Пол Андерсон - ЩИТ. Сборник научно-фантастической прозы

— Ну и что?

— Они без автопилота, так что могут летать свободно. И никаких помех движению, так как они летают медленно и радары Службы Контроля легко регулируют все перемещения. Самое главное для нас, что полиция не может посадить нас, так как у нас нет автопилота. И вообще, на такой самолет никто не обратит внимания. Он может лететь куда угодно, ведь для него нет определенных маршрутов, полетных ограничений.

— О Боже, — Коскинен с трудом закрыл рот.

— Мы с Зиггером были здесь в прошлом году, так что я знакома с порядками. Если украсть самолет отсюда, то его не хватятся долгое время. Конечно, это некрасиво. Что ты скажешь?

Поняв, что Вивьен окончательно передала ему роль главного в их тандеме, и сознавая тяжесть этой ноши, он проглотил комок в горле и решился:

— О’кей. Мы попытаемся.

Самолеты находились в трех милях от станции. Купив в супермаркете кое-что для завтрака, моток веревки и таблетки против сна, они отправились туда. Большую часть пути им пришлось идти по деревенской улице, застроенной грязными бедными домиками. Мимо то и дело проезжали трактора, грузовые машины, но пешеходов было мало, в основном женщины, и на двух чужаков никто не обращал внимания. Кто-то показал дорогу к ангару, даже не спросив зачем. Видимо, эти люди жили такой тусклой, безразличной жизнью, что вовсе не читали бюллетеней Маркуса, и это было на руку беглецам. Никто не смотрел на них, никто не старался запомнить их внешность. Улица неожиданно закончилась лугом, на котором было на удивление пусто. Серебрилась трава, где-то пели птицы, пахло сырой землей.

— Здесь хорошо, — вздохнул Коскинен.

Вивьен посмотрела на него:

— А я чисто городской житель. Мне не кажется, что здесь красиво.

Посреди поля находилось пространство, огороженное электрифицированным забором; за ним, в глубине, виднелись ангары и взлетная полоса. Радарные установки аэродрома предупредят деревенскую полицию, если сюда сядет чужой самолет, так что часовой здесь ни к чему.

За забором было тихо, никаких признаков жизни не ощущалось. Коскинен осмотрелся. Вокруг никаких признаков жилья, так что его вряд ли кто-нибудь видит, а потому он смело извлек веревку и, сложив петлю, после нескольких попыток забросил ее на столб.

— О’кей, Ви, — сказал Коскинен, помогая ей включить генератор, затем пропустил вторую веревку сквозь петлю и жестом показал Вивьен, чтобы она прижалась к металлической решетке, к которой было подключено напряжение, а сам, используя экран как изоляцию между собой и забором, начал подтягивать их обоих. Ему стало не по себе при мысли о том, что произойдет, если прикоснуться к сетке. Может он и не умрет от удара электрическим током, но наверняка поднимется тревога и их схватят.

Еще немного — и они благополучно оказались по ту сторону забора. У Коскинена на мгновение замерло сердце, но вокруг ничто не шелохнулось.

Вскоре они уже шли к ангарам. Вивьен могла сбить замок выстрелом из пистолета, но этого не требовалось. Двери открылись сами, когда они подошли. Внутри было полутемно. Увидев самолеты, Коскинен открыл рот. Ему показалось, что он попал в далекое прошлое, еще более древнее, чем башни Марса.

«Видишь, — сказал он себе, — вот твое прошлое. Твой прадед мог летать на таком чудище. И это моя планета, — гнев снова вернулся к нему, — во что они превратили ее!»

Но он подавил эмоции, взял кое-какие инструменты из ящика и пошел к самолетам. Через час он выбрал самолет. Это был самолет-бомбардировщик Хэвиленд: огромная машина с двумя крыльями, менее элегантная, чем Фокерм и Опады, но в ней чувствовалась какая-то мужественная красота. Это и пленило Пита. Пользуясь приобретенными на Марсе навыками, он легко разобрался в устройстве и понял, как управлять самолетом. Они вдвоем выкатили его на взлетную дорожку, заправили топливом из находившегося рядом резервуара и отвернули в сторону от радаров.

— Садись на заднее сиденье за дополнительный пульт, — велел он Вивьен, — а я крутану пропеллер.

Она внезапно посмотрела на него очень внимательно.

— Мы можем потерпеть крушение или нас могут сбить, ты знаешь это?

— Да, — он пожал плечами. — Это ясно.

— Я… — она сжала его руку. — Я хочу сказать тебе кое-что, у меня может не оказаться другой возможности.

Он посмотрел в ей в глаза и ждал.

— Этот детонатор. Это фикция.

— Что?

— Вернее, детонатор работает, но бомбы нет, — смех застрял у нее в горле. — Помнишь, Зиггер приказал мне приготовить устройство. Но я не смогла. В капсуле вместо взрывчатки порошок талька.

— Что?

— Я не сказала об этом в доме Абрамса, они бы поставили настоящую бомбу. Я, конечно, все равно не смогла бы взорвать ее, но другой смог бы. Я хочу, чтобы ты знал это, Пит.

Она пыталась убрать свои руки, но он стиснул их и не отпустил.

— Это правда, Ви?

— Да. Разве ты сомневаешься?

— Я не сомневаюсь, — он собрал все мужество, достал детонатор и нажал кнопку. Она смотрела на него сквозь слезы.

Коскинен секунду смотрел на детонатор, а потом зашвырнул его далеко в траву, затем крепко обнял девушку, поцеловал, приподнял и посадил на заднее сиденье, где она, шмыгая носом, пристроилась между пулеметом и рычагами управления, Коскинен изо всех сил крутанул деревянный пропеллер.

Мотор кашлянул, задымил и затарахтел. Коскинен, оттолкнувшись от деревянного крыла, вскочил в кабину и уселся на место пилота. Он долго сидел, прислушиваясь к работе мотора, отмечая все стуки, прислушиваясь к вибрациям. Вроде бы ничего. Он двинул рычаг, — и самолет побежал по дорожке, набирая скорость, затем подпрыгнул и повис в воздухе. Ощущение было новым для Коскинена.

Вивьен ткнула пальцем в точку на карте, куда им следовало лететь. Коскинен понял, что на такой черепашьей скорости можно спокойно ориентироваться на местности. Его натренированные нервы и мускулы быстро приспособились к управлению самолетом.

Самолет рычал, содрогался, откуда-то тянуло дымом. Странная штука. И как только она летает? И все же ему была приятно лететь на нем. Казалось, он парит в воздухе. Ветер обдувал лобовое стекло, хлестал его по лицу, свистел в крыльях. Смешно, подумал он, что ему приходится возлагать столько надежд на столь примитивное устройство. Затем он стал думать о девушке, которая не могла заставить себя убить его. Он чувствовал себя так, будто умылся свежей родниковой водой, смыл грязь этого мира. А внизу было зелено, красиво. Они летели над богатой местностью: дома большие, новые, отделенные друг от друга большими парковыми массивами. Между холмами извивался Гудзон, и в нем отражались голубизна неба, зелень травы, белизна облаков. Вот в таком мире следует искать ответа на его вопрос!