Чарльз Шеффилд - Возрождение

– Скажите, а что, во времена вашего детства были какие-то трудности с медицинским обслуживанием? – спросила Лара. – У нас такие проблемы корректируются еще в младенческом возрасте.

Пока Хансу Ребке не довелось познакомиться со счастливыми обитателями богатых планет спирального рукава, он и не подозревал, что имеет какие-то проблемы. На его родном Тойфеле, где постоянно не хватало пищи и основных микроэлементов, большая голова и узкая грудная клетка были скорее правилом, чем исключением. Ханс хотел объяснить это Ларе и Бену, но потом решил не тратить попусту время. Может, просто процитировать стишок, который сложили в Круге Фемуса: «Сколько ж надо человеку в прошлых жизнях нагрешить, чтоб на Тойфеле проклятом в наши дни рожденным быть?» Впрочем, скорее всего эти двое все равно ничего не поймут. Поэтому капитан лишь пожал плечами и ответил кратко:

– В детстве меня считали нормальным и даже счастливчиком.

Новый корабль уже достиг полного размера и сейчас приобретал окончательную форму. Ханс осмотрел его от носа до кормы. Полностью пригодный для межпланетных и межзвездных перелетов, космический челнок вовсе не выглядел большим. Пожалуй, тесноват для четверых. Даже если они будут хорошо ладить Друг с другом. А подобное, как Ханс знал по опыту, случается редко.

Пора было сменить тему и поговорить о чем-нибудь, что позволило бы лучше понять характеры своих спутников.

– На этом корабле еще никто никогда не летал. Надо бы его как-нибудь назвать. У кого есть идеи?

Лара Кистнер молча взглянула на своего коллегу. Так, ясно. Уважает старших и склонна соблюдать субординацию независимо от собственной точки зрения.

Бен Блеш задумался.

– Я согласен, кораблю нужно имя. Только вам не кажется, что профессор Лэнг также имеет право голоса в этом вопросе? Я думаю, она должна участвовать в обсуждении.

Молодой человек давал понять, что не намерен идти на поводу у Ханса. Может быть, он хочет поспорить? Так или иначе, по дороге и без того будет, о чем поспорить, а пока лучше избегать конфронтации.

– О, я вовсе не хотел исключать профессора Лэнг из обсуждения. Мы ничего не собираемся решать, пока она не выскажется. Я имел в виду лишь предварительные идеи.

– В таком случае, почему бы не назвать его «Спасителем»?

Так… Выдал вариант почти не размышляя, причем предложенное имя достаточно много говорит о личности Блеша. У него, должно быть, сильно преувеличенные представления о масштабах миссии, которую должна выполнить их маленькая группа. На самом деле им требуются факты и только факты. «Спаситель»! Слава Богу, если удастся спасти самих себя и собранную информацию! Если Лара Кистнер будет подчиняться Бену только потому, что он старший, а сам Блеш начнет строить из себя мессию, то неприятности гарантированы. Да уж, учудил Джулиан Грейвс, когда назначил его главным: теперь советуй не советуй – молокосос будет слушать только самого себя.

Хорошо, придется поруководить из задних рядов – не впервой.

– «Спаситель»? Неплохо, – кивнул Ханс. – Интересно, что скажет профессор Лэнг?

Он прекрасно знал, что она скажет: ничего. Ей все равно. Лишь бы не мешали заниматься Строителями, со всем остальным Дари согласна. Ханс перевел взгляд на блестящий корпус корабля, который уже полностью сформировался. Надо осмотреть его и убедиться, что там есть все необходимое. А пока – улыбаться и кивать. После старта будет достаточно времени, чтобы поднять маленький мятеж. Да, сделать это, видимо, придется…

– Советник Грейвс выразился вполне определенно. Свяжитесь с ним, пусть подтвердит. Пока корабль не сядет на Ледяной мир, решения принимаю я.

– И все же я точно знаю, что он ничего подобного не планировал. – Бен Блеш стоял за креслом пилота, в котором сидел Ребка.

В голосе молодого человека чувствовался гнев. Ханс не стал оборачиваться.

– Я не совсем понимаю суть ваших возражений, Бен. Так или иначе через несколько дней мы прибудем на Ледяной мир. Я просто стараюсь получить как можно больше предварительной информации.

– Делая бессмысленный крюк для осмотра мертвой планеты? Это нам ничего не даст! Если я чего-то не понимаю, объясните мне!

А по-моему, все понятно. Планета, к которой мы летим, находится в самой середине зоны, которая в нормальной звездной системе такой массы была бы пригодна для жизни. Сейчас на этой планете жизни нет – она слишком холодная. Возникает вопрос: не было ли там жизни раньше? Может быть, даже разумной – до того, как звезда потухла и все вымерзло…

Характеры членов «зеленой команды» вырисовывались уже вполне четко. Лара Кистнер неплохо выполняла работу, но определенно не была сильной личностью. Она во всем соглашалась с «боссом», да и остальным особо не противоречила. Бену Блешу нравилось командовать. Свое мнение он высказывал категоричным тоном и сразу закипал, когда ему противоречили. Когда в конце первого дня полета к Ледяному миру Ханс Ребка объявил, что сначала они посетят другую планету, Блеш стал резко возражать. Однако Дари неожиданно встала на сторону Ребки. Впрочем, это было вполне объяснимо: Ханс слишком часто спасал ей жизнь, чтобы ему не доверять.

– Я не намерен это терпеть! – раздраженно заявил Блеш. – Посмотрим, что скажет Джулиан Грейвс. Он положит конец нашему спору.

Ханс молча смотрел на растущий диск планеты. С последним высказыванием он собирался согласиться. Грейвс наверняка положит спору конец: он всегда был перестраховщиком. Если есть хоть малейшая вероятность, что визит на мертвую планету увеличит их шансы на Ледяном мире, советник по этике поддержит его обеими руками.

Бен Блеш вышел – очевидно, чтобы послать вызов на «Гордость Ориона». И это в момент, когда на экране появляется новая неизвестная планета! Ханс в очередной раз убедился, что имеет дело с дураком. А как еще назвать человека, который больше заботится о своем авторитете, чем о шансах выжить? Что же это за команда экспертов такая, какой идиот ее собирал? Им бы провести пару недель на Тойфеле – в порядке тренировки! Одно знакомство с Ремулером-точильщиком, предрассветным ураганом, стоило бы целого года лекций их прославленной Арабеллы Лунд, которую так уважает Грейвс.

Все, хватит философствовать! Ханс сосредоточился на планете. Диаметр – четырнадцать тысяч километров. Плюс показания масс-детекторов – значит, под внешними слоями есть металлическое ядро. Тем более такое высокое магнитное поле… Гравитация на поверхности на пятнадцать процентов превышает стандартную – многовато, но вполне допустимо, чего нельзя сказать о температуре. Кислородно-азотная атмосфера с примесью аргона, однако, судя по спектрам, никаких признаков углекислоты и водяных паров.