Андрей Геращенко - Ночь быстрой луны

Сев на койку спиной к дверям, Гусев ещё раз опробовал раскованную вчера цепь. Звенья легко высвобождались друг от друга. "При всей серьёзности их подхода они просто-напросто не учли, что если я двигаюсь быстрее, то могу разорвать даже такую прочную цепь - и импульс, и момент движения гораздо больший. Физику надо было лучше изучать!", - с улыбкой подумал Гусев, стараясь унять неожиданно начавшуюся от волнения дрожь.

Из коридора раздался звон отпираемых решётчатых дверей перегородки отсека и донеслось характерное позвякивание алюминиевой посуды - привезли обед. Именно этого момента и ждал Вячеслав. Он знал, что обычно второй контролёр подходит близко к решётке, закрывающей вход в его отсек и в этом был план Гусева, к которому он готовился больше суток.

Окошко в дверях камеры открылось и Гусева подозвал контролёр:

- Возьми пайку.

- Иду, - кивнул Гусев и, громыхая цепью, побрёл к дверям.

Взяв миски с зеленоватым супом и серой кашей-сечкой и кружку с грязно-коричневым компотом, Гусев повернулся, сделал несколько шагов к столу, остановился и, неожиданно закричав и выронив посуду на пол, рухнул вниз.

Контролёр испуганно посмотрел в окошко и увидел, что изо рта и из носа у Гусева текут тонкие ручейки крови.

- Эй, звони дежурному - с Гусевым что-то случилось! - заорал контролёр, обращаясь к своему напарнику, ожидающему его на другой стороне решётчатой двери, перекрывающей отсек.

Дежурный и так уже всё видел благодаря камере слежения и теперь лихорадочно пытался дозвониться до Вишневецкого.

Всё получилось так, как и рассчитывал Гусев. Взяв обед и, пройдя несколько шагов, Вячеслав сделал усилие и замедлил время - его падение должно было быть полностью реалистичным. Медленно поднеся ладони к лицу, Гусев засунул мизинец левой руки глубоко себе в ноздрю и вонзил ноготь в плоть. Вскоре Вячеслав ощутил горьковато-солёный привкус полившейся крови. Набрав кровь в рот, Гусев медленно, стараясь всё соизмерять со скоростью неторопливо плывущих по полу мисок, изобразил падение и, заранее разомкнув звенья сковывающей его цепи, "упал" на пол лицом к двери. Почти тут же Гусев вернул нормальное течение времени и демонстративно выпустил изо рта кровь. Из носа она шла сама. Перед его лицом на полу образовалась небольшая кровавая лужица.

Прошло несколько минут. Из коридора доносился непонятный шум и какая-то суета, но в камеру никто не входил - лишь пару раз кто-то открывал и вновь закрывал окошко для раздачи пищи.

"Неужели что-то заподозрили?! Почему никто не идёт?", - в отчаянии думал Гусев, прислушиваясь к каждому шороху. Кровь из носа почти перестала идти.

Наконец, минут через десять появились какие-то новые звуки и Гусев сразу же уловил лязг открываемых решётчатых дверей, ведущих в его отсек. Некоторое время спустя лязг повторился - дверь вновь закрыли.

К нему шли. Через несколько секунд из коридора донеслись приглушённые шаги. Вячеслав превратился в комок нервов. Он лежал с закрытыми глазами и не мог их даже приоткрыть, опасаясь, что это будет замечено цифровой камерой слежения, поэтому весь обратился в слух.

Звонко лязгнули металлические запоры и входная дверь камеры со скрипом приоткрылась.

"Пора!", - скомандовал сам себе Гусев и, широко раскрыв глаза, встретился взглядом с Вишневецким. Подполковник удивлённо открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел - Вячеслав сделал усилие и мир тотчас остановился.

Поднявшись на ноги, Гусев вытер от крови лицо и подошёл к полуоткрытой двери, из которой выглядывал замерший Вишневецкий. Вячеслав открыл дверь настежь и втащил Вишневецкого в камеру. Сразу же за Вишневецким в коридоре замерли врач, контролёр и Олешковский. Ключ от камеры был в руках у Олешковского. Не обращая на них внимания, чтобы не терять зря времени, Вячеслав сразу же направился к решётке, перекрывающей путь из отсека в коридор.

Решётка, как и предполагал Гусев, оказалась запертой, но - и это было именно то, на что надеялся Вячеслав, на той стороне неподалёку стоял контролёр. Вячеслав подошёл к решётке и, просунув руку сквозь прутья, подтащил контролёра к себе. "Главное - чтобы у него был ключ!", - Гусев лихорадочно обыскивал карманы контролёра. Наконец, ему удалось извлечь у того из кармана штанов целую связку. Гусев стал поочерёдно вставлять в прорезь замка ключи, примерно подходящие по форме и размеру. Ни один из них не подходил к замку решётки.

Гусев вытер выступивший на лбу пот и с удивлением подумал о том, что даже вода движется в его организме быстрее. "Надо попробовать ещё раз! Успокоиться и попробовать ещё раз!", - настраивал себя Гусев. Решив, что всё дело в спешке, Вячеслав начал действовать гораздо медленнее и, наконец, один из ключей подошёл и решётка распахнулась - путь к свободе был открыт!

Запихнув контролёра в коридор, Гусев запер за ним дверь, выскочил на улицу и, ослеплённый ярким дневным светом, от которого он уже успел отвыкнуть после многодневного сидения в одиночке, лишь теперь вспомнил, что на нём нет никакой верхней одежды. Впрочем, пока окружающее время шло медленно, холода можно было не опасаться - Вячеслав это хорошо знал по своему предыдущему опыту.

Возле СИЗО стояла "Волга" Мухина, на которой приехал Вишневецкий. За рулём почему-то сидел Сосновский. Оглядевшись, Гусев зашвырнул связку ключей в сугроб и, вначале пошёл, а затем, всё более ускоряя шаг, наконец, побежал к своему дому.

ЭПИЛОГ

Гусев исчез. Не просто сбежал, скрылся, а именно исчез. Все усилия Глашкина, Мухина, Вишневецкого и всего управления госбезопасности не принесли никаких результатов. Вместе с Гусевым исчезла и учительница вечерней средней школы Галина Сметанина, причём исчезла самым скандальным и непостижимым образом - во время урока она просто растаяла прямо в воздухе к изумлению наблюдавших всё это великовозрастных учеников. В тот же день вновь был ограблен валютный отдел "Беларусбанка". На этот раз исчезло свыше двухсот тысяч долларов. Денег так и не нашли. Исчезнувшие Гусев и Сметанина не оставили никаких следов своего пребывания, если не считать пропажи некоторых вещей из квартиры Вячеслава, опечатанной КГБ - его фотоальбома, документов и одежды. О квартире Сметаниной нельзя было сказать ничего определённого, потому что никто не знал точно, что там было до её исчезновения, а старушка-мать лишь отмалчивалась или произносила странные, загадочные фразы.

В субботу поступил сигнал из Глубокого - в проезжавшем автомобиле видели похожую по приметам пару. Вишневецкий приказал заблокировать границу с Латвией, но больше о беглецах ничего не было слышно. Лишь неделю спустя выезжавший на погранпереход Сосновский признался, что в лесу была найдена угнанная "ауди", хозяин которой за день до этого приехал на попутке на погранпункт и с вытаращенными от страха глазами рассказал о том, что едва он проехал Поставы и сделал остановку, как какая-то сила выбросила его из машины в снег, а сама "ауди" умчалась прочь.