Стаснислав Коронько - Механизм Ноль

Бегло осмотрев поле боя и убедившись в отсутствии опасности со стороны поверженных противников, Ен подошел к юному часовому, встал перед ним на колени и превозмогая боль в травмированной после удара цепи руке перевернул его на спину. На первый взгляд выглядел он довольно плохо: лицо побелело, под кожей выступила сеточка вен, а на шее лиловым цветом светился след от ремня. Ен приложил ухо к его груди, но, ничего не услышав, открыл ему рот и начал делать искусственное дыхание. С момента начала схватки прошло не более пятнадцати секунд и у него были все шансы вернуть этого парня к жизни.

Наполнив легкие часового воздухом, Ен сжал кулак единственной рабочей руки и, морщась и вскрикивая от резкой боли, три раза сильно ударил ему в грудь в область сердца. Послышался хруст ломающегося ребра, но заставить сердце заработать по-другому было просто невозможно. Ен глубоко вдохнул и снова склонился над лицом часового, но парень неожиданно дернул головой и открыл глаза. Уж неизвестно, что он подумал, увидев в нескольких сантиметрах от себя окровавленное лицо своего бывшего пленника с уродливой раной на щеке, но это зрелище напугало его сверх всякой меры. Он дернул ногами, оттолкнувшись пятками от пола и проехав несколько сантиметров, поднял руки и с невероятной силой, не свойственной недавно умершим, оттолкнул от себя лейтенанта.

Ен грохнулся на пятую точку, заболевшую от контакта с полом, вытер рукавом рот и пробормотал:

— Ну хоть одно доброе дело…

Часовой, прижимая к груди левую руку и хрипло кашляя, сел, схватившись за ремень, подтянул к себе свой автомат, навел его на Ена и хриплым голосом приказал:

— Не двигаться.

— Я и так не двигаюсь, — проворчал Ен.

— Тогда подними руки, — придумал другое занятие для пленника парень.

— Могу поднять только одну. Вторая, по-моему, сломана.

— Тогда просто не двигайся, — снова приказал часовой.

— Да я не тупой, — улыбнулся Ен. — Не надо мне все повторять дважды.

Часовой потер оставшийся на шее синяк от ремня, осмотрелся вокруг, вздрогнул и, снова переведя взгляд на Ена, спросил:

— Это все ты?

— А кто же еще?

Парень на всякий случай отодвинулся от него подальше, еще раз коснулся своей шеи и, отведя глаза в сторону, с явной неохотой, переступая через себя, произнес:

— Спасибо, что спас меня, хотя меньше всего я хотел помощи от тебя.

— Можешь не благодарить, — ухмыльнулся ему Ен. — Лучше покажи, где тут у вас туалет, и дай же наконец чего-нибудь пожрать. — Прислушавшись к ощущениям в своем теле, он добавил: — И врач потом мне тоже не помешал бы.

Часовой с удивлением уставился на своего удивительно спокойного и беззаботного подопечного. Только что на него было совершено покушение, его лицо теперь навсегда будет изуродовано глубоким, кривым шрамом, его рука была сломана, а все что он хочет- удовлетворить потребности своего тела. На все остальное ему было действительно наплевать. Это отчетливо читалось по его лицу.

Раздавшийся со стороны лестницы топот ног и громкие команды часовой воспринял с огромной радостью и облегчением. Наконец-то приближались свои, немного припозднившиеся, но от этого не менее ожидаемые. Этот человек, только что спасший ему жизнь, вроде бы такой спокойный, улыбчивый и ироничный, все равно вызывал у часового оторопь и мурашки ужаса.

Солдат, конечно же, знал, кто именно сидел перед ним — ему все рассказали люди, валявшиеся сейчас на полу, когда пытались склонить его на свою сторону. И от этого знания ему становилось жутко.

— Никогда не думал, что можно голыми руками в одиночку уложить девять вооруженных человек, — бормотал Исайя, глядя на экран консоли, на котором была изображена бывшая комната Ена. Камера располагалась напротив входной двери, и подполковнику удалось собственными глазами увидеть только часть схватки, но по докладам задержанных солдат действия Ена в коридоре были восстановлены более менее точно. Однако на бумаге они не выглядели так впечатляюще, как на экране, и не давали представления с какой скоростью проходил бой.

Подполковник видел как он избавился от первых двух противников, затем сместился за стенку от дверного проема вправо и пропал там секунд на шесть. Его противники ринулись было за ним, но тут же мимо двери пролетел один из них, мелькнула цепь, выбивая нож из руки другого, показался Ен и кулаком нокаутировал его бывшего владельца. Затем он двинулся вперед и снова пропал из поля видимости камеры. Через пару секунд раздалась очередь, ознаменовав конец схватки.

— Невозможно, — пробормотал Исайя и снова включил запись с самого начала.

События, запечатленные камерой, происходили около шести часов назад, но тогда подполковника еще не было на базе, а без него никто не осмелился начать разбор этого инцидента. Тем более что заместитель подполковника — майор, которому было поручено организовать охрану Ена, — после отлёта своего начальника на корабль командующего экспедиционным корпусом, решил расслабиться, но немного переборщил с алкоголем и до сих пор никто его не мог найти. Майор умудрился разболтать каждому встречному, что сейчас у них на базе под замком сидит легендарный Ассасин, и после этого куда-то испарился. Его видели бродящим по подземным уровням здания штаба, он заходил в диспетчерскую, что-то делал в арсенале, и каждый раз с ним была бутылка. Потом майор внезапно исчез и до сих пор не объявлялся.

От такой безответственности своего подчиненного Исайя пришел в ярость и обещал его разжаловать, однако подполковник понимал, что майору уже все было нипочем. Он и сам бы был не прочь глотнуть чего-нибудь, не объявись Ен с компанией повстанцев.

В этот момент все они, включая даже котенка, сидели в комнате для допросов, которая пополнилась несколькими стульями, но лишилась прибора врача и его дипломата. Всех спутников Ена усадили у стены, сам лейтенант расположился по другую сторону стола от полковника, а вокруг них стояло четыре облаченных в броню солдата. Если ранее Исайя воспринимал свой рост и немалый вес как существенное и едва ли не абсолютное преимущество над практически любым человеком и ничуть не опасался находиться в компании Ена без охраны, то события последних часов значительно поколебали его уверенность в себе. Больше половины напавших на лейтенанта были и выше и тяжелее его, однако их комплекция не принесла им победы. Почти всех нападавших определили на лечение в госпиталь, тогда как Ен отделался трещиной в кости левого предплечья, завернутого сейчас в прозрачный пластиковый лубок, рваной раной на щеке, стянутой гелем и заклеенной пластырем и множественными синяками. В остальном же он чувствовал себя прекрасно.