Артур Кларк - Перворожденный

«Что касается меня самой, то со мной все в порядке. Конечно, после стольких месяцев, проведенных на борту этой калоши, мне ужасно хочется подышать свежим воздухом, или хотя бы воздухом посвежее, чем здешний. Но если ты заглянешь в словарь и найдешь там слово „суматошный“, то смело можешь на его место поставить имя „Джон Меттернес“. В любом случае, мы друг друга пока не убили. И если ты посмотришь на наш круиз как на длительные испытания „Либерейтора“, то они прошли успешно. Считаю, мам, что в его лице мы нашли хорошую новую технологию. То есть это будет, конечно, слабое утешение, если мы промажем. Но тогда, надо полагать, все мы окажемся в глубокой дыре…

Остальные команды тоже чувствуют себя неплохо. На мой взгляд, сейчас проходит испытания весь наш космический флот. Я слышала, как некоторые ветераны морского флота говорили, что чувствовали себя не в своей тарелке, когда попадали на корабли, где самый последний юнга прошел курс обучения в Высшей военно-морской школе в Монтереи. Сейчас, когда мы ждем начала драмы, в космосе открылось что-то вроде походной церкви. Все желающие могут помолиться Деве Марии Лоретской, покровительнице авиаторов.

Что касается космиков, то они в большинстве кооперируются с охраной и тоже принимают свои меры. Но мы готовы выполнить любое твое решение.

Шестьдесят минут до начала шоу. Поговорим с тобой после Удара. Люблю тебя. Конец связи».

У Беллы времени оставалось только на короткий ответ, да и тот придет к Эдне за несколько минут до атаки.

«Я тебя тоже люблю, — ответила она. — И я знаю, что ты, как всегда, до конца выполнишь свой долг. — Она с ужасом осознала, что, возможно, это последние слова, которые она обращает к своей дочери, потому что через час Эдна может погибнуть, — точно так же как муж бедной, обозленной Кесси Дюфлот, которая ожидает ее сейчас за пределами кабинета. Но она не смогла придумать, что бы еще добавить к своему посланию Эдне. — Конец связи, — написала она. — Фалес, закрой программу».

Дисплей перед ней померк, на нем остались только часы, отсчитывающие время до Главного Удара и, что особенно важно, до того момента, когда вести о нем достигнут Земли.

Белла взяла себя в руки.

— Пригласи Кесси сюда, — приказала она.

Почему-то Белла ожидала, что Кесси будет одета во все черное, как в тот день, когда они в первый раз встретились, и Белла передала ей медаль Тука в качестве посмертной награды ее мужа. Но Кесси появилась в костюме ярко-лилового цвета, привлекательная и собранная, и Белле пришлось себе напомнить, что Кесси не обязана постоянно утопать в слезах и носить траур не снимая, до самой смерти. Очевидно, Белла ее недооценивала.

— Я рада, что вы нашли время со мной встретиться, — произнесла формальную фразу Кесси, пожимая руку Беллы. При этом она холодно улыбалась — почти как политик. — Я не собираюсь устраивать скандалы или приносить кому-то неприятности, но я вдова космического инженера, и с некоторых пор я начала задавать вопросы о том, как и почему погиб мой муж.

— Но вразумительных ответов вы на них не получили, не так ли? Кофе?

Белла занялась приготовлением кофе. Паузу в разговоре она использовала на то, чтобы оценить соперницу, — потому что именно так она представляла себе Кесси Дюфлот.

Кесси была молодой женщиной — молодой матерью — и вдовой. Все это настраивало общественное мнение в ее пользу. В то же время Кесси работала в Отделении общественных связей в Тюлле, Инк., то есть в одном из самых крупных мировых агентств по сохранению окружающей среды. Оно специализировалось на постштормовой реконструкции Канадской Арктики. Но не только это. Ее свекровь, Филиппа, перед солнечной бурей вошла в высшие круги Лондона и, без сомнения, сохранила свои связи доныне. Кесси знала, как воздействовать на массмедиа.

Кесси Дюфлот выглядела сильной. В ней не замечалось никаких следов невротизма, или обиды, или отчаяния. Судя по всему, она не собиралась мстить за смерть своего мужа и за свою сломанную жизнь. Это Белла поняла моментально. Ее волновало что-то более глубокое. Правда, наверное. Но именно это делало ее еще более страшной для Беллы.

Белла передала ей чашку с кофе и села рядом.

— Вопросы без ответа, — подсказала она Кесси.

— Да. Смотрите, госпожа Фингал…

— Называйте меня просто Белла.

Кесси рассказала, что о деятельности мужа в последние годы она почти ничего не знала. Он был космическим инженером, работал над секретными программами. Она приблизительно знала, где он базировался.

— И это все, — подвела итог Кесси. — Пока Джеймс был жив, мне больше ничего и не надо было знать. Я принимала как должное такую секретность. Мы же находимся в состоянии войны, а во время войны рот надо держать на замке. Но после его смерти, после похорон и церемониала… вы были так добры, что приехали к нам…

Белла кивнула.

— И тогда вы начали задавать вопросы, — снова подсказала она.

— Многого мне не нужно, — продолжала Кесси. Она бессознательно вертела на пальце обручальное кольцо. — Я не хочу подвергать кого-то опасности, и менее всего — друзей Джеймса. Я просто хочу знать хоть что-нибудь о том, как он умер, потому что однажды наступит такой день, когда об этом спросят его дети… вы же понимаете…

— Я сама мать, — ответила Белла. — А если быть точной, то и бабушка. Так что я вас понимаю.

Казалось, что космический флот не спешил отвечать на вопросы, которые вначале казались совершенно обоснованными и невинными.

— Они отгородились от меня стеной молчания, — продолжала Кесси. — Один за другим офицеры связи и советники перестали отвечать на мои звонки. Даже друзья Джеймса исчезли с горизонта. — Такая глухая изоляция, вполне предсказуемо, приводила Кесси в ярость. Она посоветовалась со своей матерью и начала свое собственное расследование.

Вначале она обратилась к Фалесу.

— Я подумала так: раз Фалес существует и постоянно что-то подсказывает тем жителям планеты, которые задают ему вопросы, то люди верят, что наше общество остается открытым и свободным. Но по существу Фалес — это в большей степени инструмент правительственного контроля, чем любой другой источник информации. Разве я не права?

Белла сказала:

— Продолжайте.

— Но я нашла способы черпать информацию даже из его неответов, точно так же как из ответов. — Она превратилась в своего рода эксперта-самоучку по анализированию тех ответов Фалеса, которые он давал неохотно, так как ему приказывали лгать. Она вытащила из сумочки карманный софтскрин и развернула его на столе. На экране высветилась схематизированная сеть, состоящая из золотых нитей с заблокированными секциями, очерченными ярко-красными линиями. — Можно покопаться в памяти А-1, не покидая этих дыр. Здесь все взаимосвязано…