Екатерина Тильман - Вторая попытка

"Потому что уже тогда боялись ее, граф, — мысленно продолжила Юля. Потому что знали в глубине души, что и она, и Антон были правы насчет странности пресловутой собаки. И потому что предать свою жену вам было легче, чем помочь ей!"

— Для вас было неожиданностью, когда она не вернулась? — снова спросил Евгений. — Или нет?

На этот вопрос Горвич уже не ответил. Он справился с приступом слабости, заставившем его приоткрыться перед малознакомыми людьми, и теперь смотрел на своих недавних гостей чуть ли не с ненавистью. Евгений заметил это и сменил тон, но разговор не прекратил.

— Мне нужен ее дневник, граф, — довольно бесцеремонно сказал он. Она оставила его здесь, и я надеюсь получить этот документ…

— Каким же это образом?

— С вашей помощью.

— Однако, вы наглец! — Горвич попытался перейти в атаку, но выпад прозвучал бессильно, и он сам это понял.

— Ну, мы же договорились обойтись без взаимных оскорблений! спокойно ответил Евгений. — Мы можем быть полезными друг другу, вот и все. Я знаю, что вы хотите жениться второй раз, но законы вашей страны не позволяют вам этого раньше, чем через десять лет со дня пропажи вашей первой жены. Так?

— Да, но что вам до этого за дело!

— Очень просто: вы привозите мне бумаги Тонечки, а я взамен даю вам информацию, которая поможет вам получить свидетельство о ее смерти. Все действительно очень-очень просто…

— Как мне узнать, что вы меня не обманываете?

— Вы глупее, чем я думал, честное слово! В МИДе вам не смогли ничего сказать, потому что она потерялась раньше, чем умерла. Я скажу вам, когда, где и под каким именем… Дальше сами разберетесь! Короче: да или нет? Торговаться я не буду.

Горвич задумался, но ненадолго. То, что говорил Евгений, было очень похоже на правду. К тому же Горвич в любом случае ничего не терял, а выиграть мог многое. Получить покой и семейное счастье — без ожидания, без лишнего шума, без необходимости позорить себя разводом…

— Я согласен, — коротко кивнул Горвич, — но мне придется самому съездить за дневником… даже Антон не знает, где он. Вы подождете?

— Разумеется. Завтра в это же время я жду вас здесь. Если вы не появляетесь, считаем, что наша сделка расторгнута, потому что вы струсили в очередной раз… Идите, граф, идите, вас ждут великие дела!

— Знаете, — Горвич раздраженно обернулся в дверях, — мне, признаюсь, жаль, что Антон не пристрелил вас!

Евгений изо всех сил стиснул зубы, чтобы сохранить каменное лицо и не дать прорваться издевательской улыбке. Он никогда не увлекался рыбной ловлей, но сейчас почти физически ощущал, какая огромная рыба бьется на его крючке — и не хотел, чтобы она сорвалась!

Когда дверь за графом закрылась, Юля недоверчиво спросила:

— Ты думаешь, в дневнике есть что-то о той собаке?

— Я думаю, — серьезно отозвался Евгений, — что все произошедшее описано там с педантичной точностью, которой позавидует любой экспериментатор… и которая так раздражает твоих друзей из «Лотоса»!

Юля вспомнила неудачный визит Евгения в «Лотос». Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем он перестанет злиться на ее друзей? Впрочем, он прав в своей обиде. Но жаль, что все так получилось, потому что они с Тонечкой действительно очень похожи.

— Чем это? — улыбнулся Евгений: последнюю фразу Юля произнесла вслух.

— Многим. Ты же сам знаешь, чем, не кокетничай… — устало ответила она, не желая продолжать объяснение.

Евгений действительно уже начал замечать некоторое сходство — и это было лишним доказательством того, что у портрета он беседовал именно с Тонечкой, а не со своим воображением! Чувствовалось, что мыслят они с Тонечкой похоже и понимают друг друга легко. Но с другой стороны: кого легче всего понять, как не собственное воображение!

Нет, без дневника от всего этого с ума можно сойти! Ну что ж, быть может, дневник прояснит многое… Хотя вообще-то — если судить по прошлому опыту! — скорее всего лишь запутает все еще больше…

В том, что Горвич принесет дневник, Евгений не сомневался. Поэтому он еще накануне вечером выписал на отдельный листок сведения о Тонечке и положил его в нагрудный карман куртки — чтобы потом не отвлекаться на переписывание. Однако время шло, а Горвич все не появлялся…

Евгений прикинул, сколько времени может занять дорога до замка и обратно, возможные поиски дневника, отдых… Получалось, Горвич вполне успевал обернуться до утра… Так где же он? Передумал? Струсил, засомневался? Не исключено, конечно, но это будет чертовски досадно!

За два часа до отлета Евгений уже начал подумывать, не отправить ли Юлю этим рейсом, а самому все же подождать еще день. Кто знает, может быть, Горвича просто задержали какие-то непредвиденные обстоятельства?

…Граф появился за сорок минут до отлета. Ничего не объясняя, отдал дневник, взял из рук Евгения приготовленный листок, прочитал написанное (вроде бы мельком, но на самом деле очень цепко!), потом аккуратно свернул листок, убрал в бумажник, пристроил бумажник в кармане — все это без единого слова! — наконец холодно кивнул на прощание и удалился. Евгений усмехнулся: оскорбленная невинность, надо же! Ничего, переживет, пусть в следующий раз лучше разбирается в людях…

Однако лучше разбираться в людях следовало бы и ему самому: полученный дневник жестоко обманул надежды!

Инцидент с собакой-призраком был действительно описан подробнейшим образом — все в точности так, как виделось им во сне! После этого следовало много сдержанно-горьких записей о последующем охлаждении между супругами, о несправедливой неприязни Антона, о собственном страхе Тонечки и о попытках Горвича убедить всех, что "ничего не было, все показалось"… но дальше записи обрывались! То есть буквально: несколько страниц были вырваны, а за ними шла последняя прощально-издевательская запись: Тонечка прямо обращалась к Горвичу…

"Мне очень жаль, Матиуш, что наша любовь так заканчивается. Но, значит, мы оказались недостойными иной судьбы! Тот, кому я верила, оказался слишком робким даже для того, чтобы поддержать меня в трудную минуту… не так ли, бывший любимый? Знаешь, "бывший любимый" — это очень точное выражение: я помню, как ты был дорог мне, каким чудом ты был для меня, но уважать тебя уже не могу. Я надеюсь, что к моему возвращению ты подготовишь документы о разводе. Не возражаешь? Да, я знаю, что доставляю тебе этим массу неприятностей, но клянусь — я хотела бы доставить их тебе в тысячу раз больше! Это недостойное желание, но ты разбил мою жизнь и я имею право желать тебе зла.

P.S. И еще надеюсь, бывший любимый, что ты сможешь когда-нибудь стать чуточку сильнее и умнее, и другая твоя жена окажется счастливее, чем я…"

На этом записи заканчивались, только на следующей странице был рисунок: толстый черный кот, который, напыжившись, приплясывал на полураскрытом чемодане, стараясь, вероятно, уплотнить его содержимое, чтобы иметь возможность закрыть крышку…