Ильдар Абдульманов - Царь Мира

— Но что это?… — начал было тот, но журналист яростно встряхнул его за рукав, и дворецкий быстро пошел к телефону.

Наверху послышался шум, словно от падения тяжелого предмета. Гейтс бегом поднялся по лестнице и ворвался в гостиную. Макговерн лежал около кресла, схватившись рукой за подлокотник и пытаясь подняться. Треугольники кружили над ним.

— Что здесь такое? — послышался взволнованный женский голос.

— Не входите! — крикнул Гейтс, но было уже поздно. Она вошла в гостиную и застыла на месте.

— Сэр Макговерн! — вскрикнула она и шагнула к лежавшему мужчине. Это были последние слова в ее жизни. Один из треугольников стремительно приблизился к ней, из него вырвался светящийся зигзаг молнии, и женщина рухнула на пол.

— Мама! — закричал кто-то, и Гейтс увидел вбежавшего вслед за Энн ее сына. Он бросился к мальчику, но эфэлы действовали намного быстрее человека. Мальчик упал в двух шагах от матери.

Гейтс стоял потрясенный. Ему приходилось бывать в ситуациях, когда на его глазах гибли люди, но он знал, от чего они погибли, знал, что нужно делать. Сейчас он просто не мог осознать произошедшего. Он понимал, что эти непонятные неживые создания могут убить и его, но защититься было нечем, и он стоял неподвижно, пока не услышал хриплый голос шотландца:

— Гейтс… идите…

То ли тот хотел, чтобы Гейтс ушел, то ли звал его. Журналист помедлил еще секунду, но заставил себя двигаться и, подойдя к Макговерну, встал на одно колено, так что их лица оказались почти на одном уровне. Эфэлы кружили над ними в каком-то странном танце, издавая легкое потрескивание.

— Позвоните… — сказал Макговерн, с трудом ворочая языком.

— Полицию вызвали, — быстро отозвался Гейтс, но шотландец покачал головой:

— Нет… моим позвоните… не надо приезжать… лучше мне трубку… принесите.

Гейтс знал, что в гостиной есть радиотелефон и пошел за ним, инстинктивно стараясь не делать резкихдвижений. Впрочем, треугольники не обращали на него внимания, продолжая кружить над Макговерном.

— Какой номер? — спросил Гейтс, вернувшись. Макговерн продиктовал цифры, потом протянул руку:

— Кристина? Да, это я. Нет, ничего. Выпил немного, — сказал старик, стараясь улыбнуться, но это больше напоминало гримасу боли. — Дональд там? Да, его… Дональд? Это я. Слушай меня, сынок. Здесь есть журналист, он объяснит… Я скажу… не приезжайте ни в коем случае. Ты понял?… Он объяснит… НЕ ПРИЕЗЖАЙТЕ, — сказал Макговерн, вложив, казалось, все оставшиеся силы в эти слова. Но это лишь казалось. Усилием воли он заставил себя говорить дальше: — Возьми Кристину и Кэтти и спрячь их… куда-нибудь уехать… немедленно… они могут убить. — Макговерн приподнялся, пытаясь подтянуться на руке, лицо его исказилось, и он, отпустив ручку кресла, распростерся на полу.

Гейтс взял из его рук трубку. Губы шотландца шевелились, и Джонатан, наклонившись еще ниже, услышал хриплый шепот:

— Подводная лодка… туда…

Еще один хрип — Джонатан знал, что означает такой хрип — и все кончилось. В трубке слышался тревожный голос, и Гейтс заговорил:

— Слушайте меня, Дональд. Это Гейтс из «Дейли миррор». Я брал у Макговерна интервью. Сегодня он встречался с Власовым, вы слышали о нем? Да, тот самый. Он хотел купить замок и поселиться здесь. Макговерн отказал. И сейчас в доме появились эти самые летающие молнии — вы, наверно, читали о них? Да-да. Нет, это не чушь, Дональд. Они действительно летают и убивают молниями. Они убили Энн и ее мальчика. Да, они лежат тут передо мной. Макговерн тоже умер. Только что. Да, сейчас вызову врача, но ваш тесть мертв. Они еще здесь, треугольники. Мы вызвали полицию. Вам нужно спрятать дочь и жену, немедленно. Старик перед смертью что-то сказал о подводной лодке. Вы служите на ней? Нет? На фрегате? Но вы можете отвезти жену и дочь на подводную лодку? На вашей базе есть подлодки? Там эти твари не смогут их достать, по крайней мере, хотелось бы так думать. Да, отвезите их туда. Не надо сюда приезжать, это опасно. Спасайте их. Немедленно. Эти твари могут появиться, они очень быстры, и от них трудно спастись. Нет, меня не трогают. Не тратьте время, Дональд. Быстрее. Все.

Гейтс закрыл крышку телефона.

— Что с ним? — услышал он голос. Это был дворецкий. Он стоял в дверях гостиной.

— Не входите, — сказал журналист. — Эти твари могут убивать. Они убили всех троих. Вы вызвали полицию?

— Да.

— Вызовите врача, — приказал Гейтс и вдруг вспомнил, что можно попробовать спасти Макговерна. Он быстро рванул ворот его рубашки, схватил со стола салфетки и, свернув их рулоном, подложил под шею Макговерну, запрокинув его голову. Потом наклонился, обхватил губами его рот и, зажимая ноздри Макговерна пальцами, несколько раз вдул в него воздух. Потом резко нажал на грудину десяток раз, снова сделал выдох «изо рта в рот». Потом к нему подошел дворецкий, и они стали делать это вдвоем. Когда раздался звонок, Гейтс жестом отослал дворецкого. Минуту спустя тот появился вновь, за ним шли два констебля.

— Черт! — сказал один из них. — Вы вызвали врача?

— Да, — ответил дворецкий, — попробуйте помочь им. — Он показал на трупы женщины и ребенка, потом они с Гейтсом продолжили искусственное дыхание. Один из констеблей занялся мальчиком, второй — Энн. Они покосились на эфэлы, но ничего не стали предпринимать, что было, пожалуй, самым разумным в этой ситуации.

Когда приехали врачи, эфэлов уже не было. Гейтс даже не заметил, как и куда они исчезли. Он отвечал на вопросы врачей, полицейских, те звонили куда-то, но все это было как в тумане. Спасти пострадавших оказалось невозможно, слишком сильное поражение мощным разрядом, похоже на удар молнии — так сразу сказал один из врачей, уже имевший дело с убитыми молнией людьми.

Потом Гейтс сидел за столом рядом со Смоллом, дворецким. Они выпили по стакану виски и молчали, а вокруг ходили полицейские, поднятые по тревоге, но никто не знал, что нужно делать. Вести расследование, искать летающие молнии, допрашивать Смолла и Гейтса, которые уже трижды рассказали, что произошло?

Прошло около полутора часов. Гейтс даже не знал, почему он оставался в этом доме. У полиции к нему претензий не было — они его хорошо знали и могли найти, если понадобится, в любую минуту. Утешать или поддерживать кого-то не было необходимости. Смолл сидел в одной и той же позе, и было ясно, что к нему лучше не подходить. И поэтому, когда раздался громкий звонок в дверь, Гейтс словно очнулся и подумал, что далее находиться здесь неудобно — могут подумать, что он ждет еще каких-то событий из чисто журналистского интереса. Он поднялся одновременно с двумя констеблями, оставленными в замке. Третий дежурил снаружи, в машине. Констебли впустили позднего гостя.