Андрей Геращенко - Пронзая время

Вы держите в руках нашу третью книгу фантастики. Мы все в детстве читали Уэллса, его «Машину времени». О странных свойствах «четвёртого измерения» (времени) — его необратимости, направленности, корпускулярности задумывались уже в глубокой древности. Сразу же вспоминаются удивительные по своей глубине и проницательности парадоксы древнегреческого мудреца Зенона о стреле и черепахе. Над ними спорят даже в наше время, когда уж скоро век минёт со времени открытия специальной и общей теорий относительности Эйнштейна. Оказалось, что даже время относительно. И всё же оно конечно в своей малости и, как ни странно, наверное, и в длительности, ибо, только допустив конечность или квантованность времени, можно надёжно решить задачи Зенона.

Время имеет и другое странное свойство — существует пронзающая его стрела, чётко направленная от прошлого к будущему. Прошлое всегда материально и всегда может влиять на настоящее и будущее, но никогда наоборот. Свет далёких квазаров идёт к нам миллиарды лет. Квазаров уже нет, а сетчатка наших глаз всё ещё улавливает слабые потоки испущенных ими фотонов.

В нашу третью книгу вошла фантастика, напрямую связанная с парадоксами времени. Конечно же, это не художественное описание предполагаемых явлений, это просто книга — наши материализовавшиеся на бумаге мысли и идеи, не претендующие на физическую выверенность. Но в этом и прелесть литературы, её сила. Ведь книги — это не просто главы из учебника физики, не просто истории о квантах, переносе информации и удивительных парадоксах. Книги — это в первую очередь истории о героях и подлецах, мужестве и трусости, любви и мечтах.

Первую часть книги составляет роман Валерия Строкина «Я — Степан Разин» — удивительная история о вековом стремлении человеческого духа к свободе и справедливости или, если более точно по-русски — к воле и правде. Я, признаться, даже не думал, что меня так сильно увлечёт этот роман, и что Строкин, живущий сейчас в Мадриде, окажется гораздо большим социалистом, чем я сам. Впрочем, дело не в социализме — наверное, мы должны идти к воле и правде всегда, даже если это и бессмысленно (чаще всего) в плане результата.

Завершает книгу моя повесть «Ночь быстрой луны». Это книга о современности, о вечной борьбе между добром и злом, о том, можно ли использовать только для себя свои неординарные способности. В наше время всё перемешалось, часто поменялось местами, поэтому и мой герой в отличие от Разина тянет лишь на «героя» в кавычках. Я даже и сам не знаю, хороший он или плохой. Просто он такой, каким я его себе представил.

Надеюсь, что вам понравятся обе книги. Они очень разные, но, в сущности, вполне органично уживаются под единой обложкой.

И ещё — это наша последняя в ближайшее время книга фантастики. Следующая — «Серые шинели и белые халаты», которая выйдет в начале 2003 года, будет об армии, военных медиках и, возможно, о войне. Но, как говорится, это будет уже совсем другая история…

Он сидел напротив меня, вольготно развалившись в кресле. Молодой, начинающий полнеть мужчина. Лицо круглое, со здоровым розовым румянцем, как у поросёнка, нос вздёрнут, а под ним — узкая полоска чёрных усов. Волосы стоят на голове чёрным гуталиновым ёжиком. Карие глаза настороженно, с интересом, разглядывают меня в упор. Наконец, красивые полные губы пришли в движение:

— Итак, теперь вы расскажете мне, с чего всё началось?

— Что?

— Ваши видения.

— Это не видения. Думаете, я не понимаю, из-за чего я здесь?

— И всё-таки?

Я задумался, стараясь получше вспомнить.

— Вы курите? — он извлёк из стола коробку «Данхил».

— Да.

Он протянул мне сигарету и зажигалку. Я закурил…

— Я познакомился с Сергеем у друга на вечеринке. Мы оба были приглашены на день рождения. Сергей опоздал, а я к этому времени уже успел выпить две рюмки. За столом кто-то сказал мне, что он экстрасенс и преподаёт свою метафизическую науку где-то в институте. Мы пожали друг другу руки, и он мне сказал:

— Привет, Разин!

— Я не Разин — моя фамилия Ларин, — поправил я.

Сергей рассмеялся и ответил:

— Я вижу всю вашу прошлую жизнь — когда-то вы были легендарным бунтарём Степаном Тимофеевичем Разиным.

За столом рассмеялись, предполагая розыгрыш. Я покраснел, одновременно испытывая и досаду, и заинтересованность.

— Вы не верите? — с улыбкой спросил Сергей.

— Нет, я не верю в сверхъестественное.

— Здесь нет ничего сверхъестественного — это всего лишь ваша прошлая жизнь. Каждый из нас кем-то когда-то был.

Теперь наступила моя очередь смеяться.

— Хорошо, — Сергей взял меня за руку, — пойдём в другую комнату: я докажу вам, кем вы были в прошлой жизни.

Я растерялся, потому что не ожидал такого поворота, но отступать было некуда.

Мы прошли в другую комнату и там он уговорил меня прилечь на диван.

— Расслабься и, главное, успокойся — скомандовал он, — закрой глаза.

Сергей положил руку мне на лоб и замолчал. Прошла минута. Эта игра стала мне надоедать и я уже мысленно начал подбирать слова, чтобы послать его подальше, как тут Сергей опустил ладонь мне на глаза и…

Глаза озарила яркая вспышка, слишком неожиданная для того, чтобы кричать. Сквозь тьму колодца я увидел день…

По дороге двигалась крестьянская телега, окружённая гарцующими казаками, вооружёнными ружьями и саблями. Казаки иногда злобно кричали на толпящихся по краям дороги людей, замахиваясь при этом саблей или плетью:

— Что рты пораззявили?! Разбойников государёвых не видали?

Испуганно крестясь, люди отступали в стороны, кто-то плевал телеге вослед, но гораздо больше было тех, кто злобно сжимал кулаки и, прищурившись, посматривал из-под драного каптура. Иногда проносился шёпот:

— Постой, придёт ещё наше время!

Из толпы вырывались возгласы:

— Да кой из них Стенька будет?

— Вон тот разбойник — вишь, кафтан его чай побогаче будет.