Николай Полунин - Роско планета Анджела

— И я спешил, мне ведь и самому хотелось бы взглянуть на вашего таинственного пришельца. Не моя вина, что он… убыл раньше. Ты слишком поздно послал за мной.

— Да, наверное.

Сидящий по ту сторону стола был невероятно высок и невероятно худ. Накидка из облезлой шкуры чапы болталась на нем, острые плечи натягивали стершуюся кожу. В нескольких местах накидка была залатана первыми попавшимися кусками. Под накидкой виднелась кожаная рубашка, еще более ветхая.

Но, несмотря на почти голый желтый череп с редкими косицами за ушами, этот человек не производил впечатление старца. Виной тому, должно быть, был ясный взгляд темных, глубоко посаженных глаз. Взгляд юноши, готового в следующий миг разразиться смехом, но в глубине угадывалась острота искушенного ума. И морщины на дубленной ветром и холодом коже были не старческие, а, скорее, приобретенные в трудной борьбе с жизнью.

Вместе с тем Большой Карт Анджел прекрасно знал возраст своего гостя. Карт еще баловался с игрушечными самострелами, а к Нику Чагару тогдашний Управник посылал помощников за добрым советом. Посылал, и сам сходить не гнушался.

Ник Чагар был отшельником и мудрецом.

— Сколько в твоей Хижине книг, Чагар?

— Ты же видел.

— Но я никогда не считал. Сколько?

— Все четыре стены. — Ник засмеялся. — Дело не в числе, Большой К.

— И ты прочел их все?

— Даже не один раз. Вернемся к вопросу. Ты говоришь, что он интересовался буквально всем, обо всем спрашивал, но ни во что не лез, только смотрел и слушал? Ты отвечал ему?

— Да. Он не показался мне врагом. Меринда, Скайла, кто поплоше, те же Шесть Хуторов, что на западных отрогах Горы, — они не стали бы засылать такого странного лазутчика. Скорее, подкупили бы кого-то из Города. В Охотничьей есть недовольные, они, я знаю, якшаются там…

— Он был странный. Чем?

— Ну… Говорил вроде по-нашему, а сразу не понять. Правда, потом выучился. Глядел…

— Быстро выучился?

— Что? Да, быстро. Даже очень. День-другой лопотал, а потом все прислушивался и — заговорил.

— Он жил у тебя в доме?

— Я решил, так будет лучше. Меньше разговоров.

Всем сказал, что это родственник из Дальних Сел.

У меня там есть родственники, это знают.

— И женам так сказал?

— Я же говорю: всем. Он, в общем, был безвредный. Поначалу вроде кривился, а потом ел все, что давали, ни во что не вмешивался. Только по Городу ходил, иногда — в горы. Даже, по-моему, на Гору пытался взобраться, но у него ничего не получилось. Бывало, пропадал весь день, а то и всю ночь.

— Часто бывало?

— С десяток раз. Вообще Сиэна его невзлюбила за что-то. Меня точила, мол, пригрел, а почем знать, может, он на скотину, а то и на детей порчу наведет. К Ки-Ту ходила за травами для зелья, хоть и не любит она ее.

Но у Сиэны при ее благоразумии характер тот еще.

А этот, Роско назвался, — он ничего. У меня в стаде две чапы копыткой болели — вылечил. Старшему, Свану, в драке нос сломали, так он пошептал, поколдовал что-то, пальцами нос помял, и — сросся, как был прямым, да быстро так. Однажды случай был, это уже совсем недавно, перед его уходом, на Холодной два дома болезнь уложила. Мне когда сказали, я сам не свой стал — вдруг, думаю, «черная»? В Скайле было в ту осень, в Дни Льда, так пол-Скайлы осталось.

— Я помню. До наших Снежан чуть не дошло.

— Вот. Этот Роско вместе со мной пошел, поглядел, не сказал ничего, но на ночь исчез. Вернулся под утро и сразу на Холодную, к больным домам — шасть.

Я уж там Скригу с мужиками поставил, чтоб не пускали никого, а он говорит: «Большой разрешил». Ну, Скрига и пустил его, все-таки чужой, не свой, пусть идет, если хочет.

— Дурак твой Скрига. «Черной» все равно — свой, чужой. Или уж не выпускать надо было обратно.

— Я Скриге потом то же самое высказал. Только другими словами. И не словами одними. Но вот штука, к вечеру те семейства подниматься начали, а назавтра совсем как и не хворали. Не знаю уж, что он там и как делал, а они не заметили ничего. Да и кому было замечать, вовсе плохие лежали. Может, впрямь колдун, кто знает, но вреда мы от него не видели.

— Ты и теперь так считаешь, что вреда от него никакого? Что не было и не предвидится?

— Ну, не было — это точно, а вот не предвидится…

Конечно, сомнения есть. Неизвестно же, кто такой, откуда пришел, куда делся? Девчонка моя говорит: на небо. И ее, говорит, звал, да она не согласилась. Выдумывает, конечно. Хотя она за Роско за этим, как чапин хвост, с самого начала таскалась. Это верно.

— Ты не препятствовал?

Большой Карт Анджел закряхтел.

— Тут видишь ли, Ник. Хроменькая она у меня, одна нога меньше другой. Уродка, одним словом. Хотя на лицо — краше в Городе нет, это я тебе не как отец говорю, на нее уж вон взрослые мужики холостые с Кузнечной заглядываются. Ну а ребятня… Вот я и решил — пусть дружатся. Ничего такого от него к ней не замечалось, я ведь тоже не с бухты-барахты отпускать ее начал. Смешно, — Карт Анджел ухмыльнулся в кольца густющей и тоже полуседой бороды, — она его вроде как учила. Ну там — как есть, что одевать. Он же в таком сперва появился, и одеждой-то не назовешь. Мяса не ел напрочь, а на охоту Сван его как-то зазывать стал, так и не понял сперва, о чем речь, а после как от «черной» шарахнулся. Но это все вначале было, после-то пообвык…

— У тебя из вещей его ничего не осталось? В чем он был, когда появился впервые? Откуда он, кстати, пришел, с какой стороны?

— Сиэна для маленького Дэны что-то оставляла, кажется. Вот бабы-то им «колдун! колдун!», а как увидят понравившуюся тряпку, так и про колдуна за будут. А явился он, люди говорили, со стороны Горы.

Прямо на Первую Подгорную и спустился, но не здесь, а там, в конце. Я не видел, сам понимаешь, его потом ко мне привели.

— Все-таки удивляюсь я тебе, Большой К. Неизвестный человек, неизвестно зачем. Управник Скайлы, знаешь, что с ним сразу сделал бы? На всякий случай? Как с чужаком?

Теперь Большой Карт Анджел засопел, и в его сопении чувствовалась свирепость.

— Управник Скайлы, говоришь? В этом ульмином закуте уже появился свой Управник? Уважаю я тебя, Ник Чагар, не то сказал бы. Но поверить все равно не могу. Скайла перегрызется, но не сумеет Управника себе выбрать. Они клок степи под Горой поделить не могут, хоть вокруг — бери не хочу. А там каждому поближе да потише надо. Что там сделали бы с чужаком?

Да узнаю я, Ник, известны мне в Скайле нравы. Но у нас — Город. Как я соберу Ярмарку, если стану вешать чужаков по стенам? Пусть! Пусть приходит всякий, пусть смотрит, пусть торгует, лечит, учит нас, учится сам! Ник Чагар, ты знаешь, как мало людей живет у Горы, для тебя это не тайна, с тобой я могу говорить.

Ты знаешь, как я из сил бьюсь, как стараюсь, чтобы женщины хотели рожать больше, а мужчины не гибли на охоте. Кто знает, что там за степью? Ты знаешь? Может быть, там живут еще люди, а может, и нет, и мы, вокруг нашей Горы, одни-одинешеньки? А если живут, то вдруг они — враги? И их больше? Вот и крутись…