Ильдар Абдульманов - Царь Мира
- Название:Царь Мира
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ильдар Абдульманов - Царь Мира краткое содержание
Роман И. Абдульманова «Царь Мира» — сказка наших дней, и в соответствии с духом времени счастливого конца читатель в ней не найдет. Обыкновенный человек, внезапно овладевший сверхъестественными способностями, становится не созидателем, а разрушителем. Осознание того, что само его существование несет угрозу всему миру, не останавливает главного героя повествования Власова. Он продолжает стремиться к неограниченному могуществу и на своем пути шантажа и насилия губит и отравляет души тех, кто был рядом, оставляя за бортом своей жизни те светлые чувства, которые свойственны каждому нормальному человеку. Прозрение же и раскаяние наступают слишком поздно… Власов становится заложником ситуации и не в силах спастись от преследования таинственных космических пришельцев, охотящихся за мультинвертором — волшебным зеркалом — источником сверхъестественных возможностей и всех напастей.
Царь Мира - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В конце концов, подумал он, чуть ли не у каждого возникают гениальные замыслы, но далеко не всякому удается осуществить их. Мало быть талантом — надо совпасть с требованиями эпохи. Вот что самое скверное — приходится приспосабливаться к миру. Некоторым кажется, что они изменяют мир по своему замыслу, но на самом деле все равно мир использует их для воплощения назревших в нем изменений. Тот, кто в самомнении своем идет против течения, быстро гибнет. Даже бессмертные боги Олимпа… впрочем, бессмертные многое могут себе позволить.
— Ну что скажешь, Сергей? — обернулся к Калинину Батанов. — Ты его видел? По-моему, он слегка сошел с ума. Дал мне план, от которого волосы дыбом встанут. Никаких искусственных декораций. Я должен завезти сюда какие-то булыжники весом по две-три тонны, деревья; на сцене у него огонь все время — да пожарники так взовьются, что… и главное, все это стоит денег бешеных, у нас их нет, а ему все до фени. Вынь да положь, пусть весь театр сгорит синим пламенем, но без огня на сцене нельзя. Да только опять-таки настоящего. И никому толком не объяснил, чего он хочет. Одна Алина глядит на него как на Бога… — Батанов смутился слегка, вспомнив об отношениях Алины и Сергея, — вот. Да в него будто бесы вселились.
Сергей молчал. Он вспоминал лицо Власова, когда тот смотрел на сцену: пылающее от внутреннего жара лицо с хищным профилем, как у Мейерхольда на портрете. Но откуда? У Эдика вообще-то лицо простоватое, нос совсем не орлиный, а это для профиля главное. Но почему тогда сравнение с Мейерхольдом сразу пришло в голову? Что случилось со спокойным, флегматичным человеком, который много лет был его другом, которого он прекрасно знал? Что-то должно было произойти из ряда вон выходящее, но ведь раньше и в критических ситуациях Эдик оставался самым спокойным и рассудительным из них.
Директор продолжал что-то жужжать над ухом, но Сергей его не слушал. Его вдруг обожгла догадка. Алина! А что еще могло так зажечь этого флегматика?
Давид спустился со сцены, подошел к Сергею, пожал руку, сел рядом.
— Что-то наш Эдик запылал вдруг, — весело сказал он, и Сергей понял, что не только у него именно такие огненные ассоциации.
— Он что-то говорил про аранжировку. Это что, не твоя музыка?
— В том-то и дело, что нет. Он сам решил ее написать, хотя нот не знает. Часа три с ним сидели, он мне напевал мелодии и подробно объяснял, как это все должно звучать. Все это было бы смешно, Сергей, — вдруг серьезным тоном добавил Давид, — но только музыка-то… музыка-то, что называется, от Бога. Настоящая музыка.
Сергей знал, что Давид талантливый композитор, и уж если он согласился так безропотно аранжировать мелодии, напетые полным дилетантом, значит, это действительно серьезно.
— Мне казалось, что музыкальный дар так внезапно не прорезывается, да и вообще любой дар…
— М-да, науке подобные случаи неизвестны. Ну ладно там в литературе, ну в живописи — Гоген там и прочее, — но музыка… да, обычно с детства. Что-то его вдруг ударило, а? Яблоко свалилось с дерева, да не простое. Но я не шучу, Сергей. Не знаю, что он задумал с пьесой, но по музыке что-то дьявольское.
Давид перегнулся через кресло Сергея и обратился к Батанову:
— Уж вы, Евгений Сергеевич, проникнитесь. Надо помочь юному дарованию. Музы вам скажут спасибо.
— Лучше бы они деньжат подкинули, ваши музы, — вздохнул Батанов.
Власов вернулся, прошел в ложу. Он был уже спокойнее. Глянул в зал, кивнул Сергею.
— Давид, на сегодня ты свободен, — сказал он. — Прошу тебя, договорись как-нибудь с камерным, ну нельзя без него.
— Хорошо, я попробую уговорить, — отозвался Каган. — Ну пока. Пойду еще поработаю.
Он вышел. Эдик опустился в кресло, потом сказал актерам:
— Я, наверно, не совсем правильно сделал. Я попробую вам объяснить суть своего замысла. Вы можете спуститься в зал, сесть. На сегодня хватит. Я сейчас расскажу, как я вижу будущий спектакль, а потом — несколько слов о сегодняшней репетиции и о предстоящих репетициях.
Актеры расселись в партере, только Алина и балерины предпочли остаться на сцене.
— «Макбета» ставят реже, чем «Гамлета» или «Ромео и Джульетту». Здесь нет особой интриги, меньше драматических ходов, все кажется грубее и проще: честолюбец и властолюбец, подталкиваемый еще более честолюбивой женой, убивает всех соперников в борьбе за трон, потом свидетелей или возможных мстителей и в конце концов гибнет, что называется, по уши в крови. Симпатий эта фигура, в отличие от того же Гамлета или Лира, обычно не вызывает. Он не слишком колеблется, он способен убить спящего соперника, он идет на поводу у предсказывающих ему судьбу ведьм, в отличие, например, от Эдипа, бросившего вызов судьбе.
Все это так. Но мне кажется, что Макбет — один из самых лиричных героев Шекспира, как ни странно это звучит. Я вижу его человеком, открывшим внезапно для себя иной мир, божественный, горний мир. И этот мир я хочу показать не зловещим и мрачным, представленным уродливыми ведьмами, а прекрасным, как карнавал — кружение, танец, веселое действо, развлечение богов. Это не ведьмы, по сути дела, а богини судьбы. Они дразнят Макбета, его жену, манят их в свой мир, мир Олимпа, воплотившихся грез. Вот почему я хочу, чтобы они танцевали на сцене практически весь спектакль, наблюдая, но не вмешиваясь в действо.
Макбет стремится к власти. Но что есть власть? Интриги, политиканство, тяжелая возня, грязь, а главное — проституирование личности, необходимость подчинить себя реалиям бытия, потребностям толпы. Власть — это сублимация не воплотившейся мечты, ложный путь ее воплощения.
Макбет и его жена пытаются прорваться в горний мир, но разве может смертный дышать разреженным горным олимпийским воздухом? И их мечты выливаются в кровавую вакханалию — нет, это неправильное слово, просто в откровенную уголовщину. Танец ведьм, богинь — и тяжелая поступь Макбета, сказочный шутливый шабаш с ритуальным варевом — и трупы, несмываемая кровь при попытке повторить это на земле.
Почему я дал Алине и роль Гекаты, которая тоже будет участвовать в олимпийских плясках, и роль леди Макбет? Леди Макбет — это ее земная ипостась. Она не может ее выдержать, сходит с ума от лихорадочного желания отмыться от крови, выйти из приземленного состояния, воспарить, перейти в другое измерение.
А ведьмы играют. Они насылают духов, видения. И смертные боятся, у них нет ощущения Бога в себе, собственной божественности, и им нужно внешнее, наружное божество. И Макбет наивно спешит к веселящимся ведьмам, просит их предсказать будущее, верит их шуткам о Бирнамском лесе и убийце, не рожденном женщиной. Верит до такой степени, что проигрывает решающее сражение. Но в глубине души он уже проиграл его заранее, поняв, что ему не удалось вырваться, что, пытаясь сделать это, он, напротив, погряз в крови и подчинении бытию. Может быть, самое трудное — быть достойным дара богов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: