Фредерик Пол - Рифы космоса (трилогия)

Весь мир — тюрьма. Но это купе было частью личного вагона Планирующего. Райленд пощупал портьеры на фальшивом окне, погладил зеркальную столешницу из полированного дерева.

Три года назад он жил в подобной комнате. Не такой роскошный, конечно, но принадлежала она только ему. Там была мебель, которой пользовался только он, место, чтобы хранить одежду, книги и другие вещи. В той жизни Стивен Райленд был благонадежным, имел свое место в Плане Человека и соответствующую этому месту долю материальных богатств общества. Та жизнь кончилась три года назад, в фатальный вечер пятницы.

Даже теперь, после бесконечных сеансов того, что называлось «восстанавливающей терапией», он не понимал, что с ним произошло. Невнятно сформулированное обвинение звучало как «незапланированное мышление», но безжалостные тераписты тщетно старались заставить его припомнить хотя бы одну нелояльную к Плану мысль.

Единственной уликой была библиотечка книг о космосе — несколько пожелтевших трудов Лея, Гамова, Хойла и Эйнштейна, которые он спас из отцовской библиотеки.

Конечно, Райленд знал, что книги эти не входят в список дозволенных Планом, но не видел в своем увлечении ничего подрывного. Наоборот, как он много раз объяснял терапистам, специальные уравнения геликального поля тесно связаны с процессами во всей Вселенной, с непрерывным воспроизводством в ней вещества. Не зная уравнений, описывающих расширение Вселенной, ученый вряд ли смог бы усовершенствовать силовые катушки для туннелей субпоезда.

Обвинение ставило Райленда в тупик, но тераписты отказывались сформулировать его точнее. У человека в системе Плана нет прав, только функции. И они не обязаны были снабжать его информацией, но обязаны были извлечь информацию из него. К сожалению, сеансы оказались бесплодными — он так ничего и не вспомнил.

Ничего…

— Стив, позови врача…

— Не могу! — с горечью воскликнул Райленд. — Если Плану нужно, чтобы ты болел, ты будешь болеть!

Опорто стал еще бледнее.

— Заткнись! Вдруг кто-то подслушивает!

— А я ничего такого не сказал. Но в коридор выходить нельзя, ты же знаешь.

— Райленд…

Не договорив, коротышка закашлялся. Кашель становился все сильнее и сильнее. Очевидно, организм Опорто относился к разряду особо чувствительных, аллергических, и после трех лет пребывания в стерильной атмосфере полярного лагеря он был беззащитен перед инфекцией. Утопая в роскошном кресле, маленький человечек тяжело дышал, лоб его, который Райленд пощупал ладонью, был очень горячим.

— Потерпи, приятель. Осталось совсем немного, каких-нибудь два часа.

— За два часа я помру, — прохрипел Опорто. — Отдам концы. Ты не можешь вызвать врача?

Райленд не знал, что делать. Коротышка во многом был прав. План заботился о дополнительной иммунизации тех, кто жил в подверженных инфекциям районах, но сверхаллергический тип мог потерять иммунитет.

— Ладно, — произнес он устало. — Сделаю, что смогу. Пошли.

Стив ясно осознавал опасность этого мероприятия, но, так или иначе, речь шла о жизни и смерти.

Дверь открылась свободно.

Поддерживая товарища, Райленд выглянул в коридор.

Пусто.

Если бы прошел кто-нибудь из охраны!

— Что ты делаешь? — испуганно забормотал Опорто. — Оставь меня! Нам нельзя выходить! Полковник предупреждал!

— Тебя нужно отвести к доктору, понимаешь?

Райленд внимательно осмотрел коридор. Там, где его пересекали переходы, были установлены непонятные устройства, напоминающие навесы паланкинов восточных владык. Наверное, в них и спрятаны радарные ловушки. Правда, в том направлении, откуда они пришли, тоже имелось подобное устройство, а ловушки в нем не было…

Стоп. Надо все тщательно обдумать.

Тот факт, что они благополучно добрались до купе, еще ничего не значит. Вполне возможно, что ловушки выключили специально, чтобы пропустить их. И вообще, рассуждая логически, один маршрут был для них сейчас наверняка запрещен — назад, к выходу из вагона.

— Видишь эти двери, Опорто? Я думаю, можно попробовать пройти в одну из них.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ничего другого нам не остается.

И он потащил Опорто за собой. Кольцо на шее, казалось, потяжелело. Вот бы стать суперменом, как Донвуд, чье полузабытое имя удержалось в памяти… и чья судьба каким-то образом была связана с его собственной…

Кто он, этот Донвуд? Тераписты так настойчиво интересовались этим человеком, что на то должна быть серьезная причина. Действительно ли Райленд знал этого Донвуда? Когда он видел его в последний раз? Когда получил от него сообщение? Что в нем говорилось?

Донвуд был сыном космического исследователя, ставшего впоследствии торговцем, который сколотил состояние, исследуя пояс астероидов и луны внешних планет. Он создал коммерческую империю, независимую от Плана Человека. Рон Донвуд прилетел на Землю изучать космическую медицину в колледже, где математику преподавал отец Райленда. В это время План аннексировал последние независимые астероиды и луны. Отец Рона был разбит в космической схватке, сопротивляясь захвату своих владений. Сам же Донвуд попал в опы из-за участия в студенческой демонстрации. И потом вдруг исчез. Ходили легенды, будто бы ему удалось каким-то образом избавиться от кольца и бежать в космос за пределы досягаемости Плана.

Райленд помнил лишь одну встречу с Роном Донвудом. Это было в кабинете отца. Стиву было тогда лет восемь, а Донвуд был уже взрослым человеком, студентом-выпускником, романтической и загадочной личностью, но разве этим можно объяснить непрерывные допросы терапистов? Все попытки уверить их, что он не получал никакого сообщения от Рона, были безуспешными.

Во всяком случае, кем бы там ни был Донвуд, Райленд не сможет никогда последовать его примеру, и металлический воротник останется на месте до тех пор, пока Машина не даст его замку сигнал открыться.

Интересно, успеет ли он услышать тихий щелчок реле, прежде чем воспламенится обезглавливающий заряд? Почувствует ли дыхание смерти?

Найти ответ можно только одним способом — толкнуть дверь и войти в чужое купе.

Райленд наугад толкнул одну из полудесятка дверей в коридоре. Опорто с неожиданной силой вырвался и отбежал на несколько шагов.

«Ожил», — без особой радости подумал Стив и без колебаний шагнул в купе.

Ничего не произошло.

Сзади подошел смущенный Опорто.

— На первый раз нас пронесло, правда, Стив?

Райленд кивнул, не открывая рта, потому что на языке у него вертелось несколько малоприятных слов для человека, который сначала подталкивал его на риск, а потом попытался удрать в кусты.

Первым делом он огляделся.

Комната примерно такого же размера, что и купе 93. Обставлена скромно: узкая кровать, столик с несколькими цветами в вазе, большое зеркало, несколько шкафчиков. Райленд подумал, что здесь живет девушка. И что она явно не принадлежит к высшему слою этого субпоезда. Скорее всего — секретарша или горничная.