Александр Рыжов - Земля Тре

- Я тоже не верю. Просто он хочет уйти. Сам. Понимаешь?

- Уйти? - Мысли в голове у Глеба застопорились. - Куда?

- Совсем. Это его право. Ему и так недолго осталось.

- И ты... ты так спокойно говоришь!

- Это его право, - повторил Коста. - Мы уже ничем не можем помочь.

Глеб закрыл лицо руками. Море шумело, грохотало, раскалывалось, и в этом грохоте слышались грозные шаги чего-то неотвратимого.

Из оцепенения Глеба вывел крик Пяйвия:

- Земля! Земля впереди!

- Земля?.. Какая?

Коста сложил ладони трубками, поднес к глазам.

- Похоже на Мудьюг.

- Здесь есть другие острова, - сказал Пяйвий. - Много островов. Каяне называть их Салвос.

- Нам тут делать нечего, - сказал Глеб.

- А нас никто и не спрашивает. - Коста привстал на цыпочки, пытаясь заглянуть за высокие гребни. - Камни!

Ушкуй несло к незнакомому побережью, окруженному рифами. Когда после очередного всплеска волн море на мгновение разглаживалось, выщербленные прибоем верхушки скал показывались из воды, как острые клыки из пасти хищника.

- Разобьемся! - вырвалось у Глеба. - Надо поворачивать!

- Как?!

Глеб в отчаянии обвел глазами палубу, ища средство, которое дало бы шанс на спасение. Парус? Убийственный северо-западный ветер превратился в ураган, и парус только ускорил бы гибель. Весла? Они были бессильны против той неодолимой силы, которая несла ушкуй к острову. Что же еще?..

- Коста! - послышался вдруг слабый голос Ильи. Он приподнялся на локте. По красному от напряжения лицу ручьями стекала влага - пот? слезы? морская вода? Шум ветра и волн проглотил половину слов, оставив лишь обрывки:

- ...моги... няться...

- Что?

- Помоги... подняться...

Коста, как ребенка, взял его на руки. Тело Ильи показалось ему легче пушинки.

- Куда?

- К борту.

Коста поднес его к борту, бережно поставил на ноги. Илья с минуту постоял, глядя на бушующее море и сосредоточиваясь. Потом начал нараспев читать заговор. Глеб стоял у противоположного борта, ноги приросли к палубе. Сердце в груди грохотало громче прибоя, а до ушей долетали полупонятные фразы:

- Юг да летник, пора потянуть... Запад-шалонник, пора покидать... Тридевять сторон все сосчитаны... югова наперед пошла... Западу-шалоннику спину оголю... У юга да летника жена хороша, у запада-шалонника жена померла...

Илья замолчал, потом повернулся, посмотрел огромными распахнутыми глазами на Косту, на Пяйвия, задержал взгляд на Глебе...

- Если что не так... не поминайте!

Сжал зубы. Опираясь здоровой рукой на плечо Косты, замершего, как каменный истукан, поставил ногу на борт, поднялся в полный рост над гремящей бездной. Глеб не мог больше смотреть и зажмурился.

- Нет!

Это крикнул Пяйвий. Крикнул так пронзительно, что из неба, как из продырявленного шилом мешка, посыпалась снежная крупа.

Глеб открыл глаза. Ильи на палубе не было. Возле борта стоял Коста и обеими руками удерживал рвущегося в воду Пяйвия.

- Успокойся! Хватит!

Пяйвий, рыдая, подбежал к Глебу, но Глеб смотрел поверх его головы туда, где над поверхностью моря мелькала глянцевитая спина морского змея.

- Добычу почуял, - чужим голосом проговорил Коста.

Глеб ощутил, как в мозг откуда-то извне проник черный сгусток гнева будто наконечник стрелы пробил череп. Этот сгусток вспыхнул адским огнем, выжег разум и наполнил голову чем-то бурлящим, похожим на расплавленный металл.

На палубе, возле носилок, на которых минуту назад лежал Илья, валялась секира. Глеб, уже не отдавая себе отчета, схватил ее и ринулся на корму, над которой, как кошмарное видение, поднялась громадная голова с раскрытой пастью.

- Куда? - Коста метнулся наперерез, но остановить Глеба было уже невозможно. Он взмахнул секирой и с рыком, перекрывшим грохот урагана, всадил ее в нижнюю челюсть чудовища.

Змей взревел от боли и клацнул зубами. Рукоятка секиры переломилась, словно тростинка, и в руке у Глеба остался обломок длиною в несколько вершков.

- Назад, дурак! - Коста, как лев, прыгнул ему на плечи и опрокинул на доски.

Зубы змея защелкали над палубой - с них, вперемешку со слюной, капала густая смрадная кровь. Потом он взвился в воздух, подобно гигантской бескрылой птице, пролетел над ушкуем - от кормы к носу - и рухнул в воду.

Глеб поднял голову. От мачты остался голый столб - реи вместе с парусом и снастями были снесены начисто.

- Вот тебе и...

Договорить не успел - ушкуй дернуло так, что окончание фразы провалилось обратно в горло. Веревка, каким-то чудом зацепившаяся за верхушку мачты и ушедшая другим концом в воду, натянулась... ослабла... опять натянулась. Ушкуй стал крениться набок. Глеб вскочил, схватился за пояс - меча не было. Стал лихорадочно обшаривать одежду в поисках ножа.

Из воды снова вынырнула окровавленная пасть. В ней застрял скомканный парус, от которого к мачте тянулась та самая веревка. Змей исступленно мотал головой, хрустел обломками рей и был похож на лошадь, грызущую удила.

Пяйвий с ножом в руке бросился на нос корабля, чтобы перерезать веревку, но Коста в три прыжка настиг его и крепко сжал пальцами тонкое запястье.

- Не спеши! Все одно пропадем.

Течение мчало ушкуй вместе с барахтавшимся змеем на рифы -до них оставалось совсем немного. Веревка оказалась прочной - змей силился перекусить ее, но запутывался еще больше. Четыре петли вперехлест легли на его толстую шею. Устав бороться, он нырнул в воду, вынырнул и только тут заметил рядом с собой черные зубцы камней. Перепуганный, рванулся прочь - буравом ввинтился в набегавшую волну и потянул за собой ушкуй.

Нос корабля резко повело влево. Глеб, держась за борт, увидел, как скалистый берег, с неумолимой быстротой надвигавшийся на ушкуй, вдруг замер и стал удаляться. Буруны остались за кормой. Напоследок под днищем заскрежетало корабль, налетев на каменную плиту, подпрыгнул, и из-под кормы выскочил отколовшийся кусок киля. У Глеба перехватило дыхание.

- Коста!

Коста пинком сшиб крышку люка и исчез в трюме. Корабль несся с такой стремительностью, что казалось, у него выросли крылья. Остров, так и оставшийся неведомым, растаял в дали.

- Днище цело. Порядок! - сообщил Коста, выглянув из трюма.

Радоваться этому обстоятельству было некогда. Глеб перебежал на нос, и его глазам предстало фантастическое зрелище. Впереди, рассекая волны, мчался змей. Его голова то и дело погружалась в воду, но веревка не давала ему уйти глубоко - он сердито фыркал и, рассыпая брызги, бил по воде хвостом. За ним тянулся широкий пенистый шлейф, а следом - струя в струю - плыл ушкуй. Мокрая веревка дрожала, одно из девяти волокон лопнуло, но остальные были целы...

- Любуешься? - спросил Коста. - На змеях, поди, не катался?

- Что? - Мысли в голове у Глеба скакали как блохи - быстро и беспорядочно.