Андрей Геращенко - Тени из преисподней

"Я ей ничего не обещал, однако!" - вспомнил Пролович и тут же сказал фразу, которая обычно убийственно действует на пожилых женщин, помнящих время Сталина:

- Понимаете, Марья Андреевна, я бы, конечно, рассказал вам, но видите ли, какое дело...

- А что такое? - шепотом спросила Марья Андреевна, заинтригованная тем, что Пролович начал говорить очень тихо.

- Они взяли с меня подписку, что я не буду разглашать тайну следствия и предупредили, что могут быть неприятности.

- Но Сергей Васильевич, это, ведь, только мне, - со слабой надеждой в голосе пробормотала Марья Андреевна.

- И рад бы, да не могу. Как-то мне не по себе, лучше уж выполнять, что сказали. Вы ведь помните "Витебское дело"? - почти похоронным тоном закончил Пролович, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос.

- Конечно, Сергей Васильевич! Раз уж дали подписку, то ее надо выполнять, - с тихим вздохом сказала Марья Андреевна, огорченная тем, что ей не удалось узнать ничего интересного.

- Раздевайтесь! Что же вы в проходе стоите? - наконец сказала Лида.

- Ой, Сергей Васильевич, вы проходите, это я совсем под старость ничего не соображаю и держу человека в коридоре, - виновато затараторила Марья Андреевна.

- А, может, мы лучше пойдем до кинотеатра пешком? - спросил Сергей, наполовину снявший куртку и теперь натянувший ее вновь.

- Можно и пешком, - согласилась Лида.

Дождь прекратился, но везде, где только было можно, стояли огромные унылые лужи, казалось, что кто-то продырявил землю и теперь через эти дырки видно второе небо, расположенное внизу. Проходящие машины поднимали целые тучи брызг, которые мелким серебристым бисером оседали на лица и одежду прохожих. Сергей, словно невзначай, оттопырил локоть и выставил его в сторону Лиды, ожидая, что она возьмет его под руку. Но Санеева сделала вид, что ничего не заметила. На самом же деле Лида хорошо заметила этот не совсем ловкий жест своего спутника, но пока медлила, а вдруг он просто так оттопырил руку, а она, как дура, навяжется ему первой?

Через некоторое время Сергей не выдержал:

- Возьми, пожалуйста, меня под руку, мы все же в кино идем, а не на работу.

Лида ничего не ответила и молча взяла Проловича под руку.

- Хороший сегодня день, - мечтательно сказал Пролович, хотя на самом деле день выдался не слишком легким.

- Хороший, - с улыбкой согласилась Лида и, как показалось Проловичу, теснее прижалась к его руке.

- Только, Лида... У меня к тебе одна просьба...

- Какая, Сергей Васильевич?

- Пообещай, что исполнишь?

- Прямо не знаю..., - растерялась Лида.

- Не называй меня больше на "вы", мне это неприятно. И Сергеем Васильевичем больше не называй, как-то сухо и слишком официально.

- Но ведь между нами десять лет разницы. К тому же вы, то есть... В общем, мой начальник. А разве можно начальника называть по имени?

- Какой я к черту начальник?! Я, Лида, всего три года назад институт закончил, а ты в этом году будешь поступать, разве это большая разница?! воскликнул Пролович и тут же понял, что сказал глупость: девять лет и в самом деле в глазах восемнадцатилетней Лиды должны были казаться почти вечностью, а он сам - едва ли не стариком.

- Ну, если вы так хотите, перейдем на "ты".

- И - просто Сергей.

- Хорошо, я постараюсь. Только на работе пускай все будет по-прежнему.

- Договорились, - охотно согласился Пролович.

Пересекли площадь Свободы. На мосту через Витьбу остановились и несколько минут смотрели вниз на начавшую полнеть реку.

- Совсем наша Витьба в сточную канаву превратилась, - грустно заметил Пролович.

- Да, когда я была маленькая, она была пошире, - согласилась Лида.

Почти все время их недовольно обходили многочисленные прохожие и Пролович повел Лиду дальше.

У фонтанов они остановились и присели на одну из серых скамеек.

- Сейчас промочим одежду, - улыбнулась Лида.

- И ты, и я в джинсах, так что ничего страшного не случится. Да и скамейка совсем сухая.

Фонтаны уже освободились от снега, но пока еще дремали, ожидая, когда какой-нибудь начальник распорядиться включить воду. Три обнаженные женские скульптуры из камня сиротливо смотрели на пустые бассейны.

- Зимой мне все время кажется, что им очень холодно, одиноко, и неуютно, - сказала Лида, взглянув на статуи.

- Это просто потому, что они обнажены. У меня тоже иногда бывает такое чувство.

- А порой мне кажется, что это просто три нимфы, которых заколдовала какая-нибудь злая старуха-колдунья.

- Ты, наверное, очень любила в детстве сказки Андерсена?

- Любила. А ты?

- В общем-то тоже, но мне больше нравились Носов и Волков.

- "Волшебник Изумрудного города"?

- Да, вся эта серия, - кивнул Пролович.

- Я где-то читала, что Волков взял за основу романы какого-то американского писателя.

- Я тоже. Но, по-моему, если человек может сделать для детей хорошую сказку, то не грех и воспользоваться чужой идеей. Кто у нас знает Пиноккио? А вот про Буратино слышал каждый ребенок.

- А это не плагиат?

- Не знаю - я не знаток литературы. И Волков, и Толстой, по-моему, большую часть сами придумали, - пояснил Пролович.

Они говорили совсем не о том, что хотелось говорить. Сергею хотелось говорить о них самих, об их отношениях, но вместо этого разговора он то и дело перескакивал с одной темы на другую и во всех этих темах не было даже легкого намека на чувства. Впрочем, в конце концов, каждый из них был доволен уже хотя бы тем , что состоялся этот поход в кино, и тем, что сделано самое главное - положено начало. Начало человеческим отношениям, которые рано или поздно приведут или к взаимной дружбе, или к холодному расставанию, или к большой и жаркой любви.

Фильм оказался заурядным коммерческим боевиком новой волны, снятым какой-то полуподпольной студией и Сергей даже почувствовал некоторое облегчение, когда на экране зажглись заключительные титры.

- Ой, как фильм долго шел, уже почти девять, - взглянув на часы, удивленно воскликнула Лида

- Да, почти два часа. То-то мне показалось, что он слишком длинный.

- Вам фильм не понравился?

- Смотреть можно, конечно... Но если откровенно, то фильм не очень. А тебе?

- А мне понравился. Не драки, конечно! А этот парень - он такой сильный и вместе с тем добрый..., - Лида замолчала, заметив, что на губах Проловича промелькнула легкая усмешка.

"Все же она еще совсем ребенок. Иначе вряд ли поверила бы в эту глупую сказку о современном Робин Гуде. Мое поколение выросло совсем на других фильмах. Мое поколение? Чем же отличается мое поколение, если между нами всего десять лет разницы? И все же отличается. Они выросли уже при Горбачеве. А мы... Мы выросли до него и в этом, наверное, наше счастье... Мы не стали люмпен-машинами, заряженными мыслями о деньгах, мы остались людьми. Но разве Лида похожа на машину? Нет, она живой и очень легко ранимый человек. Просто они, словно беспризорники, выросли в нравственной пустоте и ущербном восприятии своей неполноценной гражданственности. А мы, пусть хоть в детстве, но все же были гражданами сверхдержавы. Наверное, они поэтому такие нервные и издерганные и так верят в Чумака и Кашпировского, совпадение снов и прочую чушь. Хорошо, что Лида забыла о Клименчуке", - подумал Пролович и, заметив, что Лида как-то отрешенно смотрит вниз, осторожно обнял ее за плечи. Лида едва заметно вздрогнула и быстро взглянула на Сергея.