Остин Рейн - Безымянная земля

Сонк сосредоточился на «Афе».

Ретан внимательно прислушивался к паукам – не зашевелятся ли, почувствовав, что происходит нечто необычное?

Делина и Хуар просто сидели, прислонившись спинами к скале и впитывая энергию – исходящую от земли, источаемую богатой растительностью у подножия горы, льющуюся с неба; Хуар вдобавок жевал свои орешки. Делине предстояла очень трудная работа. Хуар тоже нуждался в подпитке: предыдущие скачки отняли у него немало сил. В особенности тот, который он только что совершил с бесчувственной Афой на руках. А между тем кто знает, сколько еще сегодня ему придется прыгать? И Хуар, и Делина почти полностью отключились от происходящего. Делине, как обычно в этом состоянии, казалось, что она плывет сквозь голубовато-золотистый туман, из которого исходят тепло, радость и сила. Хуар, сосредоточившись, мог видеть светящиеся линии энергетических полей, пронизывающие пространство. И не только видеть, но и притягивать их, сплетая вокруг себя в кокон и отдыхая в нем. При этом он испытывал удивительное чувство защищенности, покоя и безмятежности – ну прямо как дитя в материнской утробе.

Байя вместе с Рапом сопровождали женщин, следуя за ними по кустам, неслышимые и невидимые. Ни у какой Вьянко, конечно, не хватило бы сил накрыть защитными «зонтиками» около сорока женщин; Байя и не пыталась. Она лишь старалась хотя бы слегка пригасить их эмоции, а Рап должен был вмешаться, если вопреки предостережению кто-то из беглянок поднимет шум.

Пока все шло по плану – тихо и мирно. Только медленно, как же медленно, с тревогой думал Сонк. Однако никто из Вьянко, конечно, не надеялся, что так гладко все пойдет до самого конца, до того момента, как пещера полностью опустеет.

И они, увы, не ошиблись.

Между тем «Афа» одну за другой будила остальных женщин, выбирая в первую очередь тех, кто не станет шуметь и задавать лишние вопросы, – источником всех этих сведений для Сонка была, конечно, все та же Мо.

Неприятности начались, когда очередь дошла до старой Баны, повитухи, которая вот уже много лет принимала роды у женщин.

– Отпускают домой? Не может этого быть. Ты, наверно, что-нибудь перепутала, – заворчала она. Ей никогда не нравилась Афа – слишком много та на себя брала. А уж до чего дерзка! До чего своевольна!

– Не веришь – оставайся тут, – отрезала «Афа». – Или пойди у Хозяев спроси.

Старуха исподлобья сверлила ее маленькими блестящими глазками. Растрепанные спросонья седые лохмы торчали во все стороны.

– А откуда ты знаешь, что велели делать Хозяева? Они Кро старшей поставили, не тебя. Кро, эй, Кро! – громко позвала она, будя всех, кто еще не проснулся.

Некоторые женщины, уже торопившиеся к выходу, остановились, прислушиваясь. Кро, которую предполагалось разбудить одной из последних, подняла взлохмаченную голову с шапкой мелких темных кудряшек и удивленно огляделась.

Что еще оставалось Сонку?

Внезапно перед глазами у Баны все поплыло, она стала заваливаться набок. Женщина, лежащая на соседнем тюфяке, взвизгнула и отпрянула, зато несколько других, наоборот, бросились к старухе.

Послышались испуганные, взволнованные голоса:

– Что это с ней?

– Ой, Бана умерла! Что теперь будет?

– Да нет, живая, сердце-то бьется, – воскликнула одна из женщин, сообразив приложить ухо к груди старухи.

– Что тут происходит? – закричала Кро, подходя.

Она была невысокая, тщедушная, с едва заметно выступающим животом, кривоватыми ногами и худыми руками. Балахон болтался на ней как на пугале. Горящие черные глаза ярко выделялись на фоне очень белой кожи. Острый нос и маленький, обычно плотно поджатый рот придавали ее облику что-то птичье.

Пауки действительно назначили Кро старшей – по причине скверного характера и неуемного желания верховодить. Однако женщины терпеть ее не могли и пакостили при каждом удобном случае. Чего они только не вытворяли! Когда она обращалась к ним, нередко прикидывались глухими или дурочками. Подкладывали в тюфяк дохлых крыс, как бы нечаянно опрокидывали чашку с питьем или миску с едой, а однажды ночью облили ей лицо соком скумпии, отчего кожа у Кро пожелтела и воспалилась. Все это, конечно, делалось втихомолку, так, чтобы старшая не могла установить виновных и пожаловаться Хозяевам. Впрочем, этого можно было почти не опасаться. Кро трепетала от страха перед ними не меньше остальных и понимала, что если будет слишком досаждать, они, не задумываясь, прикончат ее. Или уж, во всяком случае, решат, что она не справляется со своими обязанностями, и назначат другую старшую.

Несмотря на тщедушное сложение, голос у Кро был на удивление пронзительный и визгливый – теперь уж точно проснулись все. Сонк глазами хамлика – «Афы» оглядел пещеру – в ней оставалось около двадцати женщин. Много, слишком много! А между тем разъяренная физиономия старшей не предвещала скорого разрешения конфликта.

Не обращая внимания на вопрос Кро, «Афа» приказала женщинам, поддерживающим Бану:

– Выносите ее наружу. Да шевелитесь! На свежем воздухе она быстрее придет в себя!

Сонк немного «подтолкнул» тех, к кому она обращалась, и они тут же поволокли старуху к выходу, с любопытством оборачиваясь – интересно же, чем закончится стычка.

– Ну, что вылупились? – обратилась «Афа» к остальным, игнорируя Кро, которая от такой наглости вся пошла пятнами и воинственно сжала кулачки, точно собиралась наброситься на соперницу.

А вот драки ни в коем случае нельзя допустить! Несмотря на всю достоверность облика «Афы», физическое соприкосновение с ней могло привести к совершенно непредсказуемому результату. Кто знает, как поведет себя Кро, если ее кулак угодит в пустоту или наткнется на пушистое тельце Вассы?

– Уходите домой! – продолжала «Афа». – Хозяевам стало известно, что здесь вот-вот должно произойти землетрясение. Гора, – она повела руками по сторонам, – обрушится, и все, кто внутри, погибнут, а…

– Что? Какое еще земля… трясение? Что ты выдумываешь? – перебила ее Кро.

Сонку было известно из того же источника, из сознания Мо и Рапа, что жителям этого острова ни разу не приходилось переживать землетрясение. В сейсмическом отношении – на диво спокойный клочок суши. А то, о чем знали, пусть даже понаслышке, их предки, успело выветриться из памяти нескольких последующих поколений. Однако тут Владыке неожиданно повезло.

– Ой, ой, ой! – резво вскочив, закричала одна из женщин. – Я знаю… Мне бабушка рассказывала, а она от своего деда слышала… Это когда земля дрожит, трещинами идет, и все падает, в эти трещины проваливается, и люди, и…

Последние слова она выкрикивала уже на бегу. Остальные женщины, громко вопя, присоединились к ней – на выходе даже образовался затор.