Джеймс Ганн - Внемлющие небесам

В ответ – стариковский бас:

– Иеремия.

– Я думал, вас уже…

– …нет в живых? Чепуха. Это Роберт Макдональд скончался. И все из моего поколения – тоже. А я жив. И солитариане живы.

Возможно, их и меньше стало, но духом своим и верой они крепки по-прежнему, и суждено им узреть единого Господа нашего – Того, кто сотворил человека по образу своему и подобию. Однако я прибыл сюда не для чтения солитарианских проповедей, но лишь единственно для того, дабы отдать последний долг Макдональду. Даром, видел он себя атеистом, – это человек правого духа, великой мечты и величайших дел. О нем должно сказать: истинный слуга Божий, хоть сам того он и не ведал…

Давно уже все окончилось, а Макдональд по-прежнему сидел в кресле, уставившись невидящим взглядом в пространство перед собой. Его губы шевельнулись один только раз:

In freta dum fluvii current, dum montibus umbrae

Lustrabunt convexa? polus dum sidera pascet,

Sempr honos nomenque tuum laudesque manebunt.

[Доколе воды рек стремиться будут к морю,

И сумрак обитать в долинах горных,

А небо оживляться звездным светом, -

Дотоле живы будут честь твоя и слава, и названье

(лат.) – Вергилий, «Энеида»]

Он не услышал, как открылась дверь.

– Книга памяти прочитана, Боб, – сказал Джон Уайт, но, взглянув в лицо Роберта, сочувственно добавил: – О, прости. Ты плачешь…

– Да, – проговорил Макдональд. – Это грустно, но по-прежнему я оплакиваю самого себя. – Он чувствовал, как слезы текут по щекам, и не мог сдержаться. – Я ни разу не сказал ему, что люблю его. Он так и не узнал об этом, да и я сам, пожалуй, убедился в этом только сейчас, в эту самую минуту.

– Он знал, – возразил Уайт.

– Не нужно меня утешать.

– Говорю же тебе, он действительно знал, – настаивал Уайт.

– Теперь я знаю, – проговорил Макдональд, – придет такой день, когда я смогу оплакивать не себя, но его.

Он резко встал с кресла. Уайт протянул ему руку.

– Спасибо, что приехал. Так ты подумаешь об этом? О должности?

– Сейчас я совершенно не готов принять такое решение, – сказал Макдональд, пожимая Уайту руку. – Необходимо время все обдумать. К тому же в Нью-Йорке есть одна девушка, с которой мне хотелось бы увидеться; ждут и еще кое-какие дела. Пожалуй, ответ я тебе дам позже.

Уже в дверях Макдональд обернулся и еще раз окинул взглядом компьютерный зал. На какой-то миг ему вновь почудилось, будто в полутемном углу в кресле он видит очертания фигуры, такой знакомой и вечно молодой, сотканной из воспоминаний и записей отзвуков минувшего… Он встряхнул головой, и видение исчезло…

Снаружи день уже сменился ночью, и показавшееся днем изношенным и старым, в лунном сиянии вновь выглядело волшебным. Высоко воздетое Ухо Земли, подслушивающее нашептываемые Вселенной тайны, железная чаша, отполированная до зеркального блеска и готовая к новому улову звездной пыли… Макдональд замер, всматриваясь в декорации прошлого, но теперь уже глазами, избавившимися от дефектов зрения взрослого человека, и неожиданно пришла уверенность: он вернется сюда. Томительное ожидание уже завершилось для него, хотя весь мир по-прежнему жил в ожидании; впрочем, подумал он, мир не столько ждет, сколько сверяет свой пульс с ритмом межзвездного диалога – звездных переговоров, с, их девяностолетним циклом. «Я, – решил Макдональд, – наконец, отправился в путь, в собственное жизненное странствие. Отныне мне предстоит жить своей жизнью. Я вернулся домой».

– Роберт, – позвали его сзади. В освещенном проеме дверей стоял Олсен. – Ты видел его? Там, в кресле?

– Да, – ответил Макдональд. – Видел.

– Он будет там, – сказал Олсен, – покуда существует Программа. И будет находиться там, когда придет отзыв с Капеллы. Он будет всегда – до тех пор, пока мы помним его и пока он необходим нам.

– Да, – ответил Макдональд и сел на велосипед.

– Вернешься? – спросил Олсен.

– «Как ветер вольный…» – ответил Макдональд. – Но сперва необходимо прочитать все письма.

Влекомый смутными предчувствиями, я отправился в опасное странствие и вот теперь узрел на горизонте новые земли. На них суждено ступить тем, у кого хватит духа продолжить исследования…

Наука и техника в значительной мере развивались в борьбе за власть и стремлении облегчить жизнь. Оба этих намерения, если их не обуздать, одинаково разрушительны: одно ведет ко всеобщему уничтожению, другое – к биологическому и умственному вырождению…

СОГЛАСНО СООБЩЕНИЮ ДЕПАРТАМЕНТА ПО ТРУДУ И ЗАНЯТОСТИ, В СТРАНЕ ПРИМЕРНО ПОЛОВИНА ЗАНЯТЫХ ТРУДОМ РАБОТАЕТ ПОЛОЖЕННЫЕ СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ЧАСОВ В ДЕНЬ ВСЕ ЧЕТЫРЕ РАБОЧИХ ДНЯ В НЕДЕЛЮ И "ПОЛЬЗУЕТСЯ ОБЫЧНЫМ ТРИНАДЦАТИНЕДЕЛЬНЫМ ОТПУСКОМ; ОСОБО ПОДЧЕРКИВАЕТСЯ, ОКОЛО ДВАДЦАТИ ПРОЦЕНТОВ РАБОЧЕЙ СИЛЫ ТРУДИТСЯ ЕЖЕДНЕВНО В ТЕЧЕНИЕ ДЕСЯТИ ЧАСОВ – ПЯТЬ. ШЕСТЬ И ДАЖЕ СЕМЬ ДНЕЙ В НЕДЕЛЮ. И СРЕДИ НИХ – ПРЕДСТАВИТЕЛИ САМЫХ СВОБОДНЫХ ПРОФЕССИЙ – ВРАЧИ, УЧЕНЫЕ, ПИСАТЕЛИ, УЧИТЕЛЯ, АДВОКАТЫ, ИЗДАТЕЛИ, ПРОМЫШЛЕННИКИ И ДИРЕКТОРА, ПСИХОЛОГИ И БИЗНЕСМЕНЫ И ЗАНИМАЮЩИЕ ВЫСШИЕ РУКОВОДЯЩИЕ ПОСТЫ…

Напуганный ее отчаянным криком, он выскочил наружу и столкнулся с остолбеневшей Молли, силящейся вогнать себе в рот сразу оба кулачка. Лежащий у ее ног человек с серебристо-серой кожей и сломанной рукой промяукал ему что-то…

Общество благоденствия, гуманности, свободного времени и умеренной элитарности может оказаться вполне стабильным. В самых общих чертах оно, возможно, напомнит Древнюю Грецию (хотя эллинистические сообщества и не развились далее обеспечения части своих членов благосостоянием). Представим себе ситуацию, когда, скажем, семьдесят-восемьдесят процентов населения составляет аристократия и основные усилия направлены на совершенствование разнообразнейших способов развития личности; хотя здесь и вовсе не будут склонны к действиям, которые некоторые футурологи признают важнейшими для гуманистической культуры. Нетрудно вообразить, например, что доминировать станут спорт – турнирные командные игры (шахматы, бридж), музыка, изящные искусства, изучение языков и занятие точными науками или систематические путешествия и т.д.. и т.п…

Опасения, что век жизни земной технической цивилизации может оказаться чересчур коротким, отнюдь не безосновательны. Однако существует некоторая вероятность, что разрушение международных конфликтов проложит-таки путь к длительному развитию цивилизации – на срок, соизмеримый со временем жизни звезд…

Высокоразвитое общество, следует признать, может сохранять стабильность в течение весьма длительного периода. При этом необходимо вести реестр межзвездных путешествий, и завершения каждого нового странствия будут ожидать с нетерпением. В соответствии с этим допущением цивилизации всей Галактики неизбежно должны интегрировать свои усилия и стараться избегать их дублирования. Возможно, уже существует некий центральный банк галактической информации, позволяющий имеющим к нему доступ, к примеру, безошибочно угадывать, где должна появиться новая жизнь. Для нас это пока невероятно сложная проблема, поскольку в качестве примера у нас имеется одна-единственная планета…