Свенельд Айронфист - Серьга Баласура

— Милая! Нет! — мужчина склонился над возлюбленной. — Не смей умирать! Я пошлю за лекарем, он спасет тебя!

— Ты не успеешь! Лучше слушай, что я скажу. У меня в ухе серьга. Возьми ее. Это очень могучее волшебство! — женщина закрыла глаза.

— Лея! Нет! Не покидай меня! Я люблю тебя!!!

Женщина снова открыла глаза и прошептала слабеющим голосом:

— Я тебя тоже! Дорвинд! Серьга!

— Лея!!! — крик Дорвинда был скорее хрипом отчаянья. Женщина умирала у него на руках. Он ничем не мог ей помочь.

Последний вздох Леи мужчина встретил скупой слезой в единственном глазу. Его дрожащая рука потянулась к уху возлюбленной, где он сразу же нащупал серьгу. Непослушные пальцы отказывались расстегивать замочек, которым украшение крепилось к мочке уха покойницы. Неосторожным рывком Дорвинд сорвал серьгу!

Когда серьга оказалась зажата в кулаке Дорвинда, его мысли переключились к оценке текущей ситуации. Абсолютно голый, забрызганный чужой кровью, в комнате, усеянной трупами, он представлял хорошую мишень для местного правосудия. Если его не повесят, не посадят в тюрьму, то, по меньшей мере, измотают по судам. Дорвинд не хотел терять время. Ведь время — это деньги. Дорвинд наскоро ополоснулся в рукомойнике, оделся в одежду, незапятнанную кровью, запихнул в большой дорожный мешок более-менее ценные пожитки, снятые с трупов и подобранные на полу. Меч и арбалет он завернул в плащ и взвалил на плечо, кинжалы убийцы извлек из тел, отер тряпицей и заткнул за пояс. Трофейным оружием Дорвинд никогда не пренебрегал. Окажись у него еще один мешок, он не забыл бы захватить и крепкие железные шлемы нападавших и их топоры. Но на все рук не хватало. Кроме того, надо было торопиться. Дорвинд поцеловал на прощание синеющие губы Леи, подхватил мешок и шагнул за порог. В коридоре царил сумрак. Слабый свет свечи, закрепленной в дешевом бронзовом канделябре у лестницы, едва выхватывал из мрака толстые бревенчатые стены. Дорвинд воровато огляделся и, не заметив ничего подозрительного, пошел к лестнице.

— Уже уезжаете? В такую рань? — удивился портье, когда Дорвинд проходил мимо.

— Я — купец. У меня каждое мгновение на счету. Надеюсь, лошади покормлены?

— Да! Конечно! Если желаете, я скажу мальчишке, чтобы он запряг их для вас, — портье услужливо улыбнулся.

— Не стоит. Я сделаю это быстрее. Прощайте!

Портье подозревал, что купец сорвался с места не просто так, но его любопытства не хватило на то, чтобы тут же подняться во второй номер и обнаружить там четыре коченеющих трупа.

Колеса фургона поднимали дорожную пыль, оставляя после себя неглубокие следы на иссохшей земле. Дорвинд управлял парой гнедых лошадей, насвистывая себе под нос какой-то невразумительный мотивчик. Он был доволен. Проехав указатель, говорящий, что владение Вустар осталось позади, а теперь дорога идет по территории земель свободного города Челви, купец вздохнул свободнее. Вероятность преследования человека, оставившего залитую кровью комнату в "Семи трубочистах", властями Джовилля упала до минимума.

Вдоль дороги тянулся унылый лесной пейзаж. Кустарник, подлесок и чуть на удалении высокие деревья не таили в себе ничего необычного. Дорвинд ездил здесь не один раз и знал, что скука будет его спутником еще добрых пять — шесть часов.

От нечего делать купец сунул руку в карман и извлек оттуда серьгу. Причудливый серебряный узор окаймлял достаточно крупный красный камень. При ярком дневном солнце камень сверкал всеми оттенками алого, блестя ровными гранями. Что в серьге волшебного Дорвинд понять не мог. Его личный амулет-оберег никак не реагировал на серьгу, трение и постукивание тоже на нее никак не действовали. Единственное, что показалось Дорвинду интересным, была надпись, выгравированная на застежке. Древние письмена складывались в причудливое слово «Баласур».

— Баласур! Баласур? Хм! Где-то я это уже слышал!

Припомнить, почему слово казалось знакомым, Дорвинд не мог. Впрочем, это его не сильно заботило. Сунув серьгу в карман, Дорвинд взмахнул кнутом, понукая лошадей, и… тут же рванул за вожжи. На дороге будто из-под земли выросли двое детей. Мальчик и девочка, одетые в потертую холщовую одежду.

— Тпрру!!! Эй, вы! Жить надоело?! — рявкнул Дорвинд, останавливая лошадей.

— Дяденька, извините, — пролепетала тонким голосом девочка. — Мы не хотели.

— Да, чтоб вас! Перепугали, однако, меня! — Дорвинд уже успокоился и улыбаясь смотрел на детей. — Откуда такие будете? Вроде в окрестностях селений никаких нет.

— Мы из Отарна, — ответил мальчик. — Ходили к тетушке в Даннвилль.

— Ого! Вы, однако, путешественники! Сейчас направляетесь домой?

— Да, дяденька.

— Ну, садитесь в фургон. Подвезу вас до Сагбена. Оттуда до Отарна рукой подать.

— Спасибо, дяденька! — обрадованные дети полезли внутрь фургона.

Дорвинд хлестнул лошадей кнутом, и колеса повозки снова завращались.

— Жду интересных рассказов, детишки, — купец был доволен, что у него появились собеседники. — Развлеките старика, уж будьте добры.

Дети несколько мгновений о чем-то между собой шушукались, потом девочка высунула голову из-под тента фургона.

— Дяденька, хотите, я расскажу сказку про белого бычка?

— Белого бычка? — Дорвинд не мог вспомнить такой сказки. — Что ж рассказывай.

Девочка устроилась рядом с Дорвиндом на козлах и начала незатейливый рассказ:

— Жил-был белый бычок!

Детский голос очаровывал. Не важно о чем шла речь, главной была интонация, с которой это говорилось. Близость теплого, невинного тела, подпирающего бок, дополняла обстановку, в которой купец потерял контроль над ситуацией. Он расслабился, и если бы по пути встретилась развилка, то выбор дороги пал бы не на возницу, а на лошадей.

Из транса Дорвинда вывел звук лопающегося стекла. Так могло звенеть только трианское стекло, то из которого был сделан уникальный сосуд, один из товаров купца. Дорвинд обернулся, заглядывая в фургон.

— Черт возьми! Парень, что ты делаешь???

Мальчишка с беззастенчивым видом рылся в вещах купца. Сосуд он разбил случайно, не ожидая, что из тюка вывалится нечто хрупкое.

— Маленький негодник! — Дорвинд остановил лошадей и уже хотел лезть в фургон, чтобы наказать воришку! Купца остановил вид заряженного арбалета, направленного ему прямо в лоб.

Арбалет подрагивал в слабых руках мальчишки, но сил нажать на спусковой рычаг у мальца могло хватить. По крайней мере, Дорвинд не хотел испытывать судьбу.

— Э-э! Парень, это серьезное оружие. Положи его. А то ненароком выстрелит.

Мальчишка ничего не ответил. Он нажал на спуск.

Арбалетный болт со спиральным оперением, вращаясь в воздухе, летел к Дорвинду. Для купца время будто остановилось. Он видел безжалостные глаза мальчишки, оружие в его руках, приближающуюся смерть. Однако, парализованный страхом, он был бессилен что-либо поделать.