Кирилл Алейников - Петли

– Л-лёха, его в больницу надо, иначе двинет кони!

– Какая больница? О чем ты говоришь? – стал возражать Антон. – Мы там положили семь человек! Семь человек, мать вашу! Да я лучше сдохну, чем буду сидеть в тюряге!..

Леха сбросил скорость и приготовился разворачиваться:

– Ну?

Вадим смотрел на раненого, старающегося безмятежно улыбаться.

– Перебинтовывай меня, что смотришь? И, ради всего святого, поехали быстрее к машине времени!

Автомобиль вновь взревел двигателем и устремился дальше по дороге. До дома Вадима друзья добрались, не проронив ни слова: каждый понимал, что на одной чаше весов была жизнь товарища, а на другой – пожизненное заключение.

Каждый боялся сделать выбор.

– Дора, запускай программу "time machine" с корневой папки.

Антона положили прямо на пол. Он был очень плох от обильной потери крови. Посиневшее лицо подрагивало, сквозь кожу проступила сеть кровеносных сосудов. Уже десять минут он не приходил в сознание, лишь тихо стонал. Леха и Мишка сидели по обе стороны от него и были такими же бледными от волнения и страха.

– Что будет, если он умрет? – спросил Леха, уже догадываясь, каков будет ответ.

– Тогда он умрет во всех временах, – тихо сказал Вадим, ковыряющийся в коробке модуля перемещения. – Машина времени не работает со стопроцентной аккуратностью. Она накладывает отпечаток на тех, кто ею воспользовался. Пока не знаю, как объяснить этот феномен.

Мишка встрепенулся:

– Но мы же просто возвращаемся в прошлое!

– Говорю же, что не знаю, почему такое происходит. Я скручивал мышам головы и отправлял назад во времени. Шейные позвонки оказывались целыми, всё оказывалось целым… но сами мыши почему-то были мертвы.

С глубоким и горьким вздохом Мишка опустил голову на руки. Начался двадцатисекундный отсчет, за которым последовал прыжок.

– Надеюсь, вы оценили важность моего открытия? При умелом использовании машина времени может принести нам кучу денег, власть, да что угодно!..

– Продай её, – пожал плечами Мишка. – Или запатентуй.

– Ага, чтобы упыри в погонах заперли меня на всю жизнь в какой-нибудь секретной лаборатории? – засмеялся Вадик. – Нет уж, увольте.

Официантка принесла заказ, и Леха разлил по двадцать грамм каждому другу и себе в том числе.

– Интересно, о каком "умелом использовании" ты говоришь? – спросил он Вадима, занятого разливанием апельсинового сока для водки.

– Я пока не думал о практичности изобретения, парни. Видели фильм "День сурка"? Что главный герой делал?

Антон нахмурил лоб, вспоминая:

– По-моему, он весь фильм умереть хотел.

– Неправильно. Он…

Словно в кошмарном сне с заторможенным видеорядом, Леха сквозь острые льдины deja vu смотрел, как на полуслове Антон вдруг умолк, закатил глаза и медленно повалился на пол, потянув за собой белую скатерть со всем, что на ней стояло. Мигом опомнившиеся от прыжка друзья тут же оказались рядом с ним, стоя на коленях.

– Врача! – крикнул Вадим. – Вызовите "скорую"!

Леха проверил пульс на шее, затем, не поверив собственным ощущениям, стал нащупывать его на запястье Антона. После вообще припал ухом к груди в ускользающей надежде, однако… товарищ был мертв. Сердце не билось, легкие не закачивали воздух…

Мертв!

Час спустя Леха, Вадим и Мишка сидели в приемной больницы скорой помощи. Они были хмуры и растеряны: никто не мог предвидеть, что затея с машиной времени обернется такой трагедией.

К ним подошел врач в длинном белом халате. Он был уставшим и точно заспанным.

– Извините, молодые люди, это ваш друг поступил к нам ночью?

Парни кивнули.

– Не знаете, болел он чем-нибудь серьезным? Может быть, сердечная или легочная недостаточность, диабет, пневмония?

– Да нет вроде. Здоров был… А что с ним случилось?

– Остановка сердца. Такое бывает, но чаще в пожилом возрасте. К сожалению, иногда и совсем молодые умирают от этого.

Врач вынул из зеленой папки несколько бумажек, попросил расписаться в них, а затем сказал, что все могут быть свободны.

Леха развез друзей по домам и теперь летел на белом автомобиле сквозь черную ночь совершенно один. Магнитола молчала, и до ушей доносилось пение покрышек на мокром асфальте. Нечастые встречные автомобили предупреждающе подмигивали дальним светом, советуя водителю сбросить скорость.

Но Леха ничего не замечал. Он гнал что есть мочи по дороге, выжимал все силы из немецкого двигателя…

Будь проклята эта машина! Всё началось из-за неё, из-за того злополучного перекрестка, на котором пришлось остановиться, пропуская колонну грузовиков. Всё началось с удара в черный "Шевроле Тахо" и последующей погони. Да лучше б я сразу поехал домой, получил по шее от отца, лишился водительских прав, что угодно, но только не смерть друга, думал Леха. Подумать только, и ведь даже гениальное изобретение Вадика не помогло, а только усугубило положение. Хотя, если задуматься, оно помогло: после первого прыжка машина вновь оказалась целехонькой, и никакие блатные не точили зуб на её водителя. Но приспичило же опять ехать в ночной бар, опять искать неприятности на голову.

Леха ясно понимал, что Антон погиб из-за него. Если бы он не гарцевал пьяным, если бы он не поджигал черный джип, то сейчас все б уже давно мирно спали в своих квартирах. И все были бы живы…

Господи, что пришлось пережить! Ладно – погоня не в счёт, такое бывало. Но путешествия во времени, пусть и не в далекое прошлое; стрельба в баре точно в ковбойском салуне на Диком Западе; головокружительная езда под уличными фонарями! В них стреляли, их ранили, их убивали! Вот уж угораздило попасть в кинофильм…

Леха вел машину, совершенно не замечая дороги. Он не знал, как теперь будет жить, как будет смотреть в глаза Вадику и Мишке; не знал, что скажет родителям Антона, уже оповещенным о "внезапной" смерти сына… По щекам текли горячие слезы раскаяния, обиды, горя, опережая друг друга в стремлении упасть вниз.

Лёха уронил голову на руль. Его правая нога что есть силы нажала на педаль акселератора. Салон наполнился влажными звуками рыдания…

Вадик ещё раз посмотрел на своё детище, на гениальное изобретение, которое привело к такому трагическому концу. Сжимаемая кистями рук длинная стальная фомка со свистом опустилась на модуль перемещения с предварительно снятой крышкой. Микросхемы брызнули дождем мельчайших осколков, в воздух поднялось невидимое облачко озона. Ещё и ещё раз инструмент прикладывался к модулю, пока тот не превратился в бесформенную кучу пластика и полупроводниковых сплавов. Затем очередь дошла до компьютера: он с диким грохотом превратился в искореженный постапокалиптический остов. Отдельно лежащие жесткие диски и компакты Вадик уничтожил с особым тщанием.