Софья Непейвода - Наследники предтеч. Выживание

Чуть позже Игорь уточнил, что джаргами является большинство, но не все посвященные. По мнению пассажиров общаг, ни Дет, ни его жены в наше религиозное течение не входили, и если у первого еще были какие-то шансы, то трех его женщин народ без сомнения вычеркивал даже из кандидатов в «фанатиков науки».

Кроме нашей, свободными выделялись еще три религиозные группировки, но ни в одну из них не входили ни племена, ни их представители. Члены первой, количеством в десять человек, назывались сампы и, по словам математика, верили, что сила, власть и мудрость приходит через страдание. У сампов пока не имелось заслуг, подтверждающих их религию. Несмотря на то, что все представители этого движения сплавлялись на общагах, они умудрялись держаться замкнуто и обособленно, с трудом и неохотно вступая в любой контакт с представителями любой другой философии.

Удуны являлись представителями религии, занимающей промежуточное положение. Их особенностью было преклонение перед свободой передвижения. А по жизни это выражалось в нежелании обрастать вещами более того количества, которое легко унести с собой за один раз. Да и продукты они не запасали впрок, только до следующей остановки. Попросту говоря, в удуны входили все, кто не хотел обременять себя хозяйством. Разумеется, особых плюсов за этим философским течением не наблюдалось, как, впрочем, и особых минусов. Удуны отличались очень высокой общительностью и любопытством, являясь сборщиками и распространителями слухов. А еще все они, как, впрочем, и представители последней, третьей, философии, знали о втором режиме кольца-анализатора.

— Они об этом сильно не распространяются, но от меня не скрывались, — пояснил Игорь. — Потому что в курсе, что и мы о нем знаем.

Кстати, одна из моих коллег по дежурству, Женя, была представителем удунского течения.

Третья и самая малочисленная религиозная группировка (всего из пяти человек) называлась уриасарами. В нее входила Роза, вторая моя коллега по дежурству с общаг. Уриасары верили в то, что чем ближе человек к природе, чем меньше наносного, цивилизованного, разделяет личность и дикий мир, тем более мудрым и могущественным становится этот человек. Они держали при себе еще меньше вещей, чем удуны, четверо из пяти вообще владели только самодельным костяным ножом и кольцом-определителем у каждого, а у пятого, их религиозного лидера, кроме этого имелся небольшой музыкальный инструмент, похожий на свирель. В отличие от остальных, уриасары вообще не собирали впрок ни продукты, ни хворост, не запасаясь даже на несколько часов. В ответ на наше скептическое хмыканье о целесообразности образования такой секты, математик с готовностью перечислил заслуги уриасарского движения. Во-первых, ни во время большой стоянки, когда народ еще только собирался сплавляться и строил плоты, ни когда начался сплав, они не просто не голодали, а вообще не испытывали какого-либо недостатка в питании. Даже в долгий беспривальный период не ощущали дискомфорта. Во-вторых, их не трогали тролли. В-третьих, уриасары не боялись пираний, мало того, могли войти в воду и искупаться без того, чтобы быть не то что съеденными, а даже просто покусанными. И, в-четвертых, гораздо быстрее других могли добыть ценные продукты питания, например, птичьи или змеиные яйца. Эти аргументы заставили нас пересмотреть свое отношение. В отличие от двух вышеперечисленных, уриасарское мировоззренческое объединение являлось закрытым, то есть, подобно нам (джаргам), не принимало в себя всех желающих, хотя его представители охотно общались с другими людьми. Да и вообще, с тех самых пор, как уриасары присоединились к царскому каравану, то есть фактически с самого начала, эта группа не увеличилась ни на одного человека, хотя уж чего-чего, а желание присоединиться к ним высказывали многие. По мнению Игоря, движение удунов сформировалось под влиянием уриасаров, еще в начале сплава поразивших народ на общагах своей самостоятельностью и выдающимися способностями.

— Представляете, — восторженно делился с нами математик. — Они запросто без остроги ловят рыбу. Ныряют на самое дно за водорослями. Залезают на высокие деревья. Берут змей голыми руками!

— Вот не верю, что они столько умеют, потому что ближе к природе и у них ничего нет, — пробурчала я. — Скорее, наоборот, потому что много умеют, они и смогли отказаться почти от всех вещей.

Большинство посвященных пришли к такому же выводу и только скептически хмыкали, когда Игорь пытался доказать, что у уриасаров первичен именно отказ от имущества.

— Ты слишком наивен, из-за чего тебя легко убедить, показав пару фокусов, — сошлись во мнении Сева с Россом.

Однако, поскольку уриасары задурили голову большей части народа, мы пришли к выводу, что они весьма коварные личности, и постановили вести себя с ними осторожнее.

Еще математик сообщил нам сведения, ориентируясь на которые, мы немного изменили быт, чтобы не так светить своей работой. Судя по всему, пока самыми скрытными из свободных считались сатанисты, сампы и, как ни удивительно, уриасары. Вот уж за кем народ следил во все глаза, надеясь разгадать их секреты, но так пока ни одного и не выведал. Игорь настолько красочно описал свою жизнь на общаге, что, честно говоря, если бы меня не удерживали дети, я бы поддалась соблазну и переехала на недельку, чтобы увидеть все своими глазами.

Пока Игорь проводил разведку на нашем плоту, в свою очередь произошли кое-какие события.

Однажды вечером Вероника шокировала нас воплями, полными такой дикой ярости, что мы, побросав все свои занятия, всего за несколько секунд прибежали к ней проверить не случилось ли чего-то страшного. А неприятность действительно оказалась не малая: в корзине с аккуратно собираемыми и старательно сберегаемыми семенами съедобных растений прогрызли дырку и пробрались внутрь несколько мелких крылатых грызунов и всего за четверть суток уничтожили труд нескольких месяцев.

— Всех тварей поубиваю! — злобно пообещала агроном.

— Может, лучше на опыты пустить? — вылез с предложением Росс, и Веронике эта мысль пришлась по душе. Она настолько горячо поддержала зеленокожего, что под двойным напором не устоял никто. В результате, убедившись, что мы сдались, они принялись мастерить клетки из подручных материалов и наполнять их мелкими животными, на которых Росс ставил свои хирургические эксперименты, а агроном проверяла различные методики содержания.

— Раз с растениеводством пока не получается, будем развивать животноводство, — прокомментировала она.

К моему удивлению, и не одобряющая действий зеленокожего Надя не обошла своим вниманием подопытных, ко всеобщему удовольствию скармливая в поисках лекарственных средств не слишком съедобные растения теперь не нам, а им. Аргументировала терапевт свои действия тем, что ее работа не принесет вреда больше, чем эксперименты Росса.