Александр Гейман - Инна, волшебница

- Нет, Вайка, мы должны забрать Ритти, - возразила Юма - и позвала Зверя: - Ритти, пойдем!

В громадных глазищах промерцало что-то, и Юма услышала внутри: "Нет. Без него? Иди одна". Юма все поняла - Зверь не хочет оставлять Северина. А меж тем стена с видом на Тапатаку очистилась от серых полос, и зеркало Антонина снова отобразило Тею. Но отображение было иным - за стеклом представал лишь один залов дворца Антонина, а не вся столица с высоты птичьего полета. В этом зале собрался совет - принц Антонин, Инесса, Мэйтир, Дора, генерал Сильва и прочие из круга Антонина. Почему-то собравшиеся не были особенно удручены бедственным положением волшебной страны - напротив, они, похоже, праздновали что-то: стол ломился от напитков и яств, лица всех были оживлены и веселы, а ещё - ещё была какая-то гибельная перемена во всех них и во всем этом кусочке Тапатаки, как будто оттуда было вынуто нечто невидимое и неосязаемое, но отличительно значимое, как зрачок в глазу, без которого и глаз уже не глаз, а что-то слепое.

- Ты опоздал, Северин, - хрипло произнес Мэйтир.

- Молчи, упырь! - зло бросил Северин, потрясенно всматриваясь в картину. - Ты-то что выиграл, безумец?

Ужаснувшаяся Юма промедлила лишь несколько мгновений. Что бы ни стряслось, ей все равно надо было туда, домой, скорей! И она побежала прочь из этого несчастного зала с его несчастными хозяевами. А пол меж тем по-прежнему так и трясся, и грохот раскатывался по

дворцу вновь и

вновь.

Грохот

раздался такой, будто

в соседней комнате кто-то пытался проломить стену, и отвечающий на вопрос англичанки Усихин замер с открытым ртом, а кое-кто из девчонок ойкнул от неожиданности. Все уставились на стену, а нахмурившаяся Нинель Петровна начала по-английски просьбу сходить и посмотреть, что там "happeni...", как вдруг из стены действительно посыпались кирпичи, и вся группа повскакала с мест и с криками кинулась к задней стене. Последовала ещё пара могучих ударов, на пол рухнуло буквально полстены, и в проломе с мечом в руке показался усыпанный штукатуркой и осколками камня... Ингорд.

- Ингорд! - от безумной радости у Инна голова пошла кругом. Ингорд!..

Она уже стояла возле него и бросилась бы ему на грудь, не разделяй их остатки кирпичной кладки.

- Пойдемте, Инна, - рыцарь протянул ей руку, помогая перебраться через брешь. - Надо уйти, пока они не опомнились.

Инна перебралась на ту сторону и быстро поцеловала Ингорда в щеку. Затем они поспешили прочь, и Инна не стала оглядываться - это было незачем, в тот самый миг, когда она перелезла через пролом, она все уже осознала. Голова у неё теперь не кружилась - наоборот, голову ей закружили заморочили - раньше, когда она с какого-то поворота тропинки в Сумерках внезапно оказалась дома, опять в своей квартире. Тогда Инна подумала, что её поиски провалились, и баба Варя успокаивала её, что ничего ещё не потеряно, они попробуют все сызнова, а пока надо жить как раньше и готовиться к новым попыткам. Невероятно, но Инна вновь попалась, поверила во все это, и вот уже два дня - то есть, это так ей казалось - она снова ходила на занятия, как былая прилежная студентка Инна Калугина. И лишь миг назад наваждение рухнуло: она была не на уроке английского и не в Камске все это время она находилась в плену теней, в мире Гункара, да ещё не просто в плену их морока, а в самой настоящей тюрьме - и эту-то стену и пробил её безупречный Ингорд, чтобы вызволить свою даму.

Они спешили прочь от того пролома по какому-то мощеному двору, а в воздухе уже шевелились - сзади, по сторонам, а вскоре уже сверху и спереди проклятые тени, и Ингорд остановился, оценивая ситуацию:

- Куда будет лучше, Инна, как вы полагаете? - рыцарь имел в виду, через какую дверь им лучше исчезнуть.

- Назад, в Сумерки! - и Инна сама взяла его за руку, и сделала вместе с Ингордом всего только шаг, но не вправо, не вперед, даже не вверх, а _туда_, в то волшебное _туда_, в которое легче шагнуть, чем объяснить, как это проделать.

А через неуловимую долю времени они уже стояли на тропинке Сумеречного леса, по которой Инна попала к Печальнику.

- Пока что мы в безопасности, - заключил Ингорд, послушав звуки окружающего их лесного сумрака. - Мне отвести вас домой, Инна?

- Нет. Мне надо быть в Тапатаке.

- Госпожа, я не уверен, что смогу помочь вам в этом, - отвечал Ингорд своим обычным ровным и теплым тоном, и лишь еле различимая горчинка - а может, это была печаль - почудилась Инне в его словах.

- Ингорд, - она смотрела ему прямо в глаза, - тогда произошла ужасная ошибка. Я не разглядела врага. Я прошу вашего прощения, рыцарь Ингорд.

- Нет, это я виноват, - твердо возразил Ингорд. - Я не должен был оставлять вас с ним. Я полагал, вы понимаете, с кем имеете дело. Моя ошибка.

- Вы все знаете?

- Я знаю, что я ваш рыцарь, Инна. И что с вами подло обошлись. А рубин не попал к Антонину. Остальное уже не моя часть.

- Кажется, рубин захватила Найра. Отобрала у... того.

Ингорд покачал головой:

- Северину его она не передавала. Насколько я знаю. Так куда же мне проводить вас?

- В Тапатаку, - неколебимо повторила Инна.

- Я могу только попытаться, но не обещать, Инна, - предостерег Ингорд. - Я туда вернуться _могу_ - с вами все иначе, ваше возвращение - не в Тапатаку.

И более уже не тратя слов, Ингорд направился по тропе, стараясь держаться бок-о-бок с Инной. Когда они в третий раз вернулись на старое место - то, где они первоначально находились, Инна поняла, что Ингорд не упрямится и что дело здесь не в её - так это про себя определила Инна непрощенности Тапатакой. За всем угадывалась чья-то рука - и Инна была в неуверенности, вражеская ли она, потому что ведьмовское чутье подсказывало ей о присутствии каких-то самых разных сил.

- А может, нам пойти в другом направлении?

- То есть, к берлоге Печальника? Что ж... - согласился Ингорд.

Они заплутали и на этот раз и вместо пещеры Печальника попали уже вовсе в какие-то дебри. Но по крайней мере, тут они раньше не проходили и сейчас хотя бы не кружили на месте. И наконец, они вывернули к какой-то развилке - и - Инна по-девчоночьи взвизгнула от радости: на тропинке вальяжно разлегся тигр, умудрившись даже в этих бепросветных сумерках казаться полосатым и рыжим. Он даже как-то неярко светился.

- Бенга! - Инна кинулась к нему бегом.

Тигр, равнодушно зевнув на эти восторги, поднялся с места и уклоняясь от телячьих нежностей потрусил прочь по одной из дорожек.

- За ним, он показывает!

Ингорд молча кивнул, и они прибавили ходу. А Бенга исчез у самой кромки Сумерек, но вывел он их не к рассветной, а к закатной кромке Тапатаки - а если уж называть все своими именами, то вокруг была темнющая ночь. Однако, не беспросветная - не так далеко было зажжено множество огней, образующих даже некую праздничную иллюминацию.