Ольга Чигиринская - Мятежный дом

– Не только я, но и половина здесь присутствующих, – оскалился Нуарэ. – Особенно Макс. Вы вдвоем устроили впечатляющее представление.

– Полно, Мишель, – покачала головой Баккарин. – Господину Огате вовсе не обязательно знать, что вы с возрастом все чаще предпочитаете роль созерцателя.

– Ты стареешь гораздо быстрее, простолюдинка, – Нуарэ потерял-таки самообладание на миг. – И чем старше ты делаешься – тем твои любовники по возрасту ближе к твоему сыну. Этот, кажется, даже младше. Стыд, Баккарин. Ты забыла стыд, вот что я хотел тебе сказать.

– Если вы его не забыли, – прорвало наконец Дика, – то лишь потому, что у вас его никогда и не было.

– Когда мне понадобится мнение шлюхи, – склонился к нему Нуарэ, – я так и скажу.

– Это касается и тех шлюх, которым вы служите? Или их мнение вы цените?

Нуарэ секунды полторы стоял как жена Лота – но мгновенно взял себя в руки и повернулся к Ройе.

– Макс, ты меня разочаровал. Прием старый как мир и дешевый – ты вызовешься секундантом, а поскольку вызов прозвучит от меня – твой бесталанный брат выводится из-под вендетты … Но неужели тебе не жаль этого сопляка? У него ведь нет и четверти шанса против меня.

– А ты собираешься его вызвать – или струсишь? – усмехнулся Ройе.

– Я хочу обойтись без посредников. Давай драться с тобой.

– Прекратите немедленно все! – крикнула Баккарин.

– А ну, разговаривайте со мной! – одновременно с ней крикнул Дик, и, поскольку он дернул Нуарэ за рукав, его обращение возымело больший эффект.

– О чем с тобой разговаривать, щенок? – Нуарэ оттолкнул его. – Ты – фоска, да еще и битая к тому же. Ученики моего ученика меня не интересуют.

– Поэтому вы меня дразнили и оскорбляли Баккарин? Вы думали, что я ничего вам не сделаю, да? Что вы можете спокойно трепать тут языком? Пойдите поболтайте им в кошелке госпожи Джеммы, если не хотите отвечать за свои слова. А среди мужчин вам придется за ним последить, или ответить. – Дик схватил со стола бокал и плеснул Нуарэ в лицо. – Помойте свой грязный рот. А уж вызовете ли вы меня после этого – сами решайте.

– Хорошо, – Нуарэ вытер лицо салфеткой. – В ночь Сэцубуна драться нельзя, но этим утром я к твоим услугам. Чтобы ты никуда не делся до утра, я думаю устроить тебя в нашей гостинице.

Нуарэ щелкнул пальцами – и как из под земли появились два боевых морлока.

– Отведите этого попугая вниз. Ройе, ты будешь его секундантом?

– С удовольствием.

– Моим будет Дормье, – Нуарэ вздохнул. – Чем ломать такую идиотскую комедию, лучше бы ты научил своего брата драться.

– Я не хочу, чтобы он испортил руки.

Итак, базарный скандал состоялся – и по его итогам Дик оказался именно там, где нужно – во внутренних помещениях Дома Белой Ветви, в подвальной тюрьме, через две секции от цели.

Свет опять погас. Дик прянул к решетке, держа в руках еще одно мишурное ожерелье. Вцепился в прутья, прижал бусины серебристыми зажимами для волос. Морлоки, конечно, заметили его движение – но остались на месте. Что он мог сделать?

– Простите меня, – сказал он. – Простите, ребята. Я все объясню. Потом. Скоро.

Он закрыл глаза, задержал дыхание – и тут снова включили свет. Дик едва не обжег руки, еле успел их отнять. Серебряные зажимы раскалились мгновенно, пирошнур вспыхнул, юноша прилепил к лицу мембрану и ждал секунды три, пока ослепительно-белый мир по ту сторону век снова станет красновато-желтым.

Раскрыл глаза.

Оба морлока лежали на полу. «Бусины», нанизанные на пирошнур, содержали токсин, который высвобождался при горении. То, что он раскрошил и спустил в канализацию, было штукой гораздо более безобидной – строительный реагент. При контакте с аммиаком он превращал всю наличную жидкость в коллоид, который в течение нескольких минут застывал монолитом. Подобно льду, он расширялся при застывании – и результаты обещали сказаться в самое ближайшее время. Впрочем, Дик не должен был дожидаться этих результатов. Его задача – покинуть тюремную секцию.

Удар ногой по решетке – перекаленный металл прутьев осыпался в месте крепления пирошнура. Дик выбрался наружу.

У морлоков, что стерегли временно заключенных, оружия не было – к чему, они сами оружие ходячее. Но смотритель тюремного блока был вооружен легким плазменником и флордом, которые быстро перешли в собственность юноши. Смотритель не возражал, поскольку тоже успел вдохнуть токсина.

Дик забрал у него и карточку, открывающую двери. Подтащив труп к терминалу управления, просканировал руку и глаз, отменил блокировку, а газовую тревогу не стал отменять. Чем дольше переборки между тюремным и хозяйственным блоками останутся наглухо задраенными, тем больше свободы для маневра.

Токсин – не газ, а пыль, и вскорости уляжется на пол, тюремный блок легко будет обеззаразить. Часть этой отравы осела на одежде Дика, но юноша не спешил избавляться от карнавального костюма. Это нужно будет сделать непременно – но потом, когда позади окажется коридор, соединяющий тюремную секцию и секцию управления энергией.

В этом коридоре находились два коса, которые слушались только членов семьи, начальника службы безопасности, его сына и своих проводников.

Дика провел мимо них Нуарэ-младший, заносчивый парень примерно тех же лет, что и Габо. Он понравился Дику значительно меньше, чем благородные животные.

Они был очень велики, каждый – вдвое больше Динго. Два центнера смерти, упакованной в золотистый мех с коричневыми подпалинами. Пока Дик не увидел, что тюремный блок стерегут морлоки, он думал, что косов будет жальче всего.

Дик прошел по коридору, ведущему к системам жизнеобеспечения, свернул за угол и, перекрестившись, снял с шеи последнее ожерелье – тоже на пирошнуре. Раскусил и разжевал четыре бусины, прилепил образовавшейся массой пирошнур к стене, поставил огонь на широкое рассеивание, зажмурился и выстрелил.

Отдача от направленного взрыва бросила его к противоположной стене. По шнуру побежали два видных даже сквозь веки белых огня. Дик подождал, когда прогремит четвертый взрыв, открыл глаза и пнул ногой выжженную секцию.

Кос прыгнул в пролом почти сразу же. Это дикий зверь удирал бы во все лопатки от пальбы и взрывов – а рефлексы коса приказывали ему бежать туда, где стреляют и взрывают, и атаковать любого, кто посмеет сунуться в запретный сектор. Дику повезло: кос неверно прикинул размеры отверстия и на миг застрял в узком лазе. Еще горячий композит стены обжег ему бока. Зверь заревел, высвобождаясь, но Дик уже перехватил мгновение, которое потерял кос; шагнул вперед и вонзил флорд прямо в пасть животного. Резкая выдача лезвия, «волна» на обратном движении… Из пасти хлынула кровь, зверь вывалился из пролома – и забился в конвульсиях на полу. Корчась, он вдруг выбросил в сторону своего убийцы заднюю лапу – и Дик не успел увернуться. Четыре когтя разорвали ему левую ногу над коленом. Юноша вскрикнул и выстрелил – неприцельно, так же судорожно, как только что рванул его зверь. Зашипела, сгорая, плоть, завоняло еще сильней паленой шерстью, но зверь даже не дернулся – он был уже мертв. Дик сбросил тунику и, смочив ее в своей крови, кинул через пролом.