Сергей Кусков - Кто не верил в дурные пророчества

– Спасибо, Илюша. Будем у кержаков – большую свечку тебе поставлю.

Марков, очевидно, имел в виду Илью-пророка.

Потом так и не выяснили, кто стрелял ракетами.

В багажнике "восьмерки" у него было четыре "Иглы". Первую он выпустил, не видя цели и ориентируясь по звуку, но и звук был какой-то странный, и ракета повела себя непонятно – пошла вверх, потом вдруг начала поворачивать: то ли захватила цель, то ли просто так. А потом сверкнула молния, и в ее свете он увидел самолет, который показался ему тоже каким-то странным, хотя он видел его какую-то долю секунды и ни за что не мог ручаться; и то, как ракета взорвалась в воздухе, когда ей оставалось лететь до цели – всего ничего. И понял, что молния и была этому причиной.

Вторую "Иглу" он выпустил почти прицельно, при свете очередной вспышки, но и тот, кто бросался молниями, тоже успел прицелиться. Следующая молния сбила ракету на второй сотне метров полета. Ругаясь по-черному, он вытащил из багажника третью "Иглу" и, дождавшись молнии, выстрелил.

Ракета взорвалась в трех метрах над землей. Канал следующей молнии, ударившей сразу же за предыдущей вспышкой, прошел и через летящую ракету, и через стрелявшего, и стоявшую рядом "восьмерку" тоже зацепил, и четвертая ракета взорвалась в багажнике. Потом, исследуя обгоревшие обломки машины, удалось установить только марку да с трудом прочитать номера на агрегатах, и ничего больше. Труп не то что опознать – собрать хотя бы на треть не удалось.

Старшему лейтенанту Махневу ужасно хотелось смеяться, и он едва сдерживался. Останавливала только серьезность обстановки: он слушал командира полка ПВО, который ставил перед своими летчиками боевую задачу.

А задача была: обнаружить в воздухе неторопливо летящий допотопный бомбардировщик, угнанный с аэродрома СКБ в Новокаменске какими-то, мягко говоря, чудаками, и принудить их к посадке на полковом аэродроме, или на аэродроме СКБ, или на любом другом. В случае, если они окажут сопротивление, или будут уклоняться от посадки иным способом, или их действия покажутся просто подозрительными, – сбить.

Против этого музейного экспоната полк выделял два звена "МиГов" и лучших пилотов. Первое вел лично командир полка подполковник Трошин. Ведомые – старший лейтенант Махнев и лейтенант Кузнецов. Вторым звеном, резервным, командовал майор Млынский.

(Для сведения: майор был первым асом полка. Командир считался третьим. Второй – старший лейтенант Махнев. Кузнецов тоже был на хорошем счету.)

Потом стало не до смеха. Не давали вылет: кто-то на свой страх и риск стрелял по экспонату из ПЗРК››. Командир ругался по радио с наземными частями, те отпирались, и никто не хотел брать на себя ответственность за эту самодеятельность.

Наконец взлетели. Обнаружить цель не составило труда, на локаторах она была отлично видна, правда, командир предупреждал, что угонщики могут применить средства противодействия радиолокации, но когда с целью вступили в зрительный контакт и взяли ее в "коробочку", деваться им стало некуда. Анекдоты анекдотами, но самолеты-невидимки не видны только на экранах радаров, а визуально – вот он, родной.

Пристроившись с трех сторон позади экспоната, чтобы контролировать все его действия, истребители дали несколько очередей из скорострельных пушек, обозначив угонщикам направление, куда лететь. Те послушно повернули, и Махнев подумал, что сейчас все кончится, самолет посадят и вернут в музей, из которого его угнали…

В этот момент экспонат неожиданно сбросил скорость и оказался позади истребителей, которые вырвались вперед, и у старшего лейтенанта мелькнула мысль, что из такого положения сейчас очень удобно врезать им в хвост из пушек и пулеметов, установленных у бомбардировщика впереди – должно же там быть какое-то вооружение. Додумать ее он не успел, потому что услышал по радио команду подполковника: командир уводил звено вправо. "Коробочка" больше не работала, лететь так медленно истребители не могли.

Разворачивая самолет, Махнев мельком глянул в сторону родного аэродрома и увидел приближающиеся огни. К ним на помощь спешило звено майора Млынского.

Короткий полет второй ракеты Марков наблюдал на экране локатора и, увидев очередную молнию, а после нее – пустой экран, догадался, чем все кончилось. Он не стал ждать продолжения, еще прибавил газа моторам и сказал:

– Алексей Иванович, запускайте генераторы. Сколько вам надо?

– Минут восемь-десять,- ответил Завадский, щелкая переключателями.

Несколько минут прошло в молчании: самолет набирал высоту, емкости – заряд. Потом профессор услышал в наушниках:

– А вот и гости пожаловали.

– Какие гости?

– Истребители.

Посмотрев назад, насколько позволяло остекление штурманской кабины, Завадский увидел на фоне не совсем еще черного неба хищный силуэт, и от него вдруг рванулись вперед и унеслись в темноту красные огни.

– Пулеметы? – спросил профессор.

– Нет, – ответил Марков. – Это уже скорострельные пушки.

Трассы обозначили в небе направление – немного правее, чем они летели. Марков повернул туда, истребители снова дали очереди, и снова чуть вправо.

– Заразы, посадить хотят. Долго еще, Алексей Иванович?

– Минуты полторы, может, меньше.

– Ладно, ребята… А как вам вот это?

Марков чуть-чуть потянул штурвал на себя и резко сбросил газ. За стеклами кабины мелькнули три истребителя, унеслись вперед. Ракетоносец летел сейчас с такой скоростью, с какой иной "новый русский" на своем "Мерсе" или БМВ не станет ездить, например, по загородному шоссе. В городе еще туда-сюда, а по шоссе – западло так тихо ехать.

Три огонька далеко впереди пошли вправо – истребители начали разворот. Марков глянул на экран локатора и свистнул от удивления:

– Ну надо же! Еще звено. Все, пора уходить.

Он добавил газ до упора, повернул влево, навстречу грозовому фронту, и резко пошел вверх, прямо в тучу.

– Осталась минута, – предупредил профессор.

И тут на ракетоносец обрушился ливень. На миг они ощутили невесомость: машина просела на несколько метров, может быть, даже на несколько десятков метров, потом Марков выровнял полет. По кабине катились потоки воды, и при свете молний стекла вспыхивали целиком, как тогда на полосе, когда их снаружи освещал прожектор. Марков сквозь помехи следил за истребителями по экрану – по логике воздушного боя, сейчас их должны были начать сбивать; он не знал только, чем это будут делать: ракетами или из пушек.

Ракетоносец тряхнуло: видимо, прошел краем грозовой тучи. Ливень вдруг разом превратился в простой дождь, даже не очень сильный. Встречным потоком воздуха воду сдуло со стекол. Снаружи мелькнули красные огни трассеров, а может быть, Маркову только показалось.