Филип Фармер - Многоярусный мир. Том 1. Сборник фантастических произведений

Гай Гиббон понял приход величайшего момента своей жизни, именно в этот самый миг, и на всю свою жизнь, чтобы произнести нечто незабываемое, и что бы он не сказал, так и будет…

— О… ну и дела, — выдохнул он.

Он содрогнулся, а затем улыбнулся ей.

И снова смеялись вместе, до тех пор, пока, в недоумении, он остановился и спросил:

— А где я нахожусь?

Она не стала отвечать, и он закрыл глаза, попытавшись разобраться сам. Сосновая беседка… где-то разделся… поплыл. Да, поплыл! Затем, через все озеро и он встретил… Он открыл глаза, посмотрел на нее и сказал:

— Тебя.

Затем, заплыв в обратном направлении, холод, в желудке слишком много еды, теплого сока и несвежего пирога, чтобы справиться и:

— …ты, похоже, спасла мою жизнь.

— Что ж, кто-то ведь должен был. Иначе ты бы умер.

— И поделом мне.

— Нет! — вскричала она. — Не смей больше говорить этого! — И он совершенно ясно видел, что воскликнула она совершенно серьезно.

— Я только хотел сказать — за свою глупость. Я съел достаточно дерьма и пирога, который, думаю, начал уже плесневеть. Всего этого было слишком много, затем, когда я разгоряченный и усталый, как безмозглый тупица направился в воду. Так что любой, поступающий так, заслуживает…

— Я имела в виду, — произнесла она совершенно безэмоционально, — не смей это повторять. Ты слышал о старой традиции, когда на поле боя один человек спасал жизнь другому, то жизнь эта становилась собственностью его, и он мог поступать с ней так, как ему захочется?

— Ну, а что ты хочешь делать с моей?

— Ну, посмотрим, — задумчиво ответила она. — Ты должен сам отдать. Я не могу, вот так, просто взять ее.

Она затем выпрямилась и отодвинулась назад, рука ее заскользила по сосновым иголкам, лежавшим на каменном полу беседки. Она наклонила голову и волосы, качнувшись вперед, скрыли ее лицо. Он подумал, что она наблюдает за ним сквозь них, Но не мог быть уверенным.

Он хотел произнести это в полный голос, но мысль стала такой большой, что сдавила ему горло и он лишь прошептал:

— А ты ее хочешь?

— О, да, — ответила она, тоже шепотом. И когда он пододвинулся и откинул волосы с ее лица, чтобы посмотреть, следит ли она за ним, то увидел, что глаза ее закрыты и в уголках их слезинки. Он с нежностью протянул руку, но прежде, чем успел к ней прикоснуться, она прыгнула вверх, прямо сквозь густую стену. Ее длинное золотистое тело прошло сквозь нее без единого звука и на мгновение, казалось, зависло в воздухе, затем исчезло. Он просунул голову и увидел, как ее тело промелькнуло под зеленоватой водой. Он замешкался, потом почувствовал запах своей собственной рвоты. Вода выглядела достаточно чистой, а золотой песок — как раз подходящим материалом, чтобы поскоблить себя. Он выбрался из беседки и неуклюже, спотыкаясь, направился вниз, по берегу, к воде.

После первого нырка, он вышел и завертелся вокруг, ища ее, но не находя.

Ничего не чувствуя, он подплыл к крошечному пляжу, и нагнувшись, обсыпал себя мельчайшим песком. Затем нырнул и начал отчищаться, и потом (все еще надеясь) еще раз выскоблил всего себя. Снова нырнул, вынырнул. Но ее не увидел.

Он постоял в лучах заходящего солнца, чтобы обсохнуть и посмотрел на противоположный берег озера. Сердце подпрыгнуло, когда он заметил движение чего-то белого и снова упало, когда разглядел, что это всего лишь вереница покачивающихся и скользящих корабликов.

С трудом он поднялся к беседке — и теперь наконец-то-увидел, что эта та беседка, за которой он разделся — и тяжело опустился на скамью.

Здесь тропические виды рыб плавали в океанской воде, но не было океана, и где целые флоты точнейших копий кораблей ходили под парусами, без кого-либо на мостиках, никто ими не управлял, где бесценные статуи стояли, скрытые, на подстриженных и ухоженных полянах в глубине леса и — он увидел далеко не все, да и какие другие невозможности были здесь возможны, в этом невозможном месте. Кроме того, чувствовал себя он отвратно. (Он сморщил нос). Чертовски близко… чуть не утонул. Без сомнения, рехнулся ненадолго, уж точно. Она не могла быть настоящей. И разве не заметил он зеленоватый оттенок ее кожи, или же просто оттенок лучей солнца…? Кто угодно, кто мог создать такое место, управлять им, вполне мог бы сварганить и какую-нибудь машинку, чтобы загипнотизировать тебя, как об этом рассказывалось в некоторых научно-фантастических рассказах.

Он неуютно поежился. Может кто-нибудь наблюдает за ним даже сейчас.

Торопясь, он начал одеваться.

Итак, она ему привиделась. А может быть и все вокруг-не настоящее. Он тоже наткнулся на нарушителя, на том краю озера, и это реальность, а дальше, когда он чуть не утонул, все остальное, наверное, ему привиделось.

Только — он прикоснулся ко рту. Ему привиделось будто кто-то вдувает воздух в него. Где-то он слышал об этом, но определенно не среди того, чему учили его в Й.

— Эй, ты похож на покойника. Эй, ты там?

Что бы это значило?

Как в тумане, он закончил одеваться. Затем пробормотал:

— И какого дьявола меня потянуло сожрать этот чертов пирог? Он поразмыслил, что скажет Сэмми. Если она ненастоящая, Сэмми даже не захочет узнать, о чем он говорит. А если она настоящая, то единственно, о чем он может спросить: «Так, значит она была с тобой там, и все что ты сделал-прямо на нее вывернул себя наизнанку?». Не-ет, он ничего не скажет Сэмми. Или кому-нибудь еще.

И быть ему всю жизнь холостяком.

Уф, ну и дела. Что за знакомство?! Перво-наперво она спасает твою жизнь, затем ты не знаешь что сказать и наконец, только посмотри, что пришлось сделать. Ну, да ладно — она не настоящая.

Он попытался представить себе ее имя. Даже если оно ненастоящее. Ведь многие не пользуются своими именами.

Он выбрался из беседки, пересек молчаливый сосновый покров и затем заорал. В этом крике не было слов и кто-нибудь бесполезно попытался бы что-то разобрать.

Она стояла, ожидая его. На ней было неброское коричневое платье, туфли на низких каблуках, через плечо повешена коричневая кожаная сумочка. Волосы ее причесаны аккуратно и скромно завязаны венцом. Она выглядела так, словно каким-то внутренним переключателем убрала сияние, прежде окутывавшее ее кожу. Она выглядела, как если бы была готова исчезнуть, если и не в воздухе, то в толпе, в любой толпе, только бы оказаться рядом с ним. И он прошел бы мимо-это уж точно, если бы не ее глаза. Она быстро подошла к нему, и, положив руку на его щеку, засмеялась над ним. И снова он увидел белизну этих необычных клыков, таких острых…

— Ты покраснел! — воскликнула она.

За всю историю человечества, ни один покрасневший не остановился при этом наблюдении. Он спросил:

— Куда ты направляешься?

Она быстро посмотрела ему в глаза, затем сложила свои руки на ремешке висевшей через плечо сумочки, и посмотрела на них.