Валентина Мухина-Петринская - Планета Харис

Они втроем поужинали, а потом долго сидели в саду и разговаривали. Юра сказал, что, пожалуй, Рената благоразумно поступает, уезжая в Москву. Его маме удалось что-то подслушать, когда она заходила к дедушке, и она сочла Ренату психически больной, а заодно и свекра, и даже хотела вызвать к ним врача-психиатра. Юра еле отговорил ее, сославшись на то, что Рената уезжает.

— Пусть бы попробовала! — буркнул Симонов. — Чертова баба, пусть ко мне больше не ходит. Так ей и передай.

Рената узнала от Николая Протасовича историю Андрея — отца Кирилла и Юрия. Его женитьба на девушке красивой, но сухой, рассудочной, властной была ошибкой, которая ему дорого обошлась. В тридцатые годы это еще называлось: не сошлись характерами, в девяностые — психологическая несовместимость. Яростные вспышки Андрея, презрительное молчание Наташи, недели, а потом и месяцы враждебного молчания обоих. В таких случаях обычно расходятся.

Однако, зная, что Наташа болезненно самолюбива и будет уязвлена жалостью знакомых, Андрей не стал расторгать брак, а уехал работать на строительство плавучего города в Тихом океане. Жил он один. Раз или два в год прилетал в отпуск повидаться с отцом и детьми, а иногда они ездили к нему. Андрей не думал о новом браке, весь ушел в работу, захватившую его. Старшая дочь Николая Протасовича погибла при освоении Антарктиды. Младшая работала в научном центре в Новосибирске.

В этот последний вечер Симонов рассказал Ренате о внуке Кирилле.

Кирилл рос здоровым, но впечатлительным и ранимым мальчуганом. Он глубоко был привязан к отцу, и разлад между родителями очень его угнетал. Он не мог переносить, когда мать плохо отзывалась об отце.

Космонавтом он решил стать лет четырнадцати и, будучи равнодушен к технике, пошел учиться в медицинский. Как в свое время среднюю школу, так и медицинский институт он окончил за вдвое меньший срок. Теперь, несмотря на молодость, он был уже известным специалистом по космической медицине, психологии и биологии.

С дедом его связывала крепкая дружба и понимание. Он и на Луне его не забывал: слал письма, радиограммы, беседовал с ним по видеофону, когда имелась возможность.

По возвращении с Луны Кирилл собирался на отдых в Рождественское. Симонов огорчился, что Рената уедет к этому времени.

— Я встречусь с ним в Москве и попрошу у него совета… Если он такой большой ученый, его, наверное, заинтересует моя история… Если он мне поверит, — грустно закончила Рената. Она была в этот вечер грустной и задумчивой. Но ей было хорошо с Николаем Протасовичем и Юрой — они ей верили.

Когда Юра уходил, Рената вдруг попросила его проводить ее утром, пораньше, на кладбище.

— Хорошо… я приду, — с запинкой пообещал Юра. Он сразу понял.

Утром рано мальчик и девушка пошли на кладбище. Оно буйно поросло кустарниками и деревьями, начинавшими уже желтеть. Уже чувствовалось, что осень подходит, она недалеко. Не спрашивая, Юра провел ее узкой мокрой тропкой — ночью пролился дождь — на могилу Ренаты.

В узкой чугунной ограде были похоронены Рената и ее ребенок. У Ренаты невольно похолодело под ложечкой, когда она прочла надпись на камне: «Рената Михайловна Петрова. 39 лет. Мир стал лучше от того, что она в нем жила».

Рената уцепилась за влажную холодную ограду. Белые, беспокойные облака плыли совсем низко, цепляясь за верхушки кленов, опускаясь туманом на траву и могилы.

Солнце то скрывалось, то появлялось, и все вокруг то темнело, уходя в сумрачную тень, то вдруг озарялось желтовато-молочным светом, и птицы начинали громко петь.

— Все туманно, — растерянно сказала Рената. — Она знала, для чего именно живет, а я не знаю. Жить просто для себя так же неинтересно, как готовить праздничный стол для себя одной.

Юра взял ее за руку. На носу его выступили капельки пота. Он заметно побледнел.

— Вам выпало такое счастье прожить еще одну жизнь, неужели вы не рады?

Рената могла бы сказать, что для нее это лишь одна жизнь, но она только слабо улыбнулась. Они ушли.

Прощаясь с Николаем Симоновым, Рената спросила:

— Ты веришь, что я та самая Рената из юности?

— Верю, — просто подтвердил старик.

— Но как это может быть?

— Не знаю. Я ведь не ученый. Вот вернется с Луны Кирилл, он как раз космонавт.

— Почему как раз?

— Разве я так сказал? Не знаю. Он настоящий ученый. Это дело науки, разобраться отчего и откуда. Ты напишешь свой адрес, и он тебя найдет. Напиши нам поскорее, а то мы с Юрой будем слишком тревожиться.

— Боишься, что я растаю, как снегурочка? — Рената поцеловала Николая Протасовича. Он неожиданно для себя всхлипнул и смущенно отвернулся.

— Мы еще увидимся! — сказала взволнованно Рената.

Дед и внук проводили Ренату автобусом на аэродром, еще раз простились с ней и долго стояли, держась за руки, когда и самолет давно уже скрылся за облаками. Потом медленно пошли пешком домой через мостик, через дубовую рощу, мимо кустов шиповника, где агроном Рената Петрова проснулась от крепкого сна и улыбнулась Миру.

А Рената сидела съежившись в самолете странной конструкции среди чужих непонятных людей, смотрела в окно на блистающие внизу белоснежные облака и думала.

Думала о том, как будет жить среди этих людей… Найдет ли свое место в другом веке? Встретится ли с космонавтом Кириллом Мальшетом?

И снова, уже привычная, как боль при хронической болезни, мысль: как это с ней могло случиться? Где она была все эти годы? Каким образом очутилась на обочине дороги у села Рождественское?

С Кириллом происходило что-то странное. Именно с ним одним, хотя в обсерватории их было пятеро — советские ученые и американский астрофизик Уилки Уолт.

Кирилл твердил себе, что должен разобраться в этом по свежим следам. Это было очень важно. Но Кирилл не знал, а его товарищи знали, однако почему-то не желали обсуждать с ним эту тему.

Уилки… тот с некоторых пор определенно его боялся. Ни за что не оставался с Кириллом наедине. Перестал играть с ним в шахматы. Все же Уилки был славный парень и по-прежнему расположен к Кириллу. А вот Харитон Чугунов так возненавидел Кирилла, что даже не в силах скрыть свою неприязнь.

За что? Что случилось? Он не причинил никому никакого зла. Правда, они с Харитоном никогда и не симпатизировали друг другу — слишком разные люди. При назначении даже вставал вопрос об их психологической несовместимости. Но Харитон не возражал, когда Кирилла Мальшета включили-таки в состав экспедиции, и до сих пор относился к нему лояльно.

Харитон был начальником их группы. Ученые в этой обсерватории на Луне сменяли друг друга каждые полгода, если кто-либо не выражал настойчивого желания оставаться на второй срок, чтоб закончить интересующие его наблюдения. Тогда могли разрешить остаться, если врачебная комиссия не возражала.