Стаснислав Коронько - Механизм Ноль

Двадцать шагов отделяло Клима от строя пленников, и он успел сделать десять, когда Ен понял замысел своих спутников и нашлось объяснение их решению забрать из «Грайдера» котенка. Понял не сразу, а после того, как пришел в себя.

Танк взорвался. Никто не сумел не только отреагировать на взрыв, но и даже просто заметить его. Всех просто смело ударной волной, а долей секунды позже летящих людей накрыла стена огня. Осколки танка, камни и ошметки земли дополнили картину рукотворного Ада, сотворенного благодаря небольшому термоядерному реактору.

Первым в себя пришел Ен. В голове звенело так, будто по ней кто-то саданул молотом, а глаза застилал туман. Ен не понимал, что произошло, в каком положении находится и жив ли он сейчас вообще, но вбитые в тело рефлексы заставили его двигаться. Он пошевелил руками и ногами и, обнаружив землю позади себя, перекатился на живот, радуясь прочности брони, продолжавшей функционировать даже после такого чудовищного удара.

— Син, состояние, — прохрипел Ен, становясь на корточки.

По визору пробежали строчки экспресс-теста, и система выдала ответ:

— Стабильное, внутренних повреждений нет. Выведена из строя большая часть сканеров. Возможны перебои с радиосвязью.

— Определи положение остальных «Ирбисов» и их состояние.

— Это займет несколько секунд, Ен, — заявила хранительница и приступила к сканированию.

На визоре появился таймер, отсчитывающий в обратном порядке секунды, и заполняющаяся строка прогресса.

Пока система выполняла его приказ, Ен поднялся на ноги и попытался мутным взглядом отыскать кого-нибудь из своих спутников. Он был уверен, что если сумел уцелеть один «Ирбис», то и остальные будут в более или менее приличном состоянии, но в случае с Климом он желал прямо противоположного результата. Вряд ли от его оружия что-нибудь осталось, но даже без него тот оставался опаснейшим противником, способным своими механическими руками искромсать броню, как консервным ножиком. А уж слабые места «Ирбисов» он мог отыскать и с закрытыми глазами.

— Сканирование завершено, — заявила Син. В визоре открылось окно, изображающее карту местности с большой зеленой точкой в центре. Поле вокруг неё было усыпано точками размером поменьше, которых было ровно семь. — Критических повреждений брони не выявлено.

Услышав результат анализа, Ен с облегчением выдохнул.

— Отлично, Син. Попробуй установить со всеми канал связи.

Отдав хранительнице распоряжения, Ен медленно побрел к ближайшему «Ирбису», валявшемуся неподалеку в позе эмбриона. Мельком он взглянул на эпицентр взрыва и на месте танка обнаружил воронку диаметром метров в двадцать с почерневшей и обуглившейся вокруг неё землей, с которой исчезли все до единого камни. Ен прикинул проделанное им по воздуху расстояние и с удивлением присвистнул. Как минимум, взрывная волна отнесла его метров на сто от места, где они стояли.

— Эй, отзовитесь кто-нибудь, — попытался провести перекличку Ен. — Кто как себя чувствует?

— Хреново, — откликнулся первым Генрих, — но жить буду.

— Нормально бабахнуло, — истерично рассмеялся Марат и сразу вслед за этим застонал.

Остальные пока молчали, и Ен, дабы подбодрить пришедших в себя, сказал:

— Сканирование подтвердило, что жертв нет, так что не волнуйтесь понапрасну, скоро все очнутся. Лучше помогите мне отыскать хромовый "Ирбис".

Две дальние точки на карте зашевелились и начали обходить своих неподвижных товарищей, но их помощь была уже не нужна. Тот «Ирбис», к которому первоначально направлялся Ен, и оказался броней Клима. Взрывом с него полностью содрало накидку, он сменил цвет на угольно-черный, и только остатки краски хромового цвета на груди и плечах, позволили Ену опознать принадлежащую Климу броню. Его винтовка куда-то испарилась, на спине красовалось несколько внушительных вмятин, но в целом он выглядел вполне боеспособным.

Ен не стал подходить к нему вплотную, а остановился в нескольких шагах, снял со своей брони блок и стал ждать, пока подтянутся остальные.

Ожил Илья и порадовал Марата известием, что его, или Ена, котенок был цел и невредим. Мальчик громко завопил "Ура!", чем вызвал недовольство присоединившегося к ним в этот момент Луки.

— Чего ты так орешь? — слабым голосом спросил он. — И так башка раскалывается.

— Кстати, — сказал Ен, обращаясь ко всем, но подразумевая под всеми одного Илью, — а чья это была идея взорвать танк?

— Твоя, — не стушевался Илья. — Ты же сам приказал избавиться от него.

— Но не взрывать же его, когда мы были рядом, — попытался сделать выговор Ен, который до этого момента понятия не имел, что танки имели способность самоподрываться. — А если бы мы стояли ближе, тогда что? Могли ведь и не пережить взрыв.

Вместо Ильи ответил Генрих:

— Опасность была, если бы мы стояли ближе десяти метров или в кого-нибудь угодил острый, достаточно крупный осколок. Ну а так броня способна выдержать такой взрыв.

— Откуда знаешь?

— Мы в части как-то проводили испытание на списанном танке. Броню тоже ставили под взрыв и смотрели на результаты. Так и получили приблизительные данные.

— Приблизительные?! — в ужасе воскликнул Ен.

— Ну да, — смущенно пробормотал Генрих.

— А как ты его вообще подорвал?

— Ну-у, — протянул Генрих, — если суметь вывести реактор за пиковый режим нагрузки, то происходит детонация гелия-4.

— И примерно когда? — предчувствуя ответ, с содроганием спросил Ен.

Генрих промолчал с секунду и быстро выпалил:

— Примерно через тридцать секунд. Более точных данных нет. Никто не знает, как может повести себя реактор.

Ен сглотнул, и под подкладкой брони его кожа покрылась холодным потом.

— Вы что совсем больные?! — закричал он. — Кто вам позволял так рисковать?!

Ответ он получил от Ильи.

— А ты хотел сдохнуть здесь и оставить нас одних на полпути к фронту?! — заорал тот. — Даже если бы мы дошли, как бы мы переходили через линию обороны?!

От такого напора Ен даже немного растерялся.

— Ну… это…

— Что это? — дрожащим голосом, переспросил Илья. — Последний из нас бывал на фронте больше трех лет назад, а на войне нашим единственным занятием было бегать в лобовую на противника. Мы вообще не знаем, как точно была устроена линия блокады и как она выглядит сейчас. Без тебя мы обречены, и ты должен это понимать!

Илья умолк, и только его тяжелое дыхание нарушало мертвую тишину, воцарившуюся после такой эмоциональной речи.

Ен пожевал губы и, пристыженный словами Ильи, произнес:

— Ладно, извини. Я немного погорячился.

— Принято, — сказал Илья. — Я понимаю, что с самого начала все пошло наперекосяк, и ты хочешь для всех только лучшего, но больше не пытайся решать наши общие проблемы в одиночку. Мы ведь тоже на что-то способны.