Тимофей Ермолаев - Дети Судного Дня

— Хокку несёт глубокое философское содержание. Извините, но я вынужден покинуть ваше общество.

— Да, мне тоже нужно в одно место, — распрощался Алекс. Энди и Софи остались в одиночестве. Появился ректор Клинтон, он вовсю размахивал руками и кричал своё коронное: «Больше двух не собираться!»

— Пойдём в парк, мой дружок, — Софи повисла, как тряпка, у Энди на плече.

— Диги мало чувствительны к поглаживаниям, — честно сказал Энди. — Если хочешь его завлечь, проще всего перед ним раздеться.

— Ты, Энди, оказывается, большой знаток интимной стороны жизни дигов, — промурлыкала Софи. — Ты такой умный…

Вамп приосанился.

— Расскажи о себе, Энди, — попросила Софи, ещё теснее прижимаясь к вампу, чем совершенно спутала у него все мысли. — Чем ты занимаешься по вечерам?

Энди почему-то вспомнил о таблетке, подаренной ему Тайтусом. Они как раз проходили мимо расположенного в парке общественного туалета и соседствующей с ним столовой на свежем воздухе. За одним из столиков сидел преподаватель по метакомпьютике Хенн.

— Эй, Эйнджел, идите-ка сюда! — позвал Хенн вампа. — У вас есть сигареты?

Конечно, добрый Энди поделился ядовитым куревом с преподавателем. Но заодно он и тихо положил в его чашку с чаем маленький белый цилиндр таблетки.

— Ваше имя, год рождения и род занятий? — с натугой прохрипел динамик над головой Энди. Вамп непонимающе таращил глаза: в четыре часа утра в его квартиру ворвались грязнокасочники, вытащили из постели и поволокли, чуть ли не силой, на улицу. После этого под конвоем из четырёх велосипедов он был сопровождён в мрачное здание без окон, наполовину вкопанное в землю.

Сейчас Энди сидел в узкой комнатке в один квадратный метр на круглой металлической табуретке. К нему не присоединили никаких датчиков и приборов, а кроме ржавого динамика, свисающего с потолка, в комнате для допросов ничего не было. Динамик повторил вопрос, но нельзя было понять, живой это голос или механическая запись допытывается истины.

— Энди Эйнджел, 23 года, студиозус, — мрачно ответил вамп, сообразив, что от него хотят.

— Учтите, что за дачу ложных показаний вы будете нести уголовную ответственность, — предостерёг искажённый помехами голос. — Но вы можете получить хорошее денежное вознаграждение, если сообщите какую-либо важную информацию. Вам всё понятно?

— Да.

Энди не мог себе и представить, что в нескольких метрах от него, за толстой стеной, в такой же гробоподобной комнате находится его закадычный друг и сообщник во всех тёмных и гнусных делишках Алекс Шоу. Ему задавались точно такие же вопросы, но на все из них Алекс неизменно отвечал одной из трёх фраз: «Дерьмо собачье», «В задницу» и ещё одним совершенно непечатным ругательством. Допрос, однако, не прерывался и полным ходом шёл вперёд. Но подслушивающие стражи порядка, а они, безусловно, незримо присутствовали где-то неподалёку, кроме вышеупомянутых трёх изречений ничего не получили. Тем не менее, когда прозчувал ответ на последний вопрос, глухая дверь открылась, и Алекса вежливо проводили на улицу, предоставив ему полную свободу действий.

Но, увы, этого Энди не знал и потому немного нервничал. Ему не пришло в голову воспользоваться тактикой Алекса, но зато он замыслил нечто своё собственное, максимально соответствующее его чёрной сущности. И, когда динамик задал очередной вопрос, Энди заставил своё лицо принять трагически-кающееся выражение, а пальцы правой руки сложил в патриотическом жесте и помахал ими над головой. Конечно, его никто не видел, так как система визуального наблюдения комнат допроса сломалась несколько лет назад, но этим Энди постарался привести свои мысли в порядок.

— Я хочу сделать официальное заявление, — вкрадчиво сказал этот белокурый вамп, острые зубы хищно блестели в его рту. — Оно касается дига Тайтуса, Тайтуса Лайкентрэпа.

Энди замолчал, но динамик не выдал нового вопроса — кто-то всерьёз заинтересовался его словами.

— Мне кажется, что этот диг занимается недозволенными делами, я говорю об ужасающих убийствах, потрясших мирную жизнь города. Диг Тайтус неделю назад обманом выманил у нашего общего товарища Роу целую канистру ракетного топлива. Эй, вы меня слышите?

— Да, продолжай, — наконец-то из динамика полилась нормальная человеческая речь. Голос был явно мужской, причём мужчины немолодого, но судить о чём-нибудь ещё было трудно.

— А потом я видел этого дига, шныряющего вокруг автомобиля профессора Хайделла… И вдруг этот ужасный взрыв!

— Откуда тебе известно, что в этом деле замешано ракетное топливо?

— Я этого не знал, а только попытался обобщить два достоверных факта, — Энди довольно улыбнулся, он не дал заманить себя в ловушку.

— Ты всё сказал?

Энди немного помялся, разыгрывая сомнения.

— Несколько дней назад я заметил на брюках дига Тайтуса бурые пятна, скорее всего, это была засохшая кровь. Может быть, это излишние подозрения, и я был бы рад, если бы они остались лишь глупыми подозрениями…

Невидимый собеседник, отделённый бетонной стеной, ненадолго задумался.

— Ты сообщил нам полезные вещи, Энди Эйнджел. Ты заслужил награды. Не хочешь ли ты работать на Службу Государственной Безопасности?

«Похвальная прямота», — подумал Энди.

— Нет, благодарю вас. Я всего лишь навсего бедный вамп, а у вампов хватает своих собственных проблем, если вам известно.

— Слышал ли ты когда-нибудь имя: патер Гордон?

— Нет, — поспешил ответить Энди. — Хотя постойте: по-моему, так звали одного сумасшедшего священника, с которым я познакомился в… э-э-э?..

— В тюремной камере, — подсказал услужливо голос.

Вамп торжествующе усмехнулся: он всё-таки провёл своего невидимого собеседника.

— Он нёс какую-то чушь, но больше я его никогда не видел.

— Хорошо, — сказал голос. — На сегодня хватит. Мы тебя найдём, если нам будет нужно.

Дверь, не имеющая изнутри никаких рукояток, распахнулась, два стража порядка вывели Энди на тёмную улицу, напоследок сунув что-то в карман его куртки. Отсюда слышался морской прибой, и вамп решил взглянуть на ночное море.

Ступая по чёрному песку, Энди подошёл вплотную к плещущимся волнам. Он застыл, закрыв глаза и сжав губы. Его не беспокоило ни то, что ядовитые брызги оседали обжигающими каплями на его лице, ни то, что он является отличной мишенью для стрелка с арбалетом или разрядником.

Энди Эйнджел представлял себя Центром Мира, Гвоздём Вселенной, и весь Универсум вращался вокруг него. Каждым трепещущим нервом он ощущал этот круговорот, непрерывное движение пространства и неумолимое течение времени. Ему казалось, что одним усилием мысли он может обратить время вспять, что ему подвластна материя и другие виды энергии… Но прекрасное очарование постепенно ушло, оставив горький осадок. Энди открыл глаза. На востоке уже появилась тонкая алая полоска, предшествующая восшествию на небесный престол Солнца.