Евгений Гаркушев - 2010 № 1

Люди из дома напротив… Я не знаю, может быть, они были пакистанцами, бангладешцами или шриланкийцами… не важно. Женщину я несколько раз встречала в автоматической прачечной, и она показалась мне вполне порядочной, даже приятной. С ней всегда было двое малышей из дневного детского садика. Она… — Пози не договорила и, отвернувшись, снова уставилась за окно. — Однажды она полезла в сумочку в поисках мелочи для автомата. Ее рукав закатался, и я увидела, что у нее на запястье вытатуирован номер. — Пози содрогнулась. — Когда приехали их забирать, она бросилась к окну, разбила стекло и стала звать на помощь. Я слышала ее крики даже отсюда.

— Это ужасно, — искренне сказал Лоренс. — Но какое отношение все это имеет к Ордену?

Пози вернулась к своему табурету и устало опустилась на него.

— Ты не слишком сообразителен для человека, который, по его собственным словам, хорошо себя изучил.

Лоренс шагнул к ней. Ему хотелось попросить у Пози прощения, но он не знал за что, поэтому ограничился тем, что отнес свой стакан в мойку и поблагодарил за помощь и гостеприимство. В ответ Пози только покачала головой.

— Будь осторожен, Лоренс, — сказала она. — Желаю тебе поскорее найти этого вашего беглеца.

О Збигневе Кротовски Лоренс знал только то, что тот был коренным жителем Нью-Йорка и пришел в Орден всего четыре года назад. Первые два года он провел, пытаясь вовлечь старожилов в бесплодный обмен мнениями относительно этической допустимости работы на Службу безопасности, но потом успокоился и стал образцовым монахом. Время, которое послушникам предписывалось использовать для занятий, не имеющих отношения к текущей работе (чуть меньше пяти часов в сутки), он тратил на изготовление приспособлений для аэрофотосъемки, оборудуя воздушные змеи и аэростаты миниатюрными камерами, которые в монастыре обычно использовали для контроля за телесной биомеханикой и выработки максимально эргономичных движений.

Среди братьев рабочий рейтинг Збикрота находился на уровне восьмидесяти пяти баллов, что считалось достаточно высоким показателем. Сам Лоренс то опускался до семидесяти баллов по стобалльной шкале, то — в зависимости от обстоятельств — поднимался до восьмидесяти восьми. Судя по всему, Збикроту особенно нравилось работать с землей, и не только в больших монастырских садах, где братия выращивала для себя овощи, фрукты и даже пшеницу, но и на маленьких, экспериментальных огородах или в теплицах, где он осуществлял причудливые эксперименты по скрещиванию разных сортов растений. Впрочем, селекция всегда была довольно популярным занятием среди монашествующих.

Массив данных, к которым Збикрот добавил шестьдесят восемь байт, давно отправился по назначению, но это ничего не меняло. Несанкционированное вмешательство имело место, а именно такими вещами и занимался Орден. Учитывая время и некоторые другие характеристики, Лоренс предполагал, что поток битов, возможно, содержал сведения о покупках, сделанных гражданами в скобяных и бакалейных лавках. Анализируя эти сведения, можно было выявить отклонения от среднего стандарта, указывающие на то, что кто-то приобретает детали и вещества для изготовления самодельного взрывного устройства. Збикрот работал с подобными данными постоянно; только в день своего исчезновения он проконтролировал шесть информационных потоков. А к седьмому добавил шестьдесят восемь байт — и исчез.

В памяти Лоренса всплыл еще один обрывок информации, который мог оказаться полезным. В Нью-Йорке у Збикрота была сестра… по крайней мере, это установить удалось. Анна Кротовски когда-то жила в кооперативном доме на 23-й улице, неподалеку от Лексингтон-авеню. Эти сведения относились, однако, к периоду четырехлетней давности, когда Збигнев поступил в Орден. С тех пор его сестра куда-то переехала — во всяком случае, ее телефоны не отвечали.

Кооперативный многоквартирник Анны некогда был вполне приличным домом для представителей среднего класса — с красным козырьком над парадным и нишей для консьержа. Теперь он обветшал, козырек выцвел и покосился, в дверной панели не хватало стекол, а дыры были загорожены толстым картоном. Консьержа не было и в помине.

Лоренса, впрочем, не удивили эти признаки запустения и разрухи. Насколько он успел заметить, схожая судьба постигла большинство городских зданий. Чем-то они напоминали ему дома, которые он видел в Белграде, когда — еще до Ордена — начальник отдела отправил Лоренса в зарубежную командировку, чтобы консультировать сотрудничавших с фирмой внештатных программистов. Белградские дома тоже выглядели заброшенными; лишь некоторые из них были кое-как отремонтированы равнодушными жильцами, которым к тому же остро не хватало нормальных строительных материалов.

Между тем время шло к обеду, и в подъезд дома, где когда-то жила Анна Кротовски, вливался жиденький поток местных обитателей. Наблюдая за ними, Лоренс подметил одну трогательную и грустную деталь: подходя к двери, все эти люди сохраняли на лицах неприступное выражение типичных городских жителей, которое как бы говорило: «Иди своей дорогой, а со мной лучше не связывайся!», но стоило им вступить в вестибюль (Лоренс видел это сквозь уцелевшие стекла), как плечи их устало опускались, они улыбались и кивали друг другу, ставили на пол сумки и портфели, снимали шляпы и приглаживали волосы, словом, начинали вести себя как самые обычные люди.

Все это было хорошо знакомо Лоренсу. Когда-то и у него было как бы два лица: одно он демонстрировал всему миру, а другое приберегал для домашней обстановки. Лишь в Ордене необходимость притворяться перед окружающими отпала. В монастыре Лоренс мог позволить оставаться собой и днем, и ночью.

Немного поколебавшись, он двинулся к двери, и компьютер на поясе сразу завибрировал, реагируя на присутствие зондирующих устройств. Домовая система хотела знать, кто он такой и что у него за дело, и пыталась зафиксировать его приметы, начиная с внешности и заканчивая особенностями походки.

Остановившись у двери парадного, Лоренс отрегулировал интенсивность идущих от личного компьютера сигналов и стал терпеливо ждать. Несколько минут спустя в вестибюль спустился один из жильцов. Это был мужчина среднего возраста, который вел на поводке небольшую собаку — рахитичного шнауцера с начинавшей седеть мордой. Заметив сквозь пыльное стекло неподвижную фигуру Лоренса, он резко остановился, крепче натянув поводок.

— Что вам угодно? — спросил мужчина сквозь дверь. Открывать ее перед незнакомцем он явно не спешил.

— Здесь живет Анна Кротовски? — ответил Лоренс вопросом на вопрос. — Я разыскиваю ее брата.