Марфа Московская - Игра

– Перестань дуться! – добродушно ухмыльнулась моя спутница. – Мы сыты, а что еще надо для счастья?

– Рассказывай, плиз, дальше свою историю, – попросила я.

Шейла не заставила себя упрашивать.

– Ты, я думаю, уже поняла, что я оказалась совершенно без денег? Надо было срочно решать этот больной вопрос…

– Я и то думаю – где ты умудрилась раздобыть столько бабок? – я осмелела настолько, что задала давно мучавший меня вопрос. – Надеюсь, ты никого не убила, а, Шейла?

Рыжая кошара отрицательно помотала головой, и я внутренне успокоилась.

Она опять почесала брюхо, уселась поудобнее и продолжала:

"…Мне предстояла нелегкая задача: найти приличную сумму денег, чтобы обеспечить себе жилье и документы. Как бывшая дворовая кошка, я хорошо знала, чем заканчивают свое существование бомжи; к тому же, я уже чувствовала себя просто обязанной выполнить миссию, возложенную на меня хитросплетениями судьбы…

Кто знает, если бы я не разбила злосчастный Эликсир, может, со стариком бы ничего и не случилось?

Конечно, для достижения цели мне потребовалось нарушить некоторые из человеческих библейских заповедей, однако все это достаточно спорно, и я все-таки не была человеком в полном смысле этого слова…" Тут Шейла на секунду замялась, словно раздумывая, стоит ли рассказывать пикантные подробности изъятия денег из чужого кармана…

"…Я шла по вечерней Москве и шутя обдумывала мысль о налете на какой-нибудь банк, но пришла к разумной мысли, что мне это не по плечу. А времени на серьезные раздумья не было – деньги нужны были срочно! Да, невеселая перспектива – идти вот так, с фигой в кармане, когда кругом сплошные опасности и жуткий холодина… Я долго колесила по городу, старясь понять, где я, и куда мне надо попасть. Спина и плечи ныли от плохо уложенного рюкзака, желудок требовал еды, а ноги просто офигели в огромных ботинках…

Когда промерзший пустой трамвай довез меня до Ярославского вокзала, было уже полдвенадцатого ночи. Бросившись к расписанию, я поняла, что последняя нужная мне электричка только что махнула хвостом… Утром первый поезд идет только в пять тридцать. Черт побери! Куда теперь деваться?

Маячить по вокзалу было опасно, и я решила зайти в привокзальную рыгаловку, в надежде купить какой-нибудь хот-дог и стаканчик чаю на обнаруженные в кармане куртки несколько рублей, а заодно обмозговать в тепле свои дальнейшие действия.

Кафешка встретила меня нечеловеческим амбре, грязными стойками, и тремя бомжеватыми субъектами в углу, живо обсуждавшими свои проблемы за бутылкой портвейна. Несколько нетрезвых настороженных глаз уставились на меня.

Я скромно заказала пирожок с яйцами, чай, и мне хватило еще на бутерброд с увядшим сыром.

Поставив в ноги рюкзак, я с неторопливо стала все это поглощать, наслаждаясь хоть и вонючим, но теплом и относительной безопасностью. Однако, в одиночестве я пробыла недолго – от кучки в углу отделилась особь и направилась ко мне.

При ближайшем рассмотрении особь оказалась женщиной неопределенных лет. Разило от нее нещадно; мой чувствительный нос просто свело от ее присутствия. Я всю жизнь провела на помойках, но шкурку свою постоянно содержала в чистоте; о люди, непонятные существа!

Женщина остановила на мне мутный взгляд. Один ее глаз был в густо-синем облаке фингала; она вцепилась в стойку и уставилась на меня, а я – на черные ободки давно нестриженых ногтей, и с трудом подавила в себе приступ тошноты.

– Ну что, бля! – добродушно сказала особь. Наверное, это было приветствие.

Я вежливо улыбнулась.

– Ты че здесь? Выпить с нами хочешь?

Я отрицательно помотала головой, надеясь, что баба отвяжется. Однако, я явно ей приглянулась. Она уцепилась за мой рукав:

– Ну-у, ты! Приглашаю! Тут все свои… Это Алиса, вон, а это Кривой…

У Алисы через весь анфас пролегал длинный безобразный шрам, делая его внешность довольно пикантной. Кривой ощерился: беззубая пасть и многочисленные татуировки на пальцах говорили о том, что их обладатель недавно из зоны. Одного глаза у него не было, зато второй посверкивал бойко и безжалостно.

– А почему Алиса? – удивилась я. – Педик что ли?

– Да не, его как-то мордой об зеркало стукнули…

Отказываться стало опасно, и я, проклиная все на свете и крепко ухватив свой рюкзак, переместилась к троице. Черт, вот влипла… Главное, и к милиции не обратишься – сразу загребут без документов!

Мне налили в грязный пластиковый стакан, и сообщили, что пьют за удачно провернутое дело.

Я немного расслабилась – обычные привокзальные ворюги и местная шалашовка. С меня-то нечего взять, надо только приглядывать за рюкзаком и собственным языком…

Ах, неведомая доселе магия алкоголя! Стакан портвейна быстро сделал свое черное дело – внутри как-то потеплело, и вся компания неожиданно сделалась симпатична.

Может быть, если они не будут сильно доставать, мне здесь до утра перекантоваться?

Троица вела себя на удивление прилично; наверное, им сегодня просто не хватало собеседника, а удача сделала их благодушными.

Кривой стал выпытывать, кто я такая, куда еду, и почему так поздно на вокзале. Мой ответ, что я ехала на турслет под Загорск, но опоздала на электричку, вполне его удовлетворил. Он милостиво разрешил пересидеть ночь в рыгаловке до первой электрички. Я рассыпалась бисером благодарности.

Светуня (так в миру звали эту женщину) оказалась словоохотливой бабенкой. Она долго, с матюгами, рассказывала о своей прошлой жизни, о бывшем муже-пьянице, который беспрестанно бил ее (как любил, как любил, сволочь!), о своих клиентах и многочисленных боях на поприще вокзального выживания. Промышляла она в основном минетом – на выпивку хватало. Портвейн Светка заливала в себя стаканами, и все время оставалась в одном и том же состоянии, не пьянея больше ни на йоту…

"Для дезинфекции!" – подмигивала она, словно отвечая на мой немой вопрос. Собственно, специфика работы обязывала… Я подумала, что, когда настанет час "Х", она просто упадет под стол. Однако она все не падала, а пила, пила и без конца смолила "Пегас", отчего у меня беспрестанно текли слезы.

Часа в три ночи заглянул ОМОН, но, видимо, мы были им не нужны, и нас оставили в покое.

Потом, когда все было выпито, мужики куда-то ушли, наказав собутыльнице больше не прикасаться к алкоголю, что было подкреплено солидным тумаком. Баба, обиженно размазывая сопли по синюшному фэйсу, долго божилась, что ни капли не примет и призывала в свидетели всех чертей.

От портвейна мне стало плохо. Я уже собралась было покинуть навязчивое общество проститутки, сославшись на усталость, и примоститься где-нибудь на широком подоконнике, как женщина неожиданно стала рассказывать, что они задумали новое дело, и что с этого поимеют кучу денег, и, наконец, заживут в свое удовольствие… Тут я сразу навострила уши – эта больная тема ни на секунду не оставляла меня – и в шутку попросила поделиться опытом…