Максим Дегтярев - Моролинги

"Если он выйдет живым, то там не настоящий моролинг", - высказал суждение кто-то из тех, кто читал роман. Наконец, порешили, что Брубер должен идти вместе с Цансом, обладающим большим научным авторитетом.

Цанс сказал, что такой ерундой он не занимается, и пусть идет Брубер. Брубер согласился идти, но не согласился с неявным утверждением, что он занимается ерундой, хотя Цанс, разумеется, не имел в виду ничего такого. Дабы доказать Бруберу, что он ни на что не намекал, Цанс пошел вместе с ним. Их впустили, но назад к народу они не вернулись. Минут десять представителей ждали, потом охваченный беспокойством народ начал ломать двери. Тут двери сами распахнулась, и пара представителей поклялась на туристическом буклете, что моролингов в гостиной нет, не было, и не будет.

Им поверили почти все, однако мало кто поверил, что моролинга не следует ожидать где-нибудь в другом месте. Часть толпы вернулась в коридор третьего этажа, наибольшие энтузиасты уселись на пол у дверей в нижнюю гостиную и сказали, что никуда не уйдут, но большая часть постояльцев, повздыхав от разочарования, разошлась по своим делам.

Во всей этой суматохе Виттенгер утратил бдительность и получилось так, что он находился внутри гостиной, а я и Рунд - снаружи. Мы с ним столкнулись у дверей, когда толпа ожидала возвращения Брубера и Цанса.

– Какой у них условный стук? - спросил я Рунда.

– Может лучше поговорим здесь, - предложил он.

– Пойдемте на смотровую галерею. Виттенгер станет искать нас там в последнюю очередь.

Мы поднялись на четвертый этаж. На смотровой галерее было пусто, свет - притушен, окна черны и полны звезд.

– Кто вас прислал? - спросил он.

– Никто. Я представитель свободной прессы, охотник за убийцами. В ценах закрытия на день вылета с Фаона, голова убийцы Чарльза Корно стоила полмиллиона. Полагаю, с того времени цены сильно выросли. А вы как думаете?

– Думаю, что в таком тоне разговор у нас не получится.

– Предложите свой.

– Правильно ли я вас понял, что Чарльз Корно - это имя того человека со снимка?

– Правильно. Четвертого июля Чарльз Корно был убит в его собственном доме. Вы в тот день находились в Фаон-Полисе.

– Я его не убивал.

Если бы за нами наблюдало сто психологов-физиономистов, то пятьдесят из них высказалось бы за то, что Рунд не врет. Другие пятьдесят дали бы голову на отсечение за то, что на совести Рунда по меньшей мере дюжина убийств - настолько приятна была его улыбка, последовавшая за ответом "я его не убивал".

Поэтому я разрывался.

– Между фразами "кто это?" и "я его не убивал" положено говорить "я его не знаю".

Рунд, нахмурившись, ответил:

– Я опустил ее, как очевидную. Скажите, а этот, как его, полковник…

– …Виттенгер. Он прилетел за Бенедиктом Эппелем. О вашей поездке на Фаон он ничего не знает.

– Выходит, вы не согласны с тем, что убийца - Эппель?

– Пожалуй, нет.

Я показал Рунду кулак, он отпрянул.

– Пять вопросов. Вы задали пять вопросов, и я на все ответил. Настала моя очередь. С какой целью вы прилетали на Фаон?

– Хм, у нас разгибают пальцы… Похоже, господин Ильинский, вы забыли, где находитесь. Ваши наскоки просто смешны.

– Будет ли вам до смеха, если ваше правительство узнает о той поездке?

– Чего вы хотите? - бросил он.

– Узнать, например, что стало со вторым корпусом Центра Радиокосмических Наблюдений. Его взорвали?

– Не совсем. Умышленно никто корпус не взрывал. Взрывные работы шли выше по склону, там мы строили еще один энергоблок. Произошел несчастный случай - самопроизвольный взрыв, когда взрывчатку транспортировали наверх. Сошла лавина и накрыла второй корпус.

– А ученые, которые там работали?

– Все погибли.

– Какое совпадение! Все погибли, кроме вас.

– Никакого совпадения, - окрысился Рунд. - Если бы я был там, взрыва бы не произошло.

– Разумеется! Зачем вам себя убивать!

– Я не это имел в виду, - Рунду не понравилось, что я поймал его на слове. - Была нарушена технология… технология проведения взрывных работ. Я бы этого не допустил.

– Вы что, специалист-взрывотехник?

– Нет, я кибернетик. Кажется, вы перебрали лимит? - он показал растопыренную ладонь.

Я, наконец, рискнул:

– Призовой вопрос. Темпоронный нейросимулятор уцелел?

У Рунда дернулась щека.

– Такой вещи не существует, - ответил он быстро.

– Потому что ее уничтожило вместе со вторым корпусом.

– Не передергивайте! - взвился он. - Нельзя уничтожить то, чего нет. Его просто не существует, и никогда не существовало.

– Возможно, я ошибся в названии. Пусть не нейросимулятор, а компьютер на темпоронах или темпоронный процессор… Не будьте буквоедом, важно, что ЭТО на темпоронах.

– То, чего нет, - нравоучительно произнес он, - можно называть любым именем, но уничтожить нельзя - вот такой парадокс, извините. В литературе последних лет прижился термин Темпоронный Мозг - Т-Мозг, сокращенно. Сама литературность названия - "мозг" - говорит о невозможности его создания. Только фантастическую вещь назвали бы мозгом, а не, как вы тут предлагали, нейросимулятором…

Вранье местного разлива меня дико утомило. Так захотелось домой, к Татьяне, которая обманывает только мне во благо, к Ларсону, который говорит только правду, к Шефу, который прежде чем соврать, всегда предупреждает, что верить ему нельзя. Другое дело, что я не всегда умею распознать такое предупреждение. Но это, как говорит пилот Дуг, мои проблемы.

Я заметил:

– Ваше объяснение тоже попахивает литературщиной.

– Ах так? В таком случае попросите Цанса объяснить вам, почему темпоронные ансамбли не когерентизируемы.

– Эту тему я с ним уже обсуждал. Профессор не был так категоричен, как вы. Кроме мнений ученых, есть еще и факты, указывающие, что Темпоронный Мозг существует. Чарльз Корно прилетал на Ауру в январе этого года - через месяц после того, как к нему в руки попали выигрышные файлы виртуальной игры "Шесть Дней Творенья" - игры, созданной самим Корно и выпущенной компанией "Виртуальные Игры". Без Темпоронного Мозга выиграть в эту игру невозможно.

– Кто вам это сказал?!

– Профессор Цанс, к которому вы меня только что послали за консультацией.

– Пожалуй, больше не стану вас к нему посылать. Можете считать это своей победой.

Довольный тем, что унизил меня, он отвернулся к окну. Большая красноватая луна в зените и луна пожелтее и поменьше на горизонте светили маяками в океане облаков. Снеговые шапки отвечали им тусклым, отраженным светом. На западе, где небо было чернее, горели несколько оранжевых огоньков.

– Ваш Центр не спит? - спросил я, махнув в сторону оранжевых огней.

– Раз я здесь, значит спит, - усмехнулся мой собеседник. - Пойдемте, а то нас скоро начнут искать.