Николай Полунин - Роско планета Анджела

— Так. Вот так, значит, обстоит дело. Ты и вправду поумнел. Какие они там бережные к памяти своей Земли братья… А ну позови его, как его, Чагара, что ли. Что он там торчит. Тебе наплевать, так хоть он послушает. Напрасно я вас ждал тут, нет? Давай-давай, зови. Вам все равно… отдохнуть, обогреться перед дальнейшей дорогой…

— Не знаю, зачем я остался, — сказал Наставник Скин, когда костер был разведен, прикладываясь к своей бутылке. Роско почти не испытал удивления, когда Наставник заговорил сразу на том исковерканном стандарт-земном, какой был в ходу на планете Анджи. — Может быть, хотел еще раз взглянуть на моего мальчика Роско. Ведь я по-настоящему привязан к нему, что бы там ни было. Или уйти с Земли последним, покинуть наш мир после всех. Или остаться и разделить его судьбу, как это положено Наставнику, да и землянину вообще. Я не знаю. Но раз так произошло, и мы все-таки встретились, братья-планетники, такие же люди, как жили на этой бывшей Земле, то было бы обидно не узнать вам о настоящей сути Земного пути. Того, чему преданно служили мы… и вы когда-то.

Ваша гипотеза, Чагар, о соперничестве многих ци вилизаций за право использования некоей уникальной составляющей разума нашей расы не лишена смысла. Такое могло быть… но такого не было. Был всего один разум, поставивший людей на дорогу, которая закончилась здесь, у этой планеты. Наша — чуть позже, ваша — чуть раньше, не имеет значения. Мы просто выработали свой ресурс, свой запас сил. Такое случается со всеми разумами. Вот случилось с нами, чего же тут?

Что хотел тот иной, могучий и непостижимый разум? А очень простого. Вселенная бесконечна — и мала. Разумы в ней редки — но их бессчетно, ибо маленькая Вселенная все-таки бесконечна. Разумы различны, и не во внешнем облике существ дело, Роско это знает по себе. Разумы различны прежде всего по своему уровню, по достижениям, но это лишь внешнее, не главное их различие.

Силы, которые привлекают себе на службу тот или другой разум, энергии и виды пространств, в которые он вторгается, — вот определяющее. Те, не известные нам могучие, сами предназначены кем-то еще более могучим судить и выбирать. Не пропускать в неподобающие сферы одних, и, быть может, продвигать каких-то других — последнее нас не касается.

Расу, которая зовется землянами, затрагивает лишь сторона: «Не допускать!» Мы — орудие, Роско, мальчик! Всего лишь орудие, избранное за наибольшее соответствие поставленной другими цели! То «что-то», что в нас есть, мгновенно и бесповоротно пресекает опасные потенции у рас, которым, по мнению анонимного сверхразума, а может, по самому устройству этой поганой Вселенной, «не полагается»! Мы несем… несли, Роско, но не свет, а тьму! Как, соотносится это с гордостью служения Земле и делу Земного пути? Так ведь ты, Роско, только сейчас узнаешь, а Наставникам приходится жить с этим добрую половину их долгой-долгой жизни… приходилось…

Наставника Скина не прерывали. Анджелка приникла к плечу Роско. Ник Чагар вообще не поднимал головы, отблеск костра играл на его лысине. Наставник опорожнил свою бутыль, размахнувшись, зашвырнул в море.

— Я ведь чувствую, чего ты от меня ждешь, Роско, поумневший мальчик. Эти рассуждения о каких-то там разумах… Конечно, все у нас тут на Земле было обман. От ненастоящего солнца до твоей обязательной «молитвы» перед остолопами-Наставниками. Не требовалась «молитва» Наставникам, но не оттого, что все при этом они узнавали не на слух, а изнутри тебя, а оттого, что ничего этого им узнавать не требовалось. Земля все уже знала и так. Достаточно тебе было пройти сквозь «лабиринт». А может быть, даже раньше — достаточно Роско очутиться в «кораблике», да разнежиться под включенную заботливо «встречу с Землей», а там уж умный «кораблик» вытянет из Роско потихоньку, незаметно впечатления наисвежайшие, точные, незамутненные… и сам передаст Земле, мгновенно и без искажений, покуда там Роско крадется, вздрагивая, своей собственной дорогой в своем собственном «лабиринте»…

Ты можешь гордиться собой, Роско! Всей расой своей, если угодно, не гордись, а собой — можешь. Ты на самом деле редчайший, единственный, уникальный в уникальном народе. Лишь у Роско имеющееся в любом землянине «что-то» отличается совершенно особыми свойствами. Пусть даже в ущерб остальным, доступным всем и каждому. Пусть это даже где-то угнетает его тонкую натуру. Зато, неощутимо ему самому, захватывает такие глубины, что позволяет нашей пр-р-ро-зорливой Земле делать далеко пр-р-ростирающиеся (Наставник Скин пьянел) выводы о действительных потенциях намеченных к оглуплению — хорошенькое словечко, правда? сам придумал! — слишком беспокойных рас. Она ведь тоже разок-другой ошибалась, наша не знающая промаха Земля, и тогда последнее слово оставалось за Роско. И он его приносил, сам о том не ведая… любимое занятие нашей Земли — таскать из огня чужими руками… Интересно, Чагар, а бывшей вашей?

Роско вживался в планетников душой и телом — вы его, девушка, порасспрашивайте, какого рода планетницы оставили наиболее неизгладимое впечатление, чешуйчатые, а может быть, осклизлые пупырчатые? По дороге к земле Роско ненавязчиво потрошили, и все уже было давным-давно решено, когда мы тут играли в детскую игру «мы все работаем во имя будущего нашей расы!». Какое будущее у горстки распыляемого по Вселенной яда?

Роско, я скажу еще о методах нашей Земли. Обычно кандидата в следующего Роско Земля указывает еще в младенчестве. Указывает нам, Наставникам, сама она с детишками возиться не любит. Мы забираем ребенка, пока он еще мал, и воспитание начинается сразу. С тобой произошла какая-то ошибка. Накладка, сбой. Всю семью Земля спровадила в Переселение заблаговременно, а о тебе сообщить Наставникам забыла. Ты слишком долго рос не зависимым ни от кого. Это повлияло дурно на твою хрупкую незримую составляющую. Ты стал грубеть, Роско, еще немного, и ты сделался бы только лишь землянином, наверное, посмертным, потому что никуда бы уже не годился. Нет, тебе бы стали доступны все основные черты обычных людей — ну там, безмолвный разговор, запахи да светлячки наводимые, комариные полеты по оранжерее с цветами, внутри Земли, то есть все, по чему ты так страдал. Но главное в тебе было бы загублено безвозвратно. Пришлось прибегать к сильным мерам. Помнишь случай на островке? Когда тебя чуть не закусали до смерти? Это тебе устроил Наставник Гаарт. Ты его так любил потом, да, Роско? Мальчишке, которому уже почти: пришло умение слышать чужие мысли, необходима была встряска, чтоб он навсегда забыл, как это делается… Ха, Роско, не переживай, я тут открыл одно древнее свидетельство — в прошлые времена Земля нечто подобное устраивала вообще всем. Пугала якобы начинающейся катастрофой, а потом снова приходила в норму, а смиренные человечки начинали ее за это только больше обожать. А возвращавшийся снизу Роско врал, будто это Земля уничтожает непокорные миры… Один почерк у светлой доброй Земли, одна манера, она и с нами, Наставниками, так же, ты не думай… Настоящая катастрофа приходит не бурей, а таким вот бесцветным крахом, — Наставник Скин обвел нетвердой рукой туман, замкнувший их в зыбкое сырое кольцо. Слышался только шорох близкого прибоя.