Екатерина Тильман - Вторая попытка

На столе стоял самый обыкновенный, но как-то очень значительно выглядевший стакан с остатками жидкости. Юле страшно было даже прикоснуться к нему… В первый момент ей захотелось убежать, но постепенно она успокоилась: смерть здесь еще была таинством, а не ужасом. Она ни на что не намекала, ни о чем не говорила — она просто была. Пришла за той, что сама позвала ее, и не собиралась пугать оставшихся. Здесь излишне было бы читать молитвы: Тонечку провожала тишина.

На журнальном столике лежал пустой конверт с написанным адресом, рядом чистый листок бумаги. А на подоконнике — металлический поднос с горсткой пепла на нем. Скорее всего, эта горстка — первый вариант письма… Юля взяла конверт в руки, посмотрела: адрес — поселок Шотшаны, адресат — община "Лиловый лотос".

"Лиловый лотос", — прошептала Юля, и это прозвучало, как заклинание. — "Лиловый лотос"…

Наверное, именно оттуда Тонечке и присылали переводы… "Обычно я получаю их даже раньше, чем понадобиться!" Но что за люди живут в этой общине? Наверное, хорошие… Ведь именно о них вспоминала Тонечка в свои последние минуты!

Юля осторожно спрятала конверт в карман плаща и в последний раз посмотрела на подругу. Ей очень не нравилось то выражения покоя, которого при жизни никогда не было на тонечкином лице, и которое ей совершенно не шло. На руке Тонечки по-прежнему был ее перстень, но казалось, что со смертью владелицы померкло и ее единственное украшение. Нет, перстень точно изменился, Юля была уверена, что ей это не кажется! Но она не решилась дотронуться до него, и на цыпочках вышла из квартиры.

Ни по дорогое домой, ни дома, Юля не плакала. Чувства отключились она могла только вспоминать, стараясь разобраться… Разобраться в чем?!!

Ведь Тонечка на самом деле покончила с собой. И кто знает, может, Юля тоже была виновата в этом? Ведь они дружили, Тонечка доверяла ей, помогала, а Юля дала ей пощечину и ушла, ничего не поняв. А ведь другу можно простить даже идиотскую шутку!

А может быть, Тонечка "ушла в другое воплощение", как и собиралась, и просто "не взяла с собой" Юлю? Передумала в последний момент, и не нашла ничего лучше этой глупой фразы об электронном газе, чтобы перебить очарование смерти… "Ф-фу! — Юля снова вздрогнула, вспомнив отвратительную сцену. — Ну, неужели она не могла остановить меня как-то по-другому?" Но почему Тонечка вообще решила остановить ее? Может быть, увидела в ее будущем нечто такое, из-за чего стоило оставаться жить? Тогда дальнейшее поведение Юли выглядит просто отвратительным — нечего сказать, отблагодарила за спасение!

От бесконечных вопросов можно было сойти с ума, и только один человек мог разъяснить недоразумение — но этого человека больше не было в живых. И вот тут, впервые осознав, что спросить не у кого, Юля отчаянно разрыдалась. Тонечка ушла навсегда, они больше никогда не увидятся… Это было невозможно, несправедливо, бессмысленно!

Запоздало Юля подумала о своих близких, что было бы с ними, реши она сделать то же…

— Я поеду в этот "Лиловый лотос"! — сказала она вслух. — Я сама отвезу этот конверт… и расскажу, что случилось с Тонечкой. И увижу, кому она писала, перед тем как расстаться с жизнью!..

…Когда вернулась Диана, Юля собиралась — неторопливо и даже внешне спокойно. Она уже посмотрела по карте, где находится община — какой-то богом забытый поселок с количеством жителей "менее ста", горный приграничный район, до ближайшего заметного города — Сент-Меллона — сорок километров. Из столицы в Сент-Меллон трижды в день летали самолеты, дальше придется добираться автобусом…

— Ты куда это собралась? — довольно агрессивно спросила Диана.

Юля посмотрела на нее отрешенно, словно впервые увидев. Надо же, все вокруг изменилось, а Диана все такая же добропорядочная зануда! Как странно…

— Я уезжаю, — коротко ответила Юля.

— Надолго, позволь спросить?

— Как получится…

— Ну, конечно! — Диана не скрывала раздражения. — Зачем учиться, если номера билетов заранее известны?! Не понимаю, почему эту гадалку…

— Хватит злословить, Диана, — прервала ее Юля. — Она умерла!

Несколько секунд Диана молча пыталась осознать услышанное. Потом спросила хрипло:

— Как? Как… умерла?

— Покончила с собой. Отравилась.

Помимо воли Диана поморщилась: ну, конечно, она же католичка, самоубийство для нее — грех непростительный… Юля холодно усмехнулась: где же хваленое "не суди, и не судим будешь"?!

Впрочем, что за ей дело теперь до Дианы? С невероятной отчетливостью Юля поняла, что прежняя жизнь для нее кончилась, и все, что оставалось в этой прежней жизни уже не имело никакого значения…

Она не спеша подошла к зеркалу, аккуратно стерла надпись, не заботясь, интересует ли Диану, что там было написано и зачем, потом застегнула сумку и накинула плащ:

— Прощай, Диана, — сказала она спокойно. — У меня через час самолет!

Сент-меллонский автобус оказался кошмарной колымагой — удивительно было, что он вообще мог ездить! После полуторачасовой тряски по горному серпантину Юля преисполнилась худших ожиданий. И действительно, когда она наконец добралась до Шотшан и показала конверт с адресом, ей сказали, что "Лиловый лотос" — это компания экстрасенсов, которые живут в "доме за рекой", гостей не любят, но сами иногда появляются в поселке, умеют делать потрясающие вещи… а идти к ним "во-он по той дороге, через переправу, километров семь."

Немного отдохнув, Юля пошла "во-он по той дороге". Очень хотелось увидеть людей, о которых все в Шотшанах говорили, слегка понижая голос! Что-то подсказывало, что они будут похожи на Тонечку…

Где-то через полтора часа Юля добралась до небольшой, но быстрой речки и сразу увидела то, что местные жители называли переправой несколько больших истертых камней, неровной цепочкой пересекавших стремнину. Путешествие по ним обещало быть довольно опасным для неподготовленной горожанки. Здесь дорога обрывалась — на другом берегу круто поднималась вверх лишь узкая тропинка…

Юля вздохнула. Она уже здорово устала от автобуса и последующего перехода и была не прочь немного передохнуть перед тем как приступать к рискованной переправе. К тому же солнце было уже высоко и стало заметно припекать. К счастью, вдоль берега протянулась полоска довольно густого кустарника, и Юля быстро нырнула в его тень, чтобы насладиться приятной прохладой…

Увы, наслаждения не получилось. Кустарник оказался какой-то разновидностью лоха — гибкие упругие ветви были густо усажены острыми шипами, и Юля едва смогла выбраться из их цепких колючих объятий. Проклиная все на свете, она начала приводить в порядок одежду… и вдруг сквозь предательские заросли увидела на другом берегу девушку — лет двадцати или чуть старше, очень красивую. Увидев, как она ловко и быстро спускается к реке, усталая исцарапанная Юля ощутила черную зависть в смеси с белой ненавистью. Раздражение требовало немедленной разрядки, и план возник мгновенно — как только Юля сообразила, что из-за кустов ее не видно с другого берега…