Ларри Нивен - Мир вне времени (Сборник)

— Потому что если я восстановлю гражданство, они трансплантируют мне руку — бесплатно.

— Ну… может быть, — с сомнением в голосе откликнулся он.

На Белте тоже существовал банк органов, но запасы его были весьма скудны: правительство взвинтило цены на трансплантанты, понизив, таким образом, уровень спроса и заодно — налоги. А на Земле была система социального страхования и широкий выбор материалов.

Иногда я задумывался о том, каково было истинное мнение Оуэна. Он молчал, зато Гомер высказал все, что думал. «Настоящий белтианин заработает деньги кровным трудом — или вовсе обойдется без… Но не станет просить милостыню».

Может быть, именно поэтому Оуэн не позвонил мне?

Я покачал головой. Не хотелось в это верить.

Комната слегка накренилась влево. Я понял, что уже хорош, и заказал обед. Еда подействовала отрезвляюще. Мне вдруг пришло в голову, что с Оуэном связана половина моей жизни — жизни в качестве белтианца, покорителя космоса. Эти три года действительно казались сейчас длиной в целую жизнь…

Я заказал кофейный грог и наблюдал за его приготовлением: горячий кофе с молоком, приправленный корицей и другими специями, тонкой струйкой выливался в кипящий ром. Это был один из фирменных напитков, бармен готовил его собственноручно. Вторая стадия поминок: швырять деньги на ветер в манере наследного принца.

Но прежде чем выпить, я позвонил Ордазу.

— Вы нашли что-нибудь?

Ордаз внимательно взглянул на мою физиономию. На его лице явно читалось неодобрение.

— Вижу, вы изрядно выпили. Советую вам пойти домой и выспаться. Поговорим завтра.

Я удивился.

— Неужели вы никогда не слышали о белтианских обычаях?

— Простите, не понимаю.

Я объяснил ему правила церемонии поминания покойного.

— Послушайте, Ордаз, если вы вообще ничего не знаете об образе мышления белтианца, то нам стоит это обсудить. Иначе ваше расследование зайдет в тупик.

— Возможно, вы правы. Давайте встретимся завтра в полдень, за ланчем.

— И все же — что у вас?

— Ваш друг прилетел на Землю два месяца назад. Уже тогда его прическа ничем не отличалась от обычной земной.

— То есть, он где-то выжидал два месяца, отращивая волосы…

— Да, я тоже заметил. Кажется, это их традиционная манера—брить голову, оставляя лишь маленькую полоску на затылке, в два дюйма шириной.

— Да. Так повелось с тех пор, как кто-то из них решил, что подвергается меньшему риску во время опасных пилотажсй, если волосы не лезут в глаза. Но Оуэн мог отрастить их в одиночном полете, там, где его никто не мог видеть.

— Все равно странно. Вы знаете, что у мистера Дженнисона на Земле есть двоюродный брат? Некто Гарви Пилл, управляющий сетью супермаркетов.

— Значит, я все-таки не самый близкий ему человек.

— Мистер Дженнисон не пытался с ним связаться.

— Что-нибудь еще?

— Я разговаривал с человеком, который продал Дженнисону драуд. Кеннет Грэм, западный Лос-Анджелес. Он утверждает, что прибор был стандартным, и следовательно, ваш друг сам его переделал.

— Вы ему верите?

— На данный момент — да. Все его лицензии и учетные записи в порядке. Что же касается полиции, то дело, вероятно, будет закрыто, когда мы найдем инструменты, которыми пользовался Дженнисон.

Значит, так. Завтра я телеграфирую Гомеру Чандразехару — возможно, он прольет свет на некоторые детали; например, с какой целью Оуэн прибыл на Землю, почему изменил свою обычную прическу и так далее.

Ордаз приподнял бровь, поблагодарил меня за беспокойство и отключился.

Грог еще не остыл. Я сделал глоток, смакуя вкус специй, пытаясь представить Оуэна живым. Он всегда был довольно упитанным, но веса не набирал, и если требовали обстоятельства, двигался с проворством гончей. А теперь он костляв, как скелет, и в его предсмертной усмешке отражается какое-то похотливое удовольствие.

Я заказал еще один коктейль. Бармен, прирожденный эстрадный артист, убедившись в моем пристальном внимании, вылил горячий ром в кофе, держа его на высоте фута над стаканом. Грог невозможно пить медленно — он слишком легко проскальзывает; кроме того, тебя подстегивает боязнь того, что напиток быстро остынет. Ром и крепкий кофе. Еще парочку — и я буду пьян в дым.

Полночь застала меня в баре на Марсе, с бокалом скотча. Перед этим я выпил чашку ирландского кофе у Бергинса, какое-то дымящееся варево на Луне и, кажется, еще что-то. Однако напиться почему-то не удавалось, как не удавалось достичь нужного настроения. Между моим сознанием и картиной, которую я пытался воссоздать, стоял прочный барьер в виде этой вульгарной ухмылки моего мертвого друга. Этот человек был мне незнаком и, честно говоря, не вызывал никакой симпатии…

Мотаясь между барами, кафе и ресторанами, я изо всех сил пытался сломать этот барьер между прошлым и настоящим. Сейчас мой столик стоял в углу, окруженный панелями с панорамными видами Марса. Хрустальные башни и прямые, длинные каналы; шестиногие звери и красивые, неправдоподобно тонкие мужчины и женщины глядели на меня из далекой утопической земли. Интересно, что сказал бы Оуэн по поводу этих картинок? Он видел настоящий Марс, и тот не произвел на него никакого впечатления.

Я уже достиг той стадии, когда время кажется бесконечным. Секунды и минуты растворяются в небытии, не оставляя следа… Где-то в этот момент, очнувшись, я обнаружил, что сижу, уставившись на сигарету; должно быть, официант незаметно зажег ее. Пепел медленно падал на скатерть. Я погружался куда-то глубоко, плыл по течению, терялся в реке времени…

Мы возвращались на Цереру с грузом чистого, пятидесятипроцентного золота, отработав два месяца без перерыва. Это был наш первый вылет после несчастного случая. Мы собирались отпраздновать удачу и брели по городу в поисках подходящего ресторанчика. Гомер почти засыпал на ходу.

— Мы наверняка разбежимся после полуночи, — сказал он. Эту фразу не нужно было пояснять. Компания из трех человек вполне может быть компанией пилотов-одиночек, но скорее всего, это экипаж одного корабля. У его членов нет личных лицензий; они слишком глупы или слишком неопытны, чтобы их иметь. И если нам нужны компаньоны…

— Вот тут ты не подумал, — ответил Оуэн. Я покосился на Гомера, увидел его замедленную реакцию, затем быстрый взгляд на мое плечо, и устыдился. Меня вовсе не надо было водить за ручку, и… Прежде чем я открыл рот, собираясь протестовать, Оуэн продолжил.

— Ты сам-то подумай. Мы выиграли в лотерею ценный приз, и будем идиотами, если откажемся от него. Джил, лови сигарету. Нет, не левой рукой.

Я был пьян в стельку и чувствовал себя бессмертным. Тощие марсиане двигались, проходя сквозь стены, на которых были нарисованы. В первый раз за ночь я поднял тост.