Александр Гейман - Инна, волшебница

- Ну, так-с, - злорадно проговорил профессор Ковров, - молодые люди, я сейчас открываю атлас, и если там столицей Голландии будет Копенгаген...

Не договорив, Ковров протянул руку и снял с полки атлас Европы. Он пролистнул на нужную страницу и торжествующе протянул книгу Инне:

- Извольте убедиться, сударыня... - и на этом профессор Ковров издал какой-то всхрап и смолк. Взгляд его одновременно со взглядом Инны отыскал на карте город, отмеченный как столица славной страны Голландии. Им был Копенгаген!

Дотоле багровый Ковров на сей раз позеленел. Забрав атлас из рук Инны, он пролистнул еше страницу и обнаружил, что столицей Дании стал Амстердам.

- А Гаага? - сам себя спросил Ковров и листнул обратно.

Гаага, как и положено, была в Голландии. На своем старом месте. Но столицей страны она не стала. Ей в атласе Коврова по-прежнему значился Копенгаген.

Снова хрюкнув, профессор перевел беспомощный взгляд с Инны на Усихина, и тут в его глазах мелькнула догадка. По всему, мэтр заподозрил розыгрыш, а в присутствующих - его участников.

- А ну-ка, ну-ка, молодые люди... - забормотал он прежним непререкаемым профессорским тоном. - Сейчас, мы позвоним на географический факультет...

- И набрав номер, профессор попросил принести к нему в кабинет пару атласов - мира и Европы. Секретарша появилась через каких-то пять минут.

- Ну вот, все и проверим, да-с... - предвкушая торжество порядка и справедливости, забормотал Ковров и принял учебные пособия. - Так-с, где у нас Дания...

В кабинете воцарилась мертвая тишина - профессор нашел искомое. Столицей ютландского государства был Амстердам. Нидерландов - Копенгаген. На Коврова было жалко смотреть. Отчего-то вдруг задрожавшими руками он залистал атлас мира. Америка, Азия, их страны с положенными им городами все было на месте. Кроме Копенгагена с Амстердамом.

- Видимо, я... - забормотал Ковров. - Ну-с...

Он молча начертил в зачетке Инны свою подпись и знак сдачи, а затем так же не говоря ни слова удостоил зачетом и разгильдяя Усихина. Инна и Усихин переглянулись и тоже безмолвно пошли прочь из кабинета.

- До свидания, Владислав Всеволодович, - кротким голоском попрощалась на пороге Инна.

Усихин, будто разбуженный её словами, тоже остановился и принялся успокаивать:

- Владислав Всеволодович, вы не волнуйтесь, это просто склероз, это возрастное, это часто бывает...

- Вон! - взревел дошедший до точки профессор.

И тут наконец раздался заливистый неудержимый мальчишеский смех Антонина. Инна, уже стоя в коридоре, прислонилась спиной к стене и присоединилась к этому смеху, не слышному более никому. Она смеялась так же неудержимо и громко, разве что чуточку истерически, освобождаясь от всей этой нервной географической нелепицы.

- Ты чего, а? Нет, ты чего? - спрашивал Усихин, между взрывами собственного смеха. - Это ты, что ли? Это ты его так, да?

Инна только слабо отмахивалась, не в силах что-то ответить и остановиться.

- Вова, - попросила она, наконец совладав с собой. - Ты об этом лучше никому не рассказывай, а? А то Коврова жалко.

- Могила! - обещал Усихин.

Разумеется, тем же вечером история с невероятной географией пошла гулять по коридорам университетских общаг.

Как и Юма, принц Антонин кое в чем был отличен от урожденных тапатакцев - он тоже пришел в Тапатаку извне. Сам по себе Срединный мир был ему доступен, хотя и с разными ограничениями, но он не был с ним никак связан - ни существа, ни места, ни даже времени года или погоды, - короче, ни звена, ни тени. Поэтому Антонин и не пытался участвовать в поисках таинственного рисовальщика, передоверив это своим сподвижникам. Тем удивительней было происшествие, что приключилось с ним как-то раз, когда он ночевал в своем замке в Тее (последнее, из-за его постоянных отлучек, случалось не так часто). Ему приснился странный и невразумительный сон будто он что-то празднует в своем дворце, но обстановка, сравнительно с настоящей, была какой-то блеклой и убогой, да и его сотрапезники, круг теитян, находился в каком-то тягостном состоянии - будто и он был не он, и его друзья не они сами, а какие-то их двойники, только хуже, сильно хуже самих себя, как будто все они очутились по ту сторону какого-то черного зеркала. И вдруг появилась незнакомка, хотя нет, не совсем незнакомка сперва Антонин принял её за Инессу, но нет, то была не она. Эта рыжая девушка учинила Антонину настоящий разнос, какими только обидными словами его ни называя, а потом и вовсе принялась раскидывать мебель, ронять блюда, и, почему-то, никто не мог ей воспрепятствовать. А затем все как-то вдруг изменилось, посветлело, и посреди этого общего разгрома он и эта девушка побеседовали уже спокойно, как старые друзья. Девушка назвала свое имя, сказала, откуда она, и велела её там разыскать - а был это как раз Срединный мир. Больше того, она обещала помочь Антонину найти Соллу, и больше того, Антонин неожиданно для себя сновидческой памятью "вспомнил", что они с ней, и правда, старые добрые друзья, хотя поутру ничего точного на этот счет он вспомнить не сумел.

Проснувшись, Антонин подивился сну. Но пройдя в Малый зал дворца, во сне там и проходил его замороченный пир, он обнаружил перевернутые столы, уроненную и разбитую посуду - словом, тот же разгром, что во сне. Принц Антонин понял, что все это не только сон. На какой-то миг он заподозрил Инессу, тем более, похожая на неё девушка и назвалась похоже - Инна, но тут же отбросил это. Инесса не стала бы так озорничать, да и зачем?

Он обсудил все это с Мэйтиром и с ближними, и все снова сочли это добрым знаком. Конечно, все это было весьма загадочно, но разрешить вопросы казалось нетрудно - надо было лишь навестить гостью из Срединного мира. Однако разыскав Инну в Алитайе, Антонин был изумлен ещё больше. Из своего сна он понял, что она могущественная ведьма, сведущая и в науке волшебства, и в делах Тапатаки. Но девушка Инна такой не была, а точнее, была не вполне такой. Он кое-как смог добраться до её сознания, добился, чтобы Инна его услышала, а уж увидеть она его так и не увидела - столь непробиваема была броня, отсекающая Инну от всякого зрячего волшебства, особенно тапатакского. Но это все же была она, его недавняя гостья, да и её дар мага, как быстро разглядел Антонин, был несомненен, хотя и неразвит. Мэйтир и прочие теитянские умы на этот счет выдвинули несколько догадок, так, Дора, считала, что, возможно, это была не сама Инна, а её верхний двойник, вот он-то волшебен в полную меру - однако же, указал-то он обратиться не к нему, а к этой вот несмышленой молоденькой Инне. Какие были тому причины, чем было вызвано это посещение, оставалось, таким образом, загадкой, смысл которой Инна понимала ещё меньше теитян. Как бы то ни было, у Антонина появилось звено с Алитайей, и это было очень даже на руку. Пусть Инна и не была тем художником, что должен был пересоздать Тапатаку в Алитайе, но она могла его там отыскать или - как знать - даже помочь найти Соллу, раз уж так обещала её вещая половина. А то есть, помимо той связки со Срединным миром, что могла дать Тапатаке Юма, появилась дополнительная возможность достичь того же или облегчить это, - в общем, в любом случае все было как нельзя кстати.