был пуст, пассажиры вышли, и я, расстегнув ремень, выбрался в проход, взял с полки дипломат и побрел к выходу, там стояла вторая стюардесса и смотрела на меня странным взглядом, будто я был ее личным врагом. Должно быть, мне показалось. Девушка улыбнулась, пожелала приятно провести время, и я вышел в коридор, прошел в здание аэропорта и что-то еще наверняка делал, но память моя почему-то именно в то время сбилась с ритма, возникло странное наложение, и мне казалось, что сразу за моим появлением в аэропорту последовал эпизод из далекой уже студенческой юности, будто переставили местами кубики ситуаций, я вспомнил вечеринку у Мейсонов, мою первую встречу с Элис, и как мы танцевали доупаду, а потом в спальне у Марты Мейсон, на ее постели, целовались, и я хотел Элис, и она тоже хотела, но сопротивлялась, я был уверен, что для вида, но воспитание все-таки не позволило мне быть слишком навязчивым, а потом пришла Марта и легла с нами, и…

Кубик исчез в прошлом, где ему и надлежало находиться, а я увидел собственную руку, нажимавшую на кнопку звонка.

Голос из интеркома не был похож на голос Ревекки.

– Да? - сказала женщина. - Это ты, Дин? Заходи, я открываю.

Я повернул ручку и вошел.

– Значит, нам снятся одни и те же кошмары?

– Видимо, да.

– Так не бывает.

– Это не сны. Это информация. От него.

– Почему мне?

– А мне - почему?

– Ты - из тех, кто его послал…

– Я? Я его ни разу не видела до начала процесса!

– Может, этот кошмар является всем вашим "паломникам", всем, кто имел к делу Бойзена какое-то отношение?

– Ты думаешь? Я позвоню Кошенилю.

– У вашего шефа не было неприятностей в связи с делами Бойзена и Бертона?

– Нет, почему у него должны были быть неприятности?

– Хорошо, звони своему Кошенилю. А я - судье Арнольду.

У пастыря "Христианских паломников" было хорошее настроение, никакие кошмары его, похоже, не одолевали. Или он великолепно владел собой. Или был лицом подставным. Я прослушал разговор по второму аппарату и едва удержался от того, чтобы вмешаться и наговорить гадостей, которые Ревекка мне не простила бы.

Судья Арнольд, когда я до него дозвонился, ехал в машине, и слышимость была не очень хорошей. Я не стал задавать вопрос в лоб, но из краткого разговора (судья не любил нарушать правила, а разговор по мобильному телефону во время вождения транспортного средства являлся административным нарушением) понял, что Арнольд забыл и думать о процессе Бойзена. Конечно - нет человека, нет и повода о нем вспоминать. Возможно, судью и посещали кошмары, но я так и не задал прямого вопроса.

– То, что мне… нам… снится, - сказал я Ревекке, - совсем не похоже на образ христианского Ада. И на мусульманские представления не похоже. Иудейские сфирот тоже не имеют со всем этим ничего общего. И Будда не рассказывал ни о чем подобном. Что-то от друидов? Но очень уж отдаленно…

Мы сидели с Ревеккой на мягком (пожалуй, чересчур мягком - заниматься здесь любовью было бы отчаянно неудобно) диване перед низким (пожалуй, чересчур низким - чтобы взять в руки чашечку с кофе приходилось наклоняться чуть ли не до пола) журнальным столиком, держали друг друга за руки и говорили медленно, будто пропуская собственные впечатления через очень тонкие фильтры, сквозь которые не проходили совсем уж, казалось бы, нелепые впечатления, вроде глаз, смотревших на меня из тумана, я не рассказал о них Ревекке и был уверен, что она тоже сохранила кое-что для себя - возможно, даже очень вероятно, что это были те же глаза или что-то, оказавшееся заменителем в ее сознании, поскольку я был уверен, что далеко не все увиденное и запечатленное в памяти соответствовало действительно происходившему где бы то и когда бы то ни было - с нами или с кем-то другим. Сознание искажает мир, поскольку часто не находит адекватных образов для создания понятной мозгу картины, а память дополнительно искажает картину, нарисованную сознанием. Мы видим мир, мы пытаемся понять его, но как часто то, что мы хотим понять, не соответствует тому, что мы видим, а то, что мы видим, решительно не соответствует тому, что происходит в реальности…