Владимир Моисеев - Демонстрация силы

– Вы такой забавный, Дмитрий Николаевич, – отметил Арни. – Зачем вы ползали на коленях?

– Теперь я могу вернуться?

– Да.

– Что я должен для этого сделать?

– Ничего особенного, вернитесь, вот и все.

– До свидания, Арни.

– До свидания, Дмитрий Николаевич.

И вот Дмитрий опять оказался в своем кабинете. Он инстинктивно дотронулся до своего свитера, здраво предположив, что после прогулки под водой тот должен быть абсолютно мокрым. Ему не хотелось сделать лужу под своим рабочим столом. Но одежда была сухой.

– Молодчина, Ди! – выкрикнула Лариса и, крепко обняв, поцеловала его. Дмитрию такое проявление чувств понравилось.

– Вот ты какой у нас умелый! – ухмыльнувшись, сказал Маркелоу. – Это была разминка, твое испытание еще впереди.

Дмитрий не обратил на него внимания. Он с интересом разглядывал медальон, который никуда не делся, оставшись в его руке. Золотая монета, висевшая на цепочке, была сделана с удивительным изяществом. На одной ее стороне был изображен дракон, на другой почему-то Виктор Кларков. Ко всем прочим загадкам этого странного мира добавилось еще две. Каким образом Виктор – вполне реальный человек, прекрасный ученый и близкий друг – попал на монету? И почему медальон назван именем Святой Айрис?

– А мне кажется, что вы, Маркелоу, проиграли. – сказала Лариса. – Дмитрий добыл медальон Святой Айрис. Разве этого не достаточно?

– Отнюдь. Надо, чтобы он все вспомнил!

– Почему медальон так называется? – спросил Дмитрий. – Как он связан со Святой Айрис?

– Святая Айрис никогда не снимала его со своей шеи.

– Но как медальон оказался на дне озера?

– Могу только предположить, что тебе он сейчас необходим, без него ты проиграешь.

– Я должен его беречь?

– В нем твоя жизнь.

Дмитрий поежился. Крайне неприятно, когда твою безопасность ставят в зависимость от золотой, пусть и изящной, вещицы. А вот большой уверенности в том, что его жизни ничего не угрожает, не было. Он понимал, что Маркелоу не оставит своих попыток извести его. Нужно было приготовиться к самому худшему.

– Хочу перекусить, – сказал он.

– Хорошо. Буду через полчаса. Ждите. – сказал Маркелоу и ушел. Савелий направился за ним.

Лариса принесла тарелку пельменей, сметану, масло, уксус и перец. Накрыв на стол, она оставила его одного.

– Мы еще увидимся? – спросила она, задержавшись на минуту у двери.

– Обязательно, – ответил Дмитрий.

– Всего тебе хорошего, Ди.

– Спасибо.

– Скорее бы все это закончилось.

Перекусив, Дмитрий отметил, что стал чувствовать себя намного увереннее. К нему вернулось хорошее расположение духа. Он встал. Прошелся по слегка скрипящему паркету. С удовольствием потянулся, разминая затекшие суставы, отметил, как тело наполняется приятной тяжестью. В этом мире, (кстати, можно ли называть его многомерностью?) у него еще не было времени спокойно посидеть и подумать о своей дальнейшей судьбе.

Он взъерошил себе волосы и попытался сосредоточиться на своих проблемах. В голову полезли странные мысли. Он был уверен, что не имеет больше права рассуждать о себе только как о сорокалетнем астрофизике Дмитрии Дельтове. У него появились основания считать себя частью какого-то гигантского целого, непостижимого для обычного человеческого восприятия. Не о привычных общеизвестных астрономических реалиях он подумал: Земля, Солнечная система, Галактика, Метагалактика, Вселенная… О том, что человечество неразрывно связано с ними, знает каждый. Нет, нет, ему стало ясно, что речь должна идти о чем-то большем, несоизмеримо большем и значимом… Да, он всего лишь частичка некоей Общности, но без него Вселенная явно неполна.

Конечно, это было крайне лестное ощущение… Но кроме радости новое состояние принесло тревогу. Словно непостижимая пока Общность возлагает на него огромную ответственность за что-то чрезвычайно важное, которую Дмитрий должен нести один, поскольку пока не знает, с кем может ее разделить… Появился и страх, потому что не придумано еще большего наказания, чем горечь одиночества, которое обязательно настигнет его, если он ошибется и не справится с назначенным…

Но эти тревоги оказались всего лишь мимолетным ощущением, едва различимым в потоке уверенности, буквально захлестнувшим его. Теперь он твердо знал, что принадлежит чему-то большему. Ни то, что он привык считать реальностью, ни то, что он назвал новым миром, не могли претендовать на него. Осознавать обязательность своей жизни было потрясающе здорово. В особенности, когда он понял, что Общность ежесекундно защищает его и направляет в помыслах и надеждах…

В дверь постучали. Дмитрий машинально спрятал медальон в ящик стола. Ему показалось, что там он будет в сохранности. Вряд ли кто-нибудь вздумает обыскивать его кабинет.

– Проходите, – сказал он, задвинув ящик на место.

В кабинет вошли Маркелоу и Савелий.

– Продолжим, – радостно провозгласил Маркелоу, он был возбужден, наверное, не сомневался в успехе своей новой атаки.

Савелий, наоборот, выглядел усталым и удрученным.

– Я должен дождаться Ларисы.

– Она тебе не поможет. Приготовься умереть.

– Послушай, оставь меня в покое, чего пристал?

– Прощай!

Дмитрий оказался на знакомом холме, с которого он в первый раз увидел пирамиду. На этот раз он точно знал, что от него требуется. Внизу протекала широкая речка, с поросшими кустарником берегами. Километрах в трех от места привала был переброшен мост. Его надо было взорвать. Во что бы то ни стало. От удачи операции зависела жизнь тысяч людей. Ответственным был назначен он – Дмитрий Дельтов, партизан, человек проверенный и умелый, на счету которого было уже четыре взорванных моста и одна весьма удачная атака на казармы противника.

Путь будет трудным, но к назначенному часу он должен успеть. Через два часа по мосту пройдет эшелон с боеприпасами и бронетехникой. Теперь только он может этому помешать.

Дмитрий поправил лямки рюкзака со взрывным устройством и, тяжело вздохнув, отправился выполнять свой долг. Люди доверили ему самое дорогое – свои жизни. Он не мог подвести их.

Карлик Савелий семенил рядом. Он был печален и суров, каким бывает человек, готовый ко встрече со смертью. Такой не пожалеет своей жизни, только бы выполнить приказ. Дмитрий не любил подчиненных, забывающих, пусть и ради дела, о личной безопасности. В отряде считалось, что люди с печальными глазами приманивают смерть. Он не верил в приметы, но надеялся, что операция не потребует совершения героических поступков. Лишние приключения ему были не нужны.

– Мы должны успеть! – сказал Дмитрий, ему хотелось, чтобы эти простые слова прозвучали как приказ. Товарищи по борьбе в последнее время часто упрекали его в том, что у него в голосе не хватает командирских ноток: резкости, внутренней силы и убежденности. Над этим следовало работать.