Стаснислав Коронько - Механизм Ноль

Ен обернулся, кинул на мальчика быстрый взгляд и, уронив голову на грудь, ответил:

— Правда. Все что говорит этот землянин, чистая правда.

Силы внезапно покинули мальчика, он грохнулся на стул и заплакал. Человек, который был ему симпатичен, на которого он хотел равняться, оказался обычным убийцей. Причем самым лучшим, безжалостным и беспощадным.

Илья с грустью посмотрел на брата, положил ему на плечо руку, но тот скинул её и, согнувшись пополам, уткнулся в свои колени.

— И ты, Ен, сделали все это в одиночку? — спросил Илья, посмотрев на него как на совершенно незнакомого ему человека.

— Да, — ответил за лейтенанта Исайя, — это его персональный счет. Лейтенант почему-то предпочитал выполнять все свои диверсии в одиночку. Ранее мы думали, что ваш товарищ был обычным рядовым бойцом, но он сам признался, что являлся командиром группы. Мне бы хотелось услышать от вас, Ен, объяснение этому вашему поведению. Вы считали нас такими слабыми противниками или были настолько уверены в себе?

Ен засунул палец под лубок, почесал запястье и отрицательно покачал головой.

— Нет, я просто считал себя плохим командиром и не хотел принимать решения кому из моих подчиненных жить, а кому умереть, если что-нибудь во время задания пойдет не так. Я хотел сберечь их и только поэтому всегда все брал на себя.

— Похвальное стремление, лейтенант, — нехотя похвалил его Исайя, — однако с такими мыслями командир из вас получился бы никчемный.

— Я знаю, — кивнул Ен. — Я никогда не стремился стать офицером или диверсантом, но меня им сделали вопреки моему желанию. Я должен был быть для всех примером.

— Хорошо, с вами мы разобрались, лейтенант, — внимательно следя за реакцией повстанцев, сказал Исайя. — А теперь давайте пообщаемся на тему вашего последнего задания.

— Это так обязательно? — поморщился Ен. — Вы ведь всё и так уже знаете.

— Обязательно, — твердо заявил подполковник, — мы собрались здесь все только ради этого.

Отодвинувшись вместе со стулом от стола, Ен вытянул ноги и выжидательно уставился на подполковника. За его спиной все еще продолжались всхлипы Марата, но мальчик, боясь пропустить хоть слово из беседы двух офицеров, взял себя в руки и старался шуметь как можно более тише. Однако полковник пока только начинал беседовать со своими гостями, и копилка разочарований Марата будет пополняться.

— Что же, тогда приступайте, — сказал Ен, нервно подергивая ногой.

Исайя не стал тратить время на продолжительные вступления и начал прямо с места:

— Все вы должны были слышать, что недавно наши силы приняли решение задействовать в атаке на одну из дивизий армии Агарда орбитальный корабль. Это был очень рискованный ход, поскольку слишком плотная облачность вашей планеты не позволяет нашим кораблям обозревать поверхность вашей планеты. Чтобы точно видеть куда именно должна быть произведена атака, кораблю необходимо спуститься на низкую орбиту и рассеять облачный покров своими двигателями. Здесь он становится чрезвычайно уязвимым. Во-первых, из-за своих размеров эти корабли не приспособлены к спуску на поверхность планеты и легко могут быть разрушены гравитацией, а во-вторых, они попадают в зону действия ваших фотонных ракет и при удачном попадании им могут быть нанесены серьезные повреждения. Так…

— Да ну, — прервал Исайю Ен. — Не может быть, чтобы ваши корабли были такими уязвимыми.

Подполковник вперил в собеседника тяжелый взгляд черных глаз, выражая таким образом недовольство его бестактностью, но все же ответил на это замечание:

— Эти корабли строились для путешествий между звездами и не предназначались для сражений.

— Чем же тогда он так бахнул по моей дивизии, что осталась только воронка радиусом в километр? — агрессивно спросил Ен.

— Челноком, который нес в себе несколько тон гелия-4, -так же грубо ответил Исайя, — Тем, на чем эти корабли и летают.

Ен вздрогнул, и свет в комнате неожиданно померк, стал тусклым, словно бы единственная лампочка над столом начала перегорать и доживала сейчас последние минуты отпущенного ей срока. Сколько бы Ен не сопротивлялся, как бы не прогонял от себя воспоминания, навечно, вопреки его воле, сохраненные злой памятью, но они снова и снова возвращались к нему. Наяву и во сне они всегда были с ним. Несколько картинок раскаленным клеймом отпечатались в его сознании, и избавиться от них было невозможно.

Лицо подполковника перед глазами Ена поплыло, утратило контрастность и вот опять на его месте возникло видение равнины за несколько секунд до трагедии. Оно было настолько четким, что Ен мог сосчитать количество людей и машин, вспомнить как и где они стояли, воскресить в памяти очертание горизонта, вид бурлящих над ним облаков и столбов радужного, переливающегося всеми цветами радуги света, падающего на землю. Тот день был прекрасен и красив как никогда, но через несколько секунд все это исчезло.

Что-то тяжелое, огромное и ужасное появилось за облаками, и все замерло. Яркая вспышка озарила небо, разметала в сторону облака, а на землю упала черная длинная тень. Её край остановился в нескольких сантиметрах от машины, несколько лет служившей Ену домом, а затем сверху к земле понеслась синяя искорка света. Наперехват ей устремилось несколько ракет, и, хотя они смогли поразить её, было уже слишком поздно. Снаряд взорвался на высоте в сотню метров, и все утонуло в ярком свете.

В тот момент Ен находился на расстоянии нескольких километров от эпицентра взрыва, у гор. Он любил ходить туда в одиночку и делал это очень часто. Из своих походов он приносил множество ценных сведений о противнике, о самих горах, о новых маршрутах к позициям землян, и никто из командования дивизии не чинил преград для его одиночных прогулок. В тот день его спасло только это.

Тело Ена само отреагировало на вспышку и бросилось на землю в какую-то яму. Его так и нашли рядом с ней двое суток спустя, в оплавленном «Ирбисе», полузасыпанного черной, обгоревшей землей. Его хранительница брони попыталась выполнить указания носителя и самостоятельно вернуться на базу, но все, что ей удалось, так это выползти из ямы на поверхность, где она и умерла. Впрочем, тем самым она спасла своему хозяину жизнь. Повреждение головного мозга были слишком серьезными, чтобы он мог очнуться без медицинской помощи, а под землей его бы никогда не нашли на таком отдалении от бывшей базы.

Настойчивый, требовательный голос подполковника оборвал воспоминания Ена и вернул его к реальности.

— Лейтенант, лейтенант, — повторял он, — вы меня слышите?

Открыв глаза, Ен обнаружил себя навалившимся всем телом на стол. Его голова находилась в нескольких сантиметрах от металлической столешницы, на которой остался влажный след от соприкосновения с ней его лба.