Николай Полунин - Роско планета Анджела

— Что ж, символы разрушаются.

— Что это, Роско? — Закутанная в свои меха Анджелка невольно попятилась от глыбы. Пар дыхания оседал крупинкамм льда. — Как тут холодно, — пожаловалась она. — Даже в Дни Буранов у нас такого…

— Пусть лежит, — проскрипел Чагар. — Трогаемся, Роско, нет времени.

Они прошли еще более двух стандарт-часов по однообразной черно-серой равнине. Вокруг было прежде всего холодно, потом — темно, а потом… пусто.

«Как пусто, — думал Роско, поддерживая Анджелку, — пусто, пусто. Вон там, прямо над головами, через солнце, — Серпантин. Вон там, четверть оборота влево — Ущелье Розовых елей. Вон там, справа… еще что-то. Что там сейчас? Пусто, пусто…»

Он наткнулся с размаху на спину Ника Чагара.

— Об этом ты говорил? — Рука с тесаком указала в светящийся арочный вход.

— Да, пусти-ка вперед. Анджи, держись с дядей Ником.

Шестиугольные выпуклые плитки блестели, стены широких, как площади, улиц и протяжных, как улицы, площадей светились и переливались, и шесть высоких, как скалы, дверей…

Были закрыты. Закрыты.

Закрыты! закрыты! закрыты!

В изнеможении он уселся под крайними. Земля устроила последнюю каверзу. Следовало ожидать. Куда годятся его выведанные секреты. Наплевать ей. Светлой и доброй. Как захотела, так и сделала. Все. Пришли.

— Роско, что ты там бормочешь?

— Пришли. Все.

— Как же все, милый?..

Смех Наставника Скина был больше похож на карканье. Он возник рядом с ними, в тех же грязных тряпках, которые, кажется, стали еще грязнее.

— Как же ты мог забыть, мой мальчик, главную истину, что решает только Земля. Только она! Вы ушли, не попрощавшись, это невежливо. Можете сделать вторую попытку. Я жду. Ну, кто первый? Может, ты, старик? Вы, красави…

Роско сделал движение, и у Наставника обе кисти повисли, как перчатки. Наставник стоял мгновение, мягко сложился и упал, тихонько подвывая. Потом снова послышался смех-карканье:

— Зря ты меня мучишь, мой мальчик. Только Наставник Скин может тебе помочь еще. Я ведь просто пришел попрощаться. Но Земля послушает только Наставника… — Он еще побормотал и захрипел, пряча раздробленные руки под мышками.

— Что он говорит?

— Он говорит… — Роско отвечать не хотелось. — Он говорит, что я дурак. Он говорит, что я понадеялся на непреложное правило Земли: пока не окончится Переселение, Северные Ходы открыты. Секрет, — не охотно пояснил. — Цена этому секрету… Ну, я подумал, раз люди уходят все, то пока хоть один остался — значит, идет Переселение… Сами видите.

Он плюнул в стену, в которой мутно отражались они все.

— Я могу обратиться, — прошелестел Наставник Скин. — Шестой раз. Моя очередь… Только попроси… Понимаешь, мой мальчик, ты меня только попроси… на прощанье, а?.. папе Скину…

— Так что ж ты его так, — ругнулся Чагар, отпихивая Роско плечом и нагибаясь к Наставнику.

— Роско, любимый, не проси, — торопливо зашептала Анджелка, — чем хочешь тебя заклинаю, не проси, пускай мы тут сгинем, я буду с тобой, правда, только не проси…

— Ты, — допытывался стоящий рядом с Наставником на коленях Чагар, приставив тому к горлу острие своего тесака. — Ты, правда, можешь? Ну, обращайся давай, а то ведь что Роско тебе сделал, — тьфу. Я — Чагар, мы умеем такое, что даже у вас никому не снилось. Обращайся, ну! О смерти, как о благе, молить станешь… Обращайся к своей Земле!

Роско вдруг увидел, как они, оказывается, похожи — Наставник Скин и Ник Чагар. Как братья. Он не успел додумать эту мысль, как пришла другая: «Запах! Откуда такой знакомый запах?!»

Розы-лала-веретенник. И еще свежесть, как в грозу. И тихое, тоже знакомое потрескивание.

— Огни! — взвизгнула Анджелка, хватая Роско за рукав и пытаясь оттолкнуть прочь. — Огни! Уходи, любимый! Спасайся!

— Ну нет, девушка, — Нока позволила себе усмехнуться. — Он спасаться не побежит. Он сейчас в атаку бросится, уж я его знаю. Да, Роско, боевитенький мой?

Нока стояла в своей белой распашонке и шортах, а вокруг нее вился хоровод светящихся шариков. Казалось, холода для нее не существует.

— Роско, драгоценненький мой, не бросайся, не надо. Я ведь тоже пришла попрощаться, и только. А ему не верь, — обратилась к Чагару и показала на корчащегося Скина. — Он врет! Он всегда врал, таково уж было его служение Земле. Другого очередь была, не его. Тот… ушел. Вы с ним встретитесь, наверное…

Роско, замершему в полупрыжке, почудилось, будто силуэт Ноки слегка колышется. От беспрерывного огненного мельтешения, наверное.

— Не-ет, Роско, наблюдательненький мой, — Нока погрозила своим длинным безупречным пальцем, — не почудилось. Ах ты, бедненький, всегда ты был для меня прозрачненький. Таким и остался. Роско. Любименький. Помнишь, да? Травка, старая дорога? Мур-мур, Роско, дружочек?

— Пусть эта женщина замолчит! — Анджелка за визжала так, что и у Роско, и у Чагара, и у полумертвого Наставника Скина заложило уши. — Пусть она не смеет касаться моего мужа!

Неизвестно как у Анджелки очутился нож, тот самый, с удобной изогнутой рукоятью. А ведь был за поясом у Роско. Он едва успел перехватить ее руку. Он, кажется, начал кое-что понимать. Мельком взглянул на Чагара — Чагар тоже.

— Я? Женщина? — Нока рассыпала пригоршню смеха. — Нет, той женщины уже нет. Она где-то там, — жест за спину, — в моем «лабиринте». Счастливая и… безумная. Она тоже выполнила свое служение. Твой муж? — Нока-призрак подняла брови. — Ну, конечно, твой муж, маленькая планетница. Вы отправитесь, и он будет твоим мужем там, внизу. Сколько хочешь.

Шариков в хороводе вроде бы добавилось. Они замелькали так быстро, что слились в одно кольцо — спираль, пульсирующую, живую, что бегала вдоль тела призрачной Ноки вверх и вниз. Стены зала запульсировали, свет достиг далекого сталагмитового потолка.

— Не бойтесь, это для вас не опасно. Я приняла меры, и все они там, — из света и кружения вынырнула рука, указала неопределенно, — вовне. Они уйдут.

А те, кто останется, снова вспомнят свой долг. Ты хитра, маленькая планетница… Роско, та женщина… она и вправду любила тебя, ты знаешь? Знаешь?..

За спинами людей поехали в стороны половинки сверкающих ворот, уходящих ввысь.

— Знаю, — прошептал Роско одними губами.

— Спасибо, — голос становился все дальше и дальше, и уже один только сверкающий кокон мерцал на месте призрака. — Спасибо. Теперь она знает тоже.

Теперь ей совсем хорошо.

Анджелка вцепилась в руку Роско. Ник Чагар стоял по другое плечо, выставив тесак.

— А теперь идите, люди. Я выбрала вас, потому что… выбрала…

Они пятились в черноту за дверями.

— …потому что…

Вот порог света и мрака.

— …выбор… — И совсем последнее: — Иди, Роско, иди…

Мрак.

Анджелкино: