Александр Рыжов - Земля Тре

- Проснись! Проснись! - Глеб тряс его изо всех сил, но обмякшее тело Алая болталось в руках, как тряпичная кукла.

Глеб в отчаянии посмотрел вокруг - никто из лежавших вповалку ушкуйников не шевелился, не поднимал головы.

- Эй! Вы живы?!

Он замотал головой, как раненый медведь. Издал вопль - дикий и бессмысленный - и вдавил ладонь в красные угли костра. Боль очистила голову и придала сил. Со стоном поднялся, сжал рукоять меча и на негнущихся ногах шагнул к пылавшему ушкую. Раскаленный воздух налип на щеки, с лица градом покатился пот, волосы затрещали, обугливаясь...

- Глеб! Глеб! Сгоришь!

Чья-то рука схватила его плечо, дернула назад. Он обернулся и увидел Косту.

- Живой?..

Коста стоял пошатываясь, а в глазах плясало отраженное, как в зеркале, пламя.

- Что такое? - спросил он голосом человека, только что очнувшегося от глубокого обморока.

Глеб ткнул острием меча в огонь, хотел сказать что-то связное, но все слова рассыпались как горох, и он сумел выговорить только одно, которое, как ему казалось, объясняло все:

- Чудь!

- Подожди... - Косту качало, как пьяного, он вынул из ременной петли булаву и спросил, озираясь: - Где?

Глеб, широко расставляя ноги, чтобы удержать равновесие, обошел вокруг превратившегося в факел ушкуя, наугад срубил мечом несколько кустов и остановился в замешательстве.

- Где же они?

- Ты их видел? - Коста прижал руку ко лбу и пытался сосредоточиться.

- Нет...

- Может, их и не было?

- Но ушкуй! Разве не видишь?

- Вижу...

Спасти корабль было невозможно -огонь охватил его со всех сторон. С треском рухнула мачта, горящий обломок реи упал к ногам Глеба.

- Кто поджег? Кто?!

- Узнаем...

Ветер выдернул из огненной гривы косматый клок, швырнул под корму второго ушкуя, стоявшего неподалеку. Глеб отбросил меч, стащил непослушными руками кафтан и накинул на дымящуюся траву. Вместе с Костой кое-как затоптали не успевшее разгореться пламя. В этот момент очнулся Илья, остекленевшим взором уставился на пожар.

- Вставай! - взмолился Коста. - Если дунет посильнее, потеряем и второй.

Илья, превозмогая дурноту, принялся расталкивать Шестопала. Ушкуйники зашевелились, даже Алай поднял голову и вытаращил воспаленные глаза. Все были живы, но непонятная слабость сковывала руки и ноги.

- Быстрее... быстрее! - торопил Глеб и налегал спиной на обшивку корабля, словно мог в одиночку сдвинуть его с места.

Спотыкаясь и падая, ушкуйники сошлись вместе, навалились гуртом на горячую, в подтеках расплавленной смолы корму уцелевшего судна. Медленно вершок за вершком - отодвинули его на безопасное расстояние и, обессиленные, попадали на землю.

- Молодцы!.. - только и смог выговорить Глеб, на большее уже не хватило сил.

А огонь пылал, раскачиваясь на ветру исполинским цветком и прожигая беззвездную черноту неба. Шипела смола, трещали и проваливались в глубину трюма палубные доски. Ушкуй таял на глазах. К утру от него осталась лишь гора спекшейся золы.

На рассвете, когда погасли последние искры, Глеб, не говоря ни слова, поднялся и ушел в лес. Странная немощь, навалившаяся внезапно, так же внезапно и ушла, оставив ощущение легкого озноба и мелкую дрожь во всем теле, как бывает после приступа лихорадки. Глеб дошел до ручья, упал на колени и стал пить леденящую зубы воду. Утолив жажду, вытер рот рукавом. Сморщился - от кафтана несло дымом...

- Глеб!

Вскинул глаза, увидел Косту. Тот держал в руке стебелек с узкими темно-зелеными листочками.

- Что это?

- Сон-трава. Тут ее много.

- Значит...

- Это ничего не значит. Хотя подложить ее в кашу было проще простого.

- Постой! - Глеб подхватился на ноги. - Где котел?

Коста бросил стебелек под ноги, наступил на него сапогом и сказал, не скрывая досады:

- Не спеши. Котел чистый - я его сам вымыл, еще вчера...

Но Глеб взял его за руку и потянул за собой:

- Идем!

Ушкуйники разгребали остывший пепел. Глеб вышел из леса и с ходу задал вопрос:

- Кто помогал Косте с ужином?

- Я... - отозвался Гарюта, и лицо его от волнения покрылось розовыми пятнами.

- Подложить мог кто угодно, - сказал Коста. - Возле костра толклись все.

- Может, кто-нибудь заметил? - Глеб с надеждой посмотрел на ушкуйников, но ответом ему было молчание.

- Ясное дело, - с расстановкой проговорил Коста, - кто-то из нас снова...

- "Кто-то"! - взвился Глеб и пнул ногой обгоревшую железную скобу. Опять "кто-то"!

- Не кипятись. Могло быть хуже.

- Разве?

- Представь себе. Во-первых, вместо сон-травы могла попасться белена. Во-вторых, мы могли потерять оба ушкуя... Кстати, почему он поджег только один?

- Спроси у него.

- В-третьих, если бы ночью поблизости шастала чудь, мы бы уже не разговаривали. В-четвертых...

- Хватит, убедил.

- Коста прав. - Илья стряхнул налипшую на ладони золу. - Живы, и на том спасибо.

- Прав-то прав, только мне от этого не полегчало... - Глеб с мучительным вздохом взбил обеими руками жесткие волосы и сел на перевернутый котел. - Говорите! Я хочу, чтобы каждый сказал все, что думает.

- А что тут думать? - удивился Шестопал. - Отдохнули, пора идти дальше.

- Мы потеряли ушкуй...

- Нет худа без добра. Теперь будет легче - быстрее дойдем.

Шестопал говорил с такой искренней простотой и уверенностью, что на душе у Глеба потеплело. К нему вернулось спокойствие, сердце стало биться ровнее. Выслушав Шестопала, он спросил:

- Кто еще так думает?

- Все! - так же твердо, как и тогда, на берегу Свири, ответил приглушенный хор.

- Поздно возвращаться, - сказал Коста. - Мы слишком много прошли и слишком много потеряли.

- Враг все еще с нами, - напомнил Глеб.

- Враг не только с нами, но и вокруг нас. - Коста сделал паузу, прислушиваясь к шелесту листвы. - Надо торопиться. Огонь был такой, что могли и с Онеги разглядеть... Через день-другой вся чудь сюда сбежится. Надо идти. Успеем добраться до воды - спасемся, застрянем на суше - погибнем.

Илья подтвердил эти слова молчаливым кивком. Глеб задумался.

- Хорошо. Сделаем так. Каждый из вас пойдет в лес и сорвет по одному листку. Кто за то, чтобы плыть дальше, пусть сорвет березовый, а кто за то, чтобы вернуться - осиновый. Коста, дай-ка шапку... Кладите сюда. Потом сочтем и решим, как быть.

Первым за деревьями скрылся Илья. Через минуту вернулся, опустил в шапку сжатый кулак. Глеб держал ее между коленями и прикрывал ладонью. Следом за Ильей свой листок принес Шестопал, за ним Алай, Гарюта и все остальные. Не сдвинулись с мест только Коста и Пяйвий. Глеб выразительно посмотрел на них, встряхнул шапку.

- Я как ты, - сказал Коста.

- А я как все, - тихо проговорил Пяйвий. Глеб понял, что творится в душе у парня. Из-за него, из-за чужеземца, они пустились в неведомую даль, попали в передрягу, двое из них уже погибли, а другие... Глеб перевернул шапку и высыпал на колени ворох жухлых березовых листьев. Ни одного осинового.