Андрей Геращенко - Ночь быстрой луны

Надеясь, что он сможет это сделать, Гусев представил себе, что всё вокруг постепенно замедляется и, наконец, полностью замирает и почти тут же, словно по мановению волшебной палочки, исчезли звуки и прекратилось движение. Причём на этот раз Вячеслав даже не заметил какого-либо ощутимого перехода - всё вокруг застыло практически мгновенно, будто кто-то неведомый нажал кнопку, остановившую мир. Гусев чувствовал, что это произошло по его желанию, но не был уверен, что это сделал именно он. Ему вновь стало страшно. Гусев огляделся по сторонам. Мир оцепенел. Вячеслав вновь посмотрел в сторону слухового окна.

Дотянуться с земли до довольно высокой крыши не было никакой возможности, и Гусев побежал к стоящему неподалёку сараю в надежде отыскать там лестницу. По пути он сшиб с ног одного из повисших в воздухе оперативников, и тот полетел в сторону дома. "Наверное, разобьётся, если оставить всё, как есть", - с досадой подумал Гусев и, вернувшись, в два прыжка настиг уплывающего, словно в невесомости, оперативника и осторожно возвратил его на место.

В сарае Барловского лестницы не оказалось. Прикрыв двери, Гусев побежал к соседям. Там он к своей радости нашёл старую, почерневшую от времени, но ещё вполне пригодную деревянную лестницу. Схватив лестницу, Вячеслав подтащил её к даче Барловского и приставил к нависающей над стеной красной, черепитчатой крыше. Он торопился, потому что не знал, как долго сможет контролировать время. По своему предыдущему опыту Гусев понимал, что контроль времени не может длиться долго и вскоре всё может завершиться возвращением к привычному ритму. Оказаться же неожиданно для всех внутри дачи Вячеславу не хотелось.

Взобравшись наверх, Гусев осторожно попытался влезть внутрь через слуховое окно, но, к его досаде, оно оказалось слишком узким и способно было пропустить внутрь разве что ребёнка. Осмотрев окно более внимательно, Гусев понял, что главным препятствием являются узкие боковые стенки. Окно выдавалось из крыши и можно было попробовать его расширить, сломав одну или обе стенки, но это означало почти неминуемо оставить на крыше следы своего проникновения. Немного поколебавшись, Вячеслав резким ударом ноги разломал боковую стенку окна. Осколки роем взвились высоко вверх. Самым странным в их полёте было то, что они поднялись вверх метров на двенадцать и лишь затем, постепенно потеряв скорость, замерли. "Снизу это будет похоже на самый настоящий взрыв", - подумал Гусев и, ещё раз взглянув на застывшие вверху обломки, попытался протиснуться в пролом. С большим трудом ему всё же это удалось, и через мгновение Гусев оказался внутри полутёмного чердака. Теперь было необходимо отыскать ход вниз.

Вячеслав нашёл его в углу чердака, как раз в том месте, где должна была находиться прихожая. Деревянный люк оказался запертым снизу на большой, висячий замок, который был хорошо виден сверху сквозь широкие щели между рассохшимися от отсутствия влаги досками. Гусев стал на люк, поджал обе ноги и, повиснув к собственному удивлению в воздухе, с силой ударил ими по доскам. Доски рухнули вниз, разлетаясь по комнате, а Вячеслав остался висеть в воздухе. "Теперь точно не скроешь, что здесь кто-то был", - с досадой подумал Гусев и, раздробив ногами остатки досок, спустился вниз. Железная рама люка так и осталась висеть, пристёгнутая к потолку навесным замком. Одна из отскочивших досок угодила прямо в висящее на стене зеркало и по его поверхности прямо на глазах у Вячеслава побежала сеть маленьких трещин.

Не теряя времени даром, Гусев бросился в комнату. Над большим столом, стоящим прямо посередине, склонился Калина. В его правой руке был спутниковый телефон. Обойдя Калину, Гусев увидел, что тот с перекошенным от злости лицом уставился прямо перед собой на стоящий на столе металлический поднос, на котором лежали объятые пламенем пачки стодолларовых купюр. Пламя тоже выглядело почти застывшим, но Гусев всё же улавливал едва заметное для его глаз мерцание непривычно густо малиново-красных языков огня. Гусев осторожно тронул пламя рукой, готовый отдёрнуть её назад в любую минуту, но ладонь едва почувствовала слабое тепло. Тогда Вячеслав смело сунул её в огонь и достал пачку долларов. Пламя осталось на подносе. Гусев принялся вытаскивать одну пачку за другой. Вскоре на подносе остались лишь языки пламени, просто висящие в воздухе. Осмотрев деньги, Гусев понял, что пришёл вовремя - было похоже на то, что Калина только что их поджёг. Сняв с пачек мягкие, разваливающиеся резинки, которыми они были стянуты, Гусев бросил их назад на поднос. Затем отправил туда же обгоревшие банкноты, стараясь, чтобы они своими краями доставали до всё еще висящего над подносом огня. Остальные деньги Вячеслав аккуратно сложил рядом и принялся обыскивать Калину. В кармане пальто у Калины лежал "ТТ". Во внутреннем кармане пиджака - записная книжка. Денег больше не было. Перебирая доллары, Гусев насчитал без малого пятнадцать тысяч. Разделив их на три пачки, Гусев сунул одну во внутренний карман Калины, предварительно достав оттуда записную книжку, а остальные две пачки денег взял с собой. Чтобы Калина раньше времени ничего не заподозрил, Вячеслав сунул в пламя на подносе сложенную в несколько слоёв газету.

Теперь нужно было выбираться. Гусев ухватился за край люка и подтянулся вверх. Через мгновение он был уже на чердаке, но тут вспомнил о "ТТ" Калины. Изначально Вячеслав хотел оставить его смоленскому вору, но потом решил, что будет гораздо лучше, если пистолет найдут у Барловского. Вновь спустившись вниз, Вячеслав забрал пистолет у Калины и быстро выбрался на крышу. Обломки слухового окна всё так же неподвижно висели над домом.

Спустившись по лестнице, Вячеслав отбросил её в соседний огород и подбежал к Барловскому, который неподвижно лежал на земле со скованными наручниками за спиной руками в окружении таких же неподвижных, безмолвных оперативников. Достав из кармана деньги, Вячеслав разделил их на две части. Одну он сунул во внутренний карман Барловского и туда же отправил пистолет Калины, а вторую некоторое время держал на ладони. "Вот они - пять тысяч долларов! Взять себе? Но Калина назовёт сумму. Хотя - зачем?! Никто не узнает! Взять себе?! Взять?!" - искушение было слишком сильным, чтобы ему противостоять и Вячеслав сунул деньги в карман. Но, сделав несколько шагов, вновь вытащил доллары наружу - его поразило неизвестно откуда вдруг появившееся странное, гадкое ощущение собственной подлости. Вячеславу казалось, что все эти безмолвно стоящие люди всё видят, даже если стоят спиной к нему и всё знают о его воровстве. У него появилось чувство, будто бы все они - и комитетчики, и бандиты сейчас оживут и набросятся на него. Деньги жгли руку, и Гусев едва удержался от желания бросить их на землю. "Словно кто-то, кто-то высший, может быть - Бог, решил проверить меня. А может это - искушение Сатаны?!" - мучительно размышлял капитан, лихорадочно озираясь по сторонам, переводя взгляд с одной на другую застывшую человеческую фигуру. "Это молчание осуждения! Именно поэтому более страшное! Нет - отдам Барловскому! Это Барловский вор, а не я!"