Евгений Гаркушев - 2010 № 1

— Прошу прощения, — проговорил Лоренс. — Я… Меня некоторое время не было в городе, и вот… Да, Бликер-стрит. Разумеется.

Женщина, прищурившись, смерила его взглядом.

— Должно быть, вы уезжали очень далеко, — заметила она.

Лоренс попытался улыбнуться.

— Я монах, — объяснил он. — Из Ордена созерцательных аналитиков. Я был отрезан от мира на протяжении шестнадцати лет и только сегодня… Меня зовут Лоренс. — Он протянул руку, и женщина пожала ее с такой осторожностью, словно та могла рассыпаться в прах.

— Монах?. — повторила она. — Как интересно!. Что ж, желаю вам получить удовольствие от ваших маленьких каникул. — И, повернувшись на каблуках, она поспешно зашагала прочь. Лоренс некоторое время смотрел ей вслед, потом снова повернулся к схеме и продолжил поиск исчезнувших станций.

Когда поезд со скрежетом остановился в тоннеле между 42-й и 50-й улицами, пассажиры дружно вздохнули. Мигнул и погас свет, и снова раздался похожий на стон вздох. Еще несколько мгновений спустя вспыхнули мертвенно-зеленые лампы аварийного освещения, а из громкоговорителей зазвучало произносимое невнятной скороговоркой объявление. По всей вероятности, это был приказ покинуть состав, поскольку пассажиры сразу двинулись вперед, к дверям, ведущим в соседний вагон. Плотный людской поток увлек за собой и Лоренса. Вместе со всеми он шел, натыкаясь на скамьи, и вскоре оказался в головном вагоне. Передняя дверь была открыта, и пассажиры без спешки, по одному, спускались на рельсы. Внизу каждый оборачивался, чтобы помочь следующему, потом молча пожимал плечами, словно хотел сказать все то же привычное: «Ну что тут поделаешь?», и молча уходил в плохо освещенный тоннель. Лоренс тоже остановился, чтобы подать руку шедшему за ним пассажиру, и увидел, что это была та самая женщина, которая заговорила с ним на платформе. Она тоже узнала его — во всяком случае, она чуть заметно улыбнулась и, спрыгнув на рельсы, привычно повернулась, чтобы помочь кому-то еще.

Они шли гуськом по проложенной рядом с рельсами узкой бетонной дорожке. На путях через равные промежутки стояли сотрудники Службы безопасности, одетые в высокие резиновые сапоги и шлемы с приборами ночного видения. В руках у них были электрические фонарики, их ярко-белые лучи плясали над головами бредущих друг за другом пассажиров.

— И часто такое случается? — негромко спросил Лоренс, оборачиваясь через плечо. Воздух в подземном тоннеле казался неподвижным, мертвым; он поглощал звуки, словно вата, и Лоренс подумал, что женщина его, наверное, не услышала, но какое-то время спустя до него донесся ее вздох.

— Каждый раз, когда Безопасность обнаруживает ошибку в подсчетах… или когда система показывает, что в поездах слишком много или слишком мало пассажиров… примерно раз в неделю. — Он почувствовал, что женщина смотрит на него и обернулся, но она только покачала головой и ничего не сказала. Лоренс хотел кивнуть, но споткнулся и упал на колено, задев головой бетонную стену, показавшуюся ему мягкой из-за скопившегося на ней за многие годы толстого слоя пропитанных маслом пыли, сажи, паутины.

Женщина помогла ему подняться.

— Не очень-то ты похож на шпика, — пробормотала она негромко. — Но ты монах… Ты сдашь меня Службе безопасности за то, что я была слишком подозрительной?

Лоренс ответил не сразу. В течение нескольких секунд он честно пытался разобраться в смысле вопроса, потом сказал:

— Я не работаю на Службу безопасности. — Такой ответ показался ему самым лучшим в данной ситуации.

Женщина недоверчиво фыркнула.

— А у нас говорят, что все монахи… Да не останавливайся ты: если мы не станем пошевеливаться, на нас начнут обращать внимание.

В молчании они дошли до аварийного выхода и стали подниматься по ржавой металлической лестнице. Выбравшись на поверхность из вентиляционного люка, они невольно заморгали от яркого света, хотя осеннее солнце уже опустилось к горизонту и стеклянные бока небоскребов окрасились в кровавый вечерний багрянец. Потом женщина посмотрела на Лоренса и насмешливо сморщилась.

— Ты весь перепачкался, — сказала она, хлопая его по рукавам, отчего в воздух поднялись клубы пыли. Опустив взгляд, Лоренс увидел, что колени его брюк тоже перепачканы пылью и паутиной.

Прохожие, торопившиеся по своим делам, брезгливо косились на него и старались держаться подальше.

— Где я могу почиститься? — спросил он.

— А где ты остановился?

— Пока нигде. Я собирался снять комнату в общежитии Молодежной христианской организации или в мотеле для путешественников, пока… пока не закончу.

— Закончишь?.

— Я здесь с заданием. Мне нужно найти человека, который когда-то был в Ордене.

Лицо женщины снова застыло.

— Никто не может уйти безнаказанно, так, что ли?

Лоренс почувствовал, как к его лицу прилила кровь.

— Вовсе нет! И вообще, странные у вас представления об Ордене. Мне нужно найти его, потому что он исчез… при загадочных обстоятельствах… — Лоренс запнулся. Как объяснить постороннему человеку, что такое Аномалия? — В общем, это имеет отношение к тому, чем мы занимаемся. Раскрываем тайны, разгадываем загадки… И это делает нас лучше.

— Лучше? — она снова фыркнула. — Лучше, чем кто?. Ладно, можешь не отвечать. Идем со мной — я живу неподалеку. Приведешь себя в порядок и отправишься дальше, искать этого вашего беглеца. В таком виде ни в какое общежитие тебя просто не пустят — ты выглядишь так, словно год скитался по канализации. Скорее уж, тебя задержат как «подозрительного нищего».

Лоренс послушно двинулся за женщиной, но, пройдя несколько ярдов, снова остановился.

— Ты считаешь, что я работаю на Службу безопасности, и все равно приглашаешь меня домой? — спросил он.

Женщина покачала головой и, взяв его за локоть, заставила свернуть за угол. Некоторое время они шли вдоль длинного, занимавшего целый квартал здания, потом снова повернули и двинулись в прежнем направлении.

— Нет, — проговорила она после паузы. — Я считаю, что передо мной человек, который не понимает, что творится вокруг, и который непременно попадет в беду, если кто-то не поможет ему сориентироваться в окружающем, и притом быстро. Мне совсем не трудно помочь тебе, к тому же ты не похож на преступника, способного ограбить, изнасиловать и убить пожилую женщину.

— Самодисциплина, — объяснял Лоренс, — заключается в том, чтобы внимательно наблюдать за миром, постоянно сравнивая видимую картинку со своими внутренними ощущениями. Когда я пришел в Орден, то был очень полным человеком… А если честно — безобразно полным. Монашеская дисциплина научила меня учитывать каждый проглоченный кусочек пищи, и очень скоро я заметил несколько важных вещей. Во-первых, я понял, что ем не меньше двадцати раз в сутки; иными словами, я постоянно что-то жую. Во-вторых, я подсчитал, что поглощаю в день больше четырех килокалорий — в основном за счет промышленных сахаров, содержащихся в таких продуктах, как кукурузный сироп и другие. В-третьих, раньше мне казалось, что я питаюсь достаточно рационально: например, на обед и на ужин я всегда ел овощной салат, однако я совершенно забывал о том, что майонез, которым я щедро поливал овощи, содержит огромное количество жиров и холестерина. Кроме того, между обедом и ужином я каждый час-полтора съедал булочку или пирожное, а перед сном «заправлялся» полпачкой мороженого.